Прах

— Государству нужно другое правительство, — добавила Ксения. — Старое себя изжило.

И тут меня озарило. Вот для чего Голицыным понадобились исследования в серой зоне, вот почему они так рвутся первыми создать этот элемент питания или что там они ещё хотят. Только мощный экономический рывок поможет им сохранить за собой гегемонию. Иначе кому они нужны?

— Действительно, многие князья желают избрать новое правительство, — подтвердил я. — Наверное, ни для кого уже не секрет, что в следующем году я собираюсь баллотироваться в канцлеры.

— Правда? — воскликнула Вероника. — Опупеть. А я не знала. Ты мне не говорил, что будешь новым канцлером.

— Ну буду или нет — время покажет, — охладил я её восторг. — Но планы такие есть. Если всё сложится, один или два срока посижу на посту канцлера. Если же нет, буду просто развивать свой бизнес.

О намерении стать канцлером я говорил в открытую, поскольку вчера со мной связался глава княжеской думы, Борис Безбородов, чтобы удостовериться, что договорённости остаются в силе. Несмотря на угрозы Петра Голицына, я согласился. Мне казалось, Голицыны больше не решатся прессовать меня. В любом случае, плевать. Поддержка у меня имелась серьёзная.

Хоть сомнения всё равно терзали. Да, с одной стороны стать канцлером — это шанс для меня и моего рода возвыситься, но в то же время, я буду марионеткой, как и нынешний канцлер. Не лучше ли сидеть тихо в Новгороде и заниматься своими делами? Голицыны уже не имеют того авторитета, как раньше. Возможно, их и без моей помощи скинут с пьедестала. Аресты высокопоставленных лиц из голицынского круга показали, что в Союзе оформилась ещё одна сила, которая скоро встанет у руля. Но зачем мне в это лезть? Возможно, я думал о том, что таким образом смогу направить деятельность научных институтов в нужное русло. А может, тщеславие разыгралось. А может, всё вместе…

— А какая плохая новость? — спросила Вероника.

— Мне опять придётся уехать. Завтра отправляюсь в Гессен и буду там до декабря, но возможно, задержусь до Рождества.

— А зачем? Ты так и не рассказал, что забыл в этой серой зоне?

— Человечество в опасности. Только такие, как я, могут сдерживать эту опасность, — уклончиво ответил я.

— Что ещё за опасность?

— К сожалению, пока сказать не могу. Но меня не просто так просят ездить в серую зону. Ради пустяка я бы туда не сунулся бы.

— Ну ладно, — хмыкнула Вероника. — Раз у вас всё так секретно.

— В общем, надеюсь на вашу помощь и содействие в мои делах и делах моего рода, — вернулся я к первоначальной теме разговора, — поскольку вы скоро, кто-то быстрее, кто-то попозже, станете частью этой семьи.

— Похоже, придётся делать выбор между государственной службой и работой на семью, — произнесла Ксения.

— Мы с тобой позже обсудим этот вопрос, — сказал я. — Тебе ещё год учиться, а там посмотрим.

— А ты не будешь поступать? — спросила Вероника.

— Если только на заочный. А в академию — нет, не пойду. Сидеть за партой — не моё.

— Повезло, — вздохнула Вероника.

— Ну а у тебя какие планы на жизнь? — спросил я.

— Что значит, какие? Выйти замуж, разумеется, — Вероника произнесла это с такой неподдельной искренностью, что все мы рассмеялись, и она тоже, а потом добавила своим обычным тоном. — А если серьёзно, я пока думаю. Скорее всего, бизнесом. Правда, ещё не решила каким. Но меня, я так понимаю, запрягут работать на корпорацию?

Я снова рассмеялся:

— Посмотрим, куда тебя пристроить. Работники нам нужны.

Вторую половину дня мы с девчонками провели за непринуждённой болтовнёй. Делились планами на будущее, потом опять заговорили о каких-то несущественных вещах.

Ксения первая собралась уходить. Я проводил её до машины, которую стояла у крыльца.

— Было приятно провести время, — сказала Ксения на прощание. — Ну что ж, береги себя. Буду ждать твоего возвращения.

— Эти месяц-два пролетят быстро. Когда приеду, тоже устрою совместную встречу. А там уже и свадьба не за горами. Ты же хочешь пожениться сразу после окончания академии?

— Да. Не вижу смысла тянуть.

— Действительно, зачем тянуть? Поженимся, а там уже решим, что делать дальше. Если стану канцлером, у тебя, пожалуй, будет больше возможностей устроиться на государственную службу.

— Если нужно, я готова помогать в твоём продвижении.

— Буду иметь ввиду. Знаешь, я тоже не хочу мешать твоей карьере. Если считаешь, что сможешь принести пользу государству, почему бы нет?

Я легонько обнял её за талию и поцеловал в губы. Ксения села в машину и, улыбнувшись, помахала мне рукой.

Я же вернулся в гостиную.

— Уже поздно, — сказал я. — Ника, тебе тоже пора домой.

— А мне не хочется, — произнесла она, делая игривые глаза. — Я бы тут осталась.

— Завтра тебе на учёбу.

— Тем более. Опять в монастырь возвращаться.

— Ну а что поделать? Придётся потерпеть. Сама же говоришь, со следующего года станет легче.

— Угу, придётся терпеть, — Вероника сделал грустную мину.

— Не хочешь прогуляться? — спросил я.

— Не, там холодно и темно. Давай лучше выпьем.

— У меня завтра самолёт, не хотелось бы, чтобы с утра болела голова. Да и тебе не стоит. Так что лучше пойдём подышим свежим воздухом. У нас на набережной вечером тоже красиво.

— Ну ладно, если так настаиваешь…

— Пойду к себе, — сказала Ира, беря костыль и поднимаясь с кресла.

Я помог Ире подняться по лестнице, довёл до комнаты, после чего вернулся к Веронике и мы отправились гулять. Сегодня на Веронике было короткое тёмно-синее пальто, подпоясанное ремешком. На улице было холодно, стукнули заморозки, и даже я в своей утеплённой кожанке немного мёрз.

Дул ветер, листья срывались с веток, кружили в свете фонарей и исчезали во тьме. Деревья стремительно теряли свои разноцветные одеяния. Мы вышли на террасу перед особняком и стали прохаживаться вдоль мраморной ограды. Ведущую вниз широкую лестницу освещали фонари, как и набережную. Луну затянуло облаками, вода и лес вдалеке казались чернее ночи. Шумели волны, навевая тревогу.

— Летом-то у вас нормально, — сказала Вероника. — А сейчас совсем паршиво.

— Есть и в осени определённый шарм, — сказал я. — Мне нравится тут. Нравится стоять и смотреть на волны внизу. Я здесь душой отдыхаю.