Практическое руководство по злу

— Настоящие архивы, — уточнил он. — Те, что на подземных уровнях Башни.

Конечно, были и секретные архивы. Я раздраженно потерла переносицу. Мне действительно следовало это предвидеть. Я открыла одну из записных книжек большим пальцем и увидела колонки цифр и имен, тянущиеся вниз по странице. Перепись населения, пересечение с царствующими тиранами и еще какая-то размерность, которую я не узнала. Другая, похоже, была детской книжкой, переписанной почерком моего учителя. На полях были какие-то пометки, хотя сейчас я не стала в них вчитываться. Я сделаю это позже, беглое чтение не дало бы мне много. И все же я должна был спросить.

— Детские сказки? — уточнила я.

— Самая важная часть литературы любой культуры, — пробормотал Блэк. — Уроки, которые тебе преподают в молодости, ты носишь с собой всю оставшуюся жизнь.

Он откинулся на спинку кресла, снова устремив взгляд на пламя.

— Ты должна вернуться к Пятнадцатому, Кэтрин, — сказал он. — Рассвет всегда наступает раньше, чем мы предполагаем.

Том II / 016 : Доверие

— Измена — это больше искусство, чем действие. —Император Ужаса Предатель

Я затянула пояс вокруг доспехов Килиана, наклонившись, чтобы поцеловать его в шею. Я почувствовала его улыбку, когда он схватила свой шлем, полуобернувшись, чтобы поймать мои губы своими. Металл его легионерской кирасы был холодным, но я почти ощущала тепло и мягкость его тела под ним — слишком легко было представить изгибы, которые я с таким удовольствием обнажала не далее как час назад своими руками. Для солдата у него была такая нежная кожа. Рыжеволосый отодвинулся, чтобы перевести дыхание, и прижался лбом к моему.

— Если ты начнешь это снова, я опоздаю на инструктаж, — пробормотал он.

— Заманчиво, — призналась я. — Но, полагаю, сейчас мне придется тебя отпустить. Ты вернешься потом?

Его улыбка стала немного злой, и он ткнул меня своим носом, игриво прикусив мою губу.

— Ты можешь придумать лучший способ справиться со всей этой скукой? — спросил он.

— Я действительно не могу, — задумчиво произнесла я, выхватывая шлем из его рук и осторожно надевая его ему на голову.

Он поправил его так, чтобы он не путал его волосы — хотя его собственная стрижка эльфа делала это пустяком по сравнению с беспорядком, в который могли превратиться мои собственные длинные локоны, — и я связала ремни вместе. Рыжеволосый повернулся и улыбнулся мне.

— С вашего позволения, леди Оруженосец? — поддразнил он.

— Вон, — улыбнулась я. — пока я не передумала.

— Мэм, — с улыбкой отсалютовал он, выскакивая из палатки.

Как ему это удавалось, когда он носил пятнадцать фунтов металла, было выше моего понимания, но я была не прочь насладиться зрелищем. Я подождала, пока он отойдет, прежде чем повернуться к деревянному складному столу, который служил мне рабочим местом, и двум книжкам, все еще лежащим на нем. Прошло четыре дня с того вечера, когда Блэк отдал их мне, и я всё ещё не была уверена, каковы были его намерения.

Детские сказки, были просто детскими сказками. Казалось, в них не было скрытого смысла. О, они были достаточно интересны сами по себе — они сильно отличались от сказок, на которых я выросла, — но они не были чем-то таким, что я не могла бы найти ни в одном книжном магазине Атера. В отличие от другой рукописи, мой учитель не сделал на ней пометок, хотя она все еще была написана его почерком. Уроки, которые она давала, были… странными. В большинстве волшебных сказок кэллоу существовала формула, которую можно было найти, если присмотреться. Сначала устанавливался характер героя или героини, затем им предъявлялась проблема. Катализатор разжигал борьбу с этой проблемой, и затем борьба героя каким-то образом изменяла их. Благодаря победе приходило решение, проясняя будущее: пресловутый счастливый конец большую часть времени, хотя даже Кэллоу баловался случайными трагедиями.

Праэс подходил к этому по-другому. Начальный отрезок истории, где Кэллоу должны были установить добродетели, которые будут нести героя через историю, был посвящен установлению амбиций главных героев. Чернокнижник, который хотел построить башню, достигающую неба, солдат, желающий завоевать непобедимую крепость. Ни разу об этих амбициях не говорили как о чрезмерном высокомерии: стремление к большему всегда восхвалялось. Одной из моих любимых сказок в детстве была Бесстрашная девушка, молодая девушка, которая отправилась в мир, чтобы познать страх, и после многих неудач нашла его только после того, как вышла замуж за короля и надела корону на голову. В книге Блэка, однако, каждый главный герой рождался с этим страхом.

Осознание того, что какими бы умными, сильными и безжалостными они ни были, в конце концов они будут уничтожены. Все истории заканчивались поражением — либо от рук героя, либо от предательства того, кого они любили. Это была полная противоположность счастливому концу: в нем не было ощущения постоянства. Особенно жестокими в этом отношении были рассказы тагреба, самым ярким примером которых является история Колодца в песках. Молодая туземка пытается выкопать колодец в пустыне, чтобы ее племя не умерло от жажды.

После того, как она обманула соперничающих налетчиков, украла золото лорда сонинке и захватила гоблина, чтобы копать для нее, она, наконец, справилась. Все ее племя выпило — и наутро обнаружило, что колодец опустел. Победа, самый непостоянный из друзей, гласит мораль.

Не это ли он пытался мне объяснить? Что, в конце концов, злодеи всегда проигрывают? Не поэтому ли ты выбрал именно сейчас Оруженосца, потому что война стучится в двери Империи? Малисия считала, что да.

Инстинкты подсказывали мне, что дело не только в этом. То, что он дал мне вторую записную книжку, только укрепило мою уверенность. В ней тоже была история, хотя и не написанная словами. Первая колонка, растянувшаяся по страницам, была, как я обнаружила, серией переписей населения, проведенных Башней.

Не все тираны потрудились вести переписи, так что были слепые пятна, но большая часть истории Империи была покрыта. Так же были перекрестные ссылки с именем Императора или Императрицы, которые правили в то время, и войнами, в которых они сражались — либо гражданскими, либо попытками вторжения в страны соседей. Смысл последней колонки все еще ускользал от меня. Он измерял площадь в квадратных милях, которая резко упала после правления первой Императрицы Ужаса, а затем осталась более или менее прежней. Не было дано никакого намека на то, что именно это должно было означать.

Тем не менее, была по крайней мере одна закономерность, которую легко было заметить: все наиболее продуктивные периоды в истории Империи, когда тираны предпринимали великие строительные проекты, такие как дорожная сеть и великие кузницы в Форамене, происходили после проигранной войны. Тиран, который терпел неудачу, был свергнут или убит, с его преемником, приводящим Праэс в порядок на несколько десятилетий.

Таким образом, Империей было легче управлять после проигранных войн. Если это было правдой, то последствия были тревожными. Праэс не проиграл ни одной войны с тех пор, как мой учитель стал Чёрным Рыцарем, около сорока лет назад. Но это многое объясняет. Когда у нас был военный совет с Истрид и Разоряющей, Блэк сказал, что политическая ситуация в Атере делает невозможным для Малисии просто отозвать Наследницу, независимо от того, какие проблемы она вызывает. Империю становится все труднее удерживать вместе. Я закрыла глаза, вздохнула и погасила свечу на столе.