Практическое руководство по злу

По слухам, Вор была ещё жива, но Странствующего Барда уже несколько недель никто не видел. Льес был в таком беспорядке, что она всё ещё пыталась разобраться, что же там произошло. Дьяволы были вызваны, а затем обезоружены. Оруженосец заставила сдаться баронессу Дормер, а затем пощадила женщину. Она убила Одинокого Мечника и, по-видимому, вернулась из мертвых, что, по утверждению Дома Света, было невозможно.

В Салии уже поговаривали о том, чтобы назвать её мерзостью в глазах Небес. Всё восстание Льеса умерло ужасной смертью от рук этой девчонки-кэллоу и её хозяина, умерло с хныканьем, а не со взрывом, как надеялась Корделия. Даоин и раньше никогда не участвовал в войне, и сейчас находился на задворках отношений с Башней, поскольку одна из родственниц герцогини Кеган была поймана за помощью герою.

Если бы её наблюдатели не присмотрелись к Легионам Ужаса в действии, Корделия назвала бы все это отвратительной тратой серебра и жизней. Несколько книг с отчетами уже были собраны в боевую доктрину, которая будет использоваться в крестовом походе, но она не смогла достичь всех своих других целей.

Гегемония Праэс в Кэллоу была сильнее, чем когда-либо, и Императрица навсегда покончила с беспорядками своим мастерским ударом «правящего совета». Учитывая, что в совете будет четыре Праэс, Малисия вышла из этого восстания с более жёстким контролем над своими иностранными владениями, чем начала. Пытаться сломить Императрицу было всё равно, что отрубать голову гидре: каждый раз вырастали ещё две, более злобные и хитрые, чем предыдущая. По крайней мере, благородство женщины доставляло ей неприятности. Как и следовало ожидать: Корделия половину десятилетия вливала деньги в их дело, используя целый лабиринт посредников. Её расплата за ограбление банка Правус.

События разворачивались по всей Калернии, и Корделия больше не могла позволить себе уделять Доминиону львиную долю своего внимания. Пора было покончить с этим. Отложив в сторону свою корреспонденцию, Первый Принц Принципата взяла нетронутый лист пергамента и обмакнула перо в чернила.

?

— Мы слишком близко к стене, мне это не нравится, — в третий раз объявил принц Клаус Хасенбах.

— Им нужны особые условия, чтобы разбудить змею, — спокойно сказала Корделия. — Которые не выполнены.

Уступая летней жаре, Первый Принц надела платье гораздо более бледно-голубого цвета, чем то, что было на геральдике Рении. Оно заканчивалось над ключицами, чтобы скрыть то, что из-за крови Хасенбах она родилась с плечами, больше подходящими для дровосека, чем для благородного человека. Золотая ткань, окаймляющая вырез, подчеркивала очертания груди, не задерживаясь на ней, как и пояс из сапфиров в золотой оправе, свободно свисавший по бедру. Ее длинные светлые локоны были тщательно расчесаны и скреплены брошью, которая хранилась в ее семье еще со времен княжества, — красивой маленькой вещицей в форме копья, которое было эмблемой Хасенбахов.

Корона, однако, была из Салии. Простой обруч из белого золота, который по древнему закону мог носить только Первый Принц. Это было сделано для того, чтобы незаметно отделить правителя Принципата от всех остальных.

Павильон, который приказала установить Корделия, находился не так близко к стене Красной Змеи, чтобы быть в ее тени в это время дня, но через колокол он окажется там. С такого близкого расстояния строение выглядело впечатляюще. Фундамент был высотой всего в десять футов, известняк был выкрашен в красный цвет, но основная его часть представляла собой гигантскую скульптурную красную гранитную змею, протянувшуюся от моря до начала Броцелианского леса. Масштабы его были абсурдны, это был крупнейший проект, когда-либо предпринятый гигантами за пределами границ Титаномахии. То, что он был заколдован, чтобы защитить Доминион Леванта от любого, кто попытается пройти через него, было, возможно, еще более абсурдно: заклятие такого масштаба было почти беспрецедентным. Насколько она знала, только миезанцы когда-либо применяли магию такого масштаба. Это делало нападение на Доминион по суше невозможным, хотя высадка кораблей достаточно далеко от побережья все еще была вариантом.

Леди Итима из Разбойничьей Крови, правительница Ваккеи, должна знать об этом. Другие члены Мажилиса уже сказали ей, что она не получит поддержки от остальной части Доминиона на закрытом заседании, поэтому ей пришлось искать поддержки в другом месте. Древние связи ее рода с гигантами не были достаточно прочными для того, чтобы нарушить их вынужденный изоляционизм, поэтому она обратилась к Ашуру. Талассократия была естественным выбором в качестве союзника. Ашураны поддерживали войну за независимость, в ходе которой Левант сформировался из бывших княжеств принципата, и центральным принципом их внешней политики было обеспечение того, чтобы Принципат никогда не стал морской державой. Военный флот Талассократии превосходил процеранский в соотношении десять к одному, все они были пожизненными моряками, которые могли подняться по ступеням гражданства только благодаря непрерывной службе. Некоторые из них даже имели опыт морской войны, поскольку два десятилетия назад последняя попытка Никеи получить первенство в Самитском заливе была кровопролитно подавлена их капитанами. Для сравнения, Принципат никогда не участвовал ни в одном крупном морском сражении за всю историю страны.

Пока Ашур поддерживал Ваккею, он был неприкасаем. Итима это знает, и когда она прибудет, то с важностью женщины, которая знает, что Принципат будет нищенствовать, если его армии расположатся лагерем в южном Оренсе, пока ей не надоест. Она будет ожидать уступок, возможно, даже уступки территории. Но теперь это были переговоры. Дядя Корделии провел свои дни, обучаясь военному делу, и стал одним из лучших генералов Калернии, но мечи никогда не были уделом Первого Принца.

Она научилась дипломатии и интригам, годами оттачивала свой ум, сражаясь с самой опасной женщиной Калернии на всем континенте в сотне различных сражений одновременно. Итима из Разбойничьей Крови выбрала не то поле боя, чтобы бросить ей вызов. Когда правительница прибыла, ее любимые закуски уже были расставлены — охлажденное вино из Алавы — и сопровождающие роились вокруг ее делегации, как колибри вокруг нектара. Дядя Клаус хотел остаться сидеть, когда она вошла, в знак своего презрения, но Корделия выдавила его из кресла пристальным взглядом. Когда дело касалось этикета, он обычно так и делал. Итима была женщиной средних лет с загорелой кожей, поразительными голубыми глазами и волосами, подстриженными так коротко, что их можно было с таким же успехом побрить. Два ее сына следовали за ней вплотную, высокие молодые люди с суровыми лицами и шрамами людей, которые уже видели битву. Скорее всего, именно они возглавляли рейды, которые отправляла их мать. Корделия мило улыбнулась им, и младший из них испуганно покраснел, прежде чем побледнел. Их мать не была так легко очарована и с недоверием посмотрела на поднесенный ей кубок с вином, прежде чем обратить свое внимание на Первого Принца. Которая стояла и ничего не говорила. В павильоне воцарилась тишина, нарушаемая лишь бормотанием слуг Корделии, рассаживающих остальных членов делегации и заваливающих их угощениями и лестью.

— Ваше светлейшее высочество, — наконец произнесла Итима.

Хорошо. Признание превосходства Корделии было правильным тоном для этого разговора.

— Леди Итима из Разбойничьей Крови, — ответила Корделия, элегантно усаживаясь во главе стола, прежде чем женщина успела пренебречь ею.

Правительца Ваккеи заняла место напротив нее, двое сыновей маячили за креслом в довольно слабой попытке запугать ее.

— Позвольте представить вам принца Клауса Папенхайма из Ганновена, — сказала она, кивнув дяде.

Дядя пил из чаши с сидром, которую она специально для него поставила, чтобы он не разговаривал.

— Мои сыновья, Моро и Тариф из Разбойничьей Крови, — ответила голубоглазая женщина, не потрудившись уточнить, кто из них кто.

Не то чтобы ей это было нужно. У Корделии были обширные досье на всех членов семьи Итимы. Тариф был младшим, который покраснел, и имел хорошо документированную любовь к блондинкам. Он был хорош в постели, заверил ее агент, приславший отчет. Первый Принц находила его достаточно привлекательным, но роман с человеком его ранга мог привести к ожиданию брака, чего она старалась избегать. Это давало ей большие рычаги влияния в Принципате.

— Не желает ли кто-нибудь из вас поесть, прежде чем мы начнем переговоры? — предложила она.

— Я бы хотела, чтобы ты перестала тратить мое время, — проворчала Итима. — Мы здесь потому, что я загнала тебя в угол, и ты это знаешь. У меня есть свои требования. Большинство из них не подлежат обсуждению.

Корделия вежливо улыбнулась и жестом пригласила одного из слуг выйти вперед. Девушка поклонилась и легонько положила свиток на стол. Леди Итима, казалось, собиралась сказать что-то язвительное, пока не заметила печать, удерживающую его закрытым. Корабль с короной вместо паруса, семь монет, образующих полукруг над ним. Официальная печать Талассократии Ашура, используемая только на официальных дипломатических документах.