Права и обязанности

– Ковальски, ты просто ничего не понимаешь в чувствах, вот и все.

– Оглядываясь на эту историю, я могу сказать, что не слишком об этом жалею.

***

Удар потряс судно от киля до носа. Как будто стальное тело судна ожило и попыталось освободиться от посторонней власти.

Даже стены завибрировали, а в ушах нарастал неприятный металлический гул. Ковальски сел рывком, переходя из положения сна в положение готовности к бою минуя все промежуточные стадии. Но рядом никого не было.

Порох велел им с Прапором разойтись по разным углам и делать вид, что в помещении только один «пингвин», в противном случае он за себя не ручался. Так что никак нельзя было бы свалить происходящее на кого-то, кто решил сделать персонально тебе гадость, пока ты спишь…

Судно тряхнуло еще разок, и пол под ногами будто бы покосился. Они переглянулись.

– Точно больше ни одного гвоздя? – вздохнул Порох. Ответом ему был скрежет обшивки.

– А вдруг это кракен?!

– Кракенов не существует, юный Прапор.

– А что это тогда?! Мы встретили двенадцатипалубный авианосец, и он на радостях решил обнять старого знакомого?!

– Это тоже маловероятно.

В следующий момент кусок стены, возле которой сидел, приваливаясь спиной, ученый, обрушился на пол, как будто с другой стороны кто-то орудовал гигантским консервным ключом. Из проема немедленно повалил дым, и в нем, будто какой-то ангел технократического возмездия, вырисовался силуэт. Который, впрочем, едва ступив внутрь, утратил сверхъестественный ореол и превратился в обычного человека. Ковальски на него хмуро прищурился, потом скосил глаза на дыру в стене и произнес:

– Знаешь, вообще-то здесь есть дверь…

Рико что-то невнятно прорычал в ответ. Буквально сразу же после этого из своего угла ликующе возопил Прапор.

– Вот! – воскликнул он. – Это я и имел в виду! Как бы там ни было, но «пингвин» приходит за своими…

Рико издал горлом булькающий звук. Он был из тех редких людей, чье поведение словами не описать – всю его нервную мимику, размашистые движения, и неразборчивое рычание вместо речи. Нужно было это видеть своими глазами, чтобы осознавать, насколько все безнадежно. Только тогда постепенно в голове кристаллизуется мысль, что идти на сближение ради понимания все же придется.

Подрывник всем корпусом повернулся к Ковальски и сделал по направлению к нему пару шагов, что выглядело, с точки зрения последнего, угрожающе. Он отлично знал, какая у Рико тяжелая рука, и отдавал себе отчет в том, кто виновен в последних его неприятных переживаниях. В принципе, у него был шанс уйти от возмездия – у того, у кого ноги длиннее, зачастую и скорость в беге выше – однако он остался там, где сидел. Обидеть Рико было все равно, что обидеть ребенка – всегда искренний в своих чувствах, тот не умел ни лукавить, ни хитрить, у него все всегда было на лице написано. Ученому было просто его понимать – в отличие от других людей, которые запутывали отношения словами.

Он снизу вверх глядел на подступившего к нему практически вплотную «пингвина», в ожидании всего, что у того найдется высказать. И у того нашлось.

Рико прокашлялся – звук был такой, будто в бутылке катали несколько камешков-голышей – и опустился на одно колено. Поза моментально ученому напомнила позицию для стрельбы из противотанкового ружья, и, откровенно говоря, это она и была. Однако вместо ружья – какого бы то ни было – подрывник извлек из кармана разгрузки продолговатый футляр синего цвета и в обеих руках протянул ученому. Пружинный замок щелкнул, крышка открылась. Ковальски непонимающим взглядом уставился на содержимое.

Внутри лежали очки. Его, черт подери, запасные очки, которые вместе с другим нехитрым скарбом он не забрал с «базы» – в тот момент ему было не до шастанья по шкафам и сейфам.

Ученый перевел взгляд на Рико. Тот старательно улыбнулся. Жутковатое зрелище, если не привыкнуть, но он-то привык давно…

– Гм, – выдавил ученый, чувствуя, что от него ждут каких-то слов. – Это… это очень своевременно. Спасибо, Рико.

Рико заурчал, как трактор на малых оборотах.

Тем не менее, протянуть руку и, наконец, снова стать полноценным зрячим членом общества Ковальски не решался вот так сразу. Во всех действиях старого знакомого он прослеживал какую-то закономерность, они были как будто шифр еще одного вопроса, и нельзя было взять очки и не ответить на него. Ученый смутно понимал, что именно это за вопрос, однако логика сейчас бы его не выручила. Он просто прислушался к себе, и к тому, что ему самому хотелось бы ответить.

– Да, – произнес он вслух. Рико просиял.

Мир для Ковальски наконец-то обрел четкие границы – он поморгал немного, привыкая. И практически сразу же почувствовал себя более уверенно.

– Думаю, мы могли бы выбраться наружу этим путем?.. – поинтересовался он, кивнув на все еще дымящуюся дыру.

– Знаешь, не стоит, – отозвался Порох, выглянув в пролом. – Надеюсь, у твоего приятеля найдется еще один гвоздь?..

***

Море простиралось вокруг от горизонта до горизонта. Бутылочного цвета, спокойное, чистое – и над ним такое же безмятежное небо. Ни облаков, ни чаек. Ничего, на многие мили вокруг, куда ни глянь.

– Итак, давайте-ка я суммирую… – Ковальски заложил руки за спину и отошел от борта, ему отчаянно не хватало блокнота. – У этого корыта пробоина в борту, потому что кое-кто, не будем указывать на Рико, многократный победитель в номинации «я паркуюсь, как кретин». Все, кто мог сбежать отсюда, сделали это – кто на спасательном шлюпе, кто на… на чем ты приплыл?

– Гррррррр!

– Или на угнанном патрульном катере. Готов биться об заклад, в нижних палубах уже полно воды. Внимание, вопрос: как нам добраться до берега.

– Вплавь?

– Еще успеваем, в принципе, соорудить плот и есть вероятность, что найдем дорогу. Как насчет акул?

– О боже, ты же не хочешь сказать, что они собьются в стаю и устроят нам «Челюсти» нового поколения?

Ковальски протянул руку и бесцеремонно задрал на Рико майку, демонстрируя перечеркнутый рубцами бок.

– Это видишь? – поинтересовался он. – И она была молода и не очень опытна, жила в бассейне, и привыкла, что еда регулярна и достается без особых усилий.

– Дай угадаю: ему пришло в голову, что суп из акульего плавника отлично подойдет на обед?

– Потом да. Но сначала туда пришло соображение о том, что мы с Прапором будем неуместно смотреться внутри акулы.

– Ковальски, а сколько у нас времени?.. Ну, пока корабль совсем не потонет?

– Учитывая, что мы будем его обдирать, как липку, в попытке соорудить плот, я не дал бы больше полутора часов.

– Электронные системы точно не работают?

– Теоретически говоря, при наличии паяльника и свободных выходных, я бы что-то с ними сделал. Но пока что мой ответ – нет. Что, Рико? Да, стена. Палуба. Лестница. Хорошо, и что? Приварены. М-м… а! Ты о том, что на корабле нет того, из чего можно сообразить плот?