Правда в глазах смотрящего

– Тебе действительно стало хуже?
– спросил я маму.

Мама пожала плечами.

– Не то, чтобы сильно хуже... но уж точно не лучше! Ты не сходишь в аптеку? Я напишу, какие лекарства купить.

– Конечно, схожу, какие проблемы! Может, тебе еще в магазине что-нибудь купить?

– Ну...
– замялась мама, - я бы лучше сама посмотрела...

– Конечно, мама!
– воскликнул я.
– Пяти тысяч тебе хватит?

– У нас же всего пять тысяч.

– Я имею ввиду рублей.

– Ну... и на этом спасибо...

– Сколько тебе нужно?

– Сколько не жалко.

Я сходил в нашу с Зиной комнату, открыл верхний ящик комода, отсчитал десять тысяч рублей под ехидным взглядом Зины, и выдал их маме. Мама сердечно поблагодарила меня, но все равно у меня осталось ощущение, что я не самый хороший сын во вселенной, а так, средненький, хороший сын дал бы маме чуть-чуть больше.

– Ты не обиделась?
– спросил я Зину, когда мама ушла.

Зина тоненько захихикала.

– Было бы на что обижаться. Ты ведь не обижаешься на котенка, который нагадил тебе в ботинок.

– Моя мама - не котенок! Или... для тебя все люди как котята? Да, наверное. Ты умеешь проходить сквозь стены, летать, регенерировать, ты практически неуязвима. Какое тебе дело до обычных людей?

– Обычные люди могут испортить жизнь кому угодно. Не забывай, что Христа распяли обычные люди.

– Разве Христос не добровольно взошел на крест?

– Добровольно. Но кто его довел до такого поступка?

– Иуда.

– Ты евангелие давно читал?

– Давно.

– Перечитай еще раз, там все ясно написано. Иуда здесь совершенно ни при чем, если бы он не предал Христа, священники нашли бы другой способ.

– Давай лучше об этом потом поговорим. Ты знаешь, я, кажется, начал читать мысли.

– Чьи мысли?

– Твои. Когда вы разговаривали на кухне, я почувствовал, что ты улыбаешься.

– Это не мысли, это чувства, их гораздо проще ощущать на расстоянии. Ты чувствуешь только меня?

– Вроде да.

– Это хорошо, это означает, что у нас начинается эмпатия. Следующий шаг любовь.

– Разве вампиры способны любить?

– Чем мы хуже людей?

– Мы убиваем, чтобы жить.

– Все убивают, чтобы жить, только некоторые убивают себя. Не грузись, Алексей, ты уже сделал выбор, теперь поздно менять стиль жизни, лучше сосредоточься на том, чтобы взять от жизни лучшее.

– Я не Алексей, я Сергей.

– Ты отрекаешься от церкви?

– Мне наплевать на церковь! Твоя церковь - сборище мерзавцев, которые думают только о том, как получить себе еще чуть-чуть могущества. А знаешь, почему они думают только о могуществе? Потому что все остальное у них уже есть.

– Верхушка любой большой организации состоит из подобных людей. Это естественный отбор, те, кто не готов посвятить жизнь карьерному росту, не поднимаются высоко, а те, кто готов, обычно имеют своеобразные свойства личности.

– Все равно! Ты меня извини, но твоя церковь меня совершенно не привлекает.

– Меня тоже.

– Как? Ты же...

– Да, я иеромонахиня. Но, думаешь, моя главная мечта - стать настоятельницей? Если ты так думаешь, ты ошибаешься.

– А какая у тебя главная мечта?

Зина улыбнулась.

– Главную мечту не так-то просто сформулировать. Но я попробую. Я хотела бы спокойно жить где-нибудь в тихом месте, рядом с человеком, которого люблю, я бы хотела, чтобы у нас были дети, немного, три-четыре, чтобы был дом и в нем все, что нужно. Чтобы были друзья, с которыми можно было посидеть за чашечкой кофе или стаканчиком вина, и чтобы никто не боялся того, что я вампир.

– Последнее, скорее всего, недостижимо.

– Я и сама знаю. Но кто сказал, что мечта должна быть достижимой? Кстати, сколько у вас стоит купить дом?

– Дом или квартиру?

– Дом.

– Смотря где. В Москве вообще нереально ни за какие деньги, а если в деревне километрах в ста отсюда... это сильно зависит от местности, есть места, где дом вообще ничего не стоит, есть целые деревни из заколоченных домов, приходи, открывай любой и живи.

– Проклятые места?

– Нет, не проклятые. Просто слишком далеко от дорог, ближайший магазин километрах в тридцати, в распутицу не дойдешь...

– Мы умеем летать.

– Ты предлагаешь переселиться в заброшенный дом?

– Ты против?

– Но сейчас зима, нужны дрова...

– В этом доме ты не топишь дровами.

– Заброшенных домов с центральным отоплением не бывает.

– Почему?

– Потому что никто не будет отапливать дом, в котором некому платить за отопление.

– Логично. Значит, придется нарубить дров.

– На двадцатиградусном морозе?

– Почему бы и нет? Чтобы растопить печку, много не нужно, а потом, когда согреешься, можно рубить не спеша, помаленьку. Кроме того, сильные морозы не будут стоять вечно.

– Ну, не знаю. Эта зима какая-то сумасшедшая.

– Надеюсь, это не фимбул-зима.

– Чего?

– Есть такое пророчество у норвежцев... А у вас правда все грамотные?

– В России - все.

– Все-все? Все до единого?

– Если не считать маленьких детей, стариков в маразме, чукчей всяких...

– Потрясающе! А кого в вашем мире больше, христиан или язычников?

– Язычников у нас почти нет. Только в Африке, да еще...

– Я имею ввиду, христиан или нехристиан?

– Хрен его знает. Примерно поровну. Думаю, христиан чуть-чуть меньше.

– А что означает число зверя, ты знаешь? Ты, вроде, уже говорил про какой-то штрих-код...

Я огляделся по сторонам и взял со стола пачку сигарет.

– Видишь? Полоски, а рядом с ними цифры.

– Зачем это?

– Чтобы кассиру в супермаркете было проще сосчитать стоимость покупки. Он проводит штрих-кодом мимо специального устройства, оно его считывает, находит в базе данных стоимость этого товара...