Правда

Стены сарая выстояли, хотя почти половина оловянной крыши обвалилась. Пошел снег с дождем, снежинки и капли шипели, падая на раскаленные камни, по которым, осторожно обходя кучи обугленных обломков, шел Вильям.

Отпечатную машину тускло освещали еще непогасшие язычки пламени. Вильям услышал, как стонут и звенят на поверхности металла дождевые капли.

— Можно отремонтировать? — поинтересовался он у подошедшего Хорошагоры.

— Ни единого шанса, — ответил гном. — Хотя, наверное, удастся спасти раму. Заберем все, что может пригодиться.

— Слушай, мне правда жаль…

— Мне тоже, — перебил его гном, пнув пустую банку. — А если смотреть на все совсем оптимистически, мы еще должны Гарри Королю кучу денег.

— О, только не напоминай…

— Он сам тебе напомнит. Вернее, нам.

Вильям, обернув курткой руку, откинул в сторону кусок кровли.

— Надо же, а столы уцелели!

— Огонь иногда ведет себя странно, — печально заметил Хорошагора. — Наверное, упавшая крыша преградила ему путь.

— Они, конечно, обгорели, но их вполне можно использовать!

— Ну, значит, у нас все в порядке, — буркнул гном, чей голос переключился в режим мрачной язвительности. — Как скоро желаешь отпечатать очередной номер?

— Смотри, смотри, и на наколке остались записки, которые почти не обгорели!

— Жизнь полна приятных неожиданностей, — сказал Хорошагора. — Госпожа, вряд ли тебе стоит сюда соваться.

Последние слова были обращены к Сахариссе, которая с трудом пробиралась через дымящиеся развалины.

— Я тут работаю, — парировала она. — Вы сможете отремонтировать отпечатную машину?

— Нет! С ней… покончено! Это металлолом. У нас нет ни машины, ни шрифтов, ни свинца! Вы двое что, ослепли?!

— Ну и ладно. Найдем другую отпечатную машину, — пожала плечами Сахарисса.

— Даже самая что ни на есть рухлядь обойдется нам не меньше чем в тысячу долларов! — воскликнул Хорошагора. — Послушайте, все кончено. Ничего не осталось!

— У меня есть кое-какие сбережения, — сказала Сахарисса, смахивая со стола мусор. — Может, для начала купим небольшую ручную машину, чтобы продолжить работу?

— Я весь в долгах, — признался Вильям. — Но парой сотен больше, парой сотен меньше…

— Слушай, а как думаешь, если натянуть вместо крыши брезент, мы сможем здесь работать? Или придется перебираться в другое место? — спросила Сахарисса.

— Я не хочу никуда перебираться. Несколько деньков потерпим, а дальше приведем все в порядок, — ответил Вильям.

Хорошагора приложил ладони к губам:

— Алло! Вас вызывает здравомыслие! У нас нет денег!

— Хотя, если расширяться, места здесь маловато, — заметила Сахарисса.

— Куда расширяться?

— Журналы, — пояснила она, смахивая упавшие на волосы снежинки. Тем временем гномы, рассредоточившись по пожарищу, приступили к заранее обреченной на провал спасательной операции. — Я понимаю, издавать листок — наша первостепенная задача, но отпечатная машина частенько мается без дела. А возьмем, к примеру, журнал, предназначенный специально для дам. На него наверняка найдется масса покупательниц…

— Мается? — переспросил Хорошагора. — Все уже, отмаялась, сердечная!

— Журнал для дам? — удивился Вильям, не обращая на него внимания. — И о чем там будет писаться?

— Ну… о моде, например. С картинками женщин в новых платьях. О вязании. Еще о чем-нибудь. Только не говори мне, что это слишком скучно. Покупать будут.

— Платья? Вязание?

— Люди интересуются подобными вещами.

— Я далеко не в восторге от твоей идеи, — фыркнул Вильям. — С таким же успехом можно начать отпечатывать журнал только для мужчин.

— Почему бы и нет? Но что ты туда поместишь?

— Ну, не знаю. Статьи о напитках. Картинки женщин без… Гм. Но нам потребуется масса народу, чтобы заполнить эти журналы материалом.

— Прошу прощения? — окликнул Хорошагора.

— Не проблема, — отмахнулась Сахарисса. — Писать могут многие. А уж для таких журналов — тем более. Тут особого ума не требуется, иначе у нас ничего не получилось бы.

— Это правда.

— А можно сделать еще один журнал, который абсолютно точно будет продаваться… — продолжала Сахарисса.

За ее спиной рухнул на пол обломок отпечатной машины.

— Эгей? Эгегей? Я знаю, что мой рот открывается и закрывается, — замахал руками Хорошагора. — Но хоть какие-нибудь звуки из него вылетают?

— Это журнал о кошках! — возвестила Сахарисса. — Люди обожают кошек. Картинки кошек. Рассказы о кошках. Я много думала об этом. Его можно назвать как-нибудь красиво… «Тотальная кошка»!

— И продолжить — «Тотальная женщина», «Тотальный мужчина», «Тотальное вязание», «Тотальная выпечка»…

— Лично я собиралась назвать журнал «Домашний караван», — сказала Сахарисса, — но в твоей идее тоже кое-что есть. Да… неплохо. И вот еще что: в городе так много кошек. Мы могли бы издавать журнал и для них тоже. Интересно, кстати, что в этом сезоне модно у гномов?

— Кольчуги и кожа! — рявкнул совершенно ошеломленный Хорошагора. — О чем вы вообще говорите? У нас всегда в моде кольчуги и кожа!

Сахарисса не обращала на него внимания. Хорошагора понял, что эти двое сейчас находятся совсем в ином мире, не имеющем ничего общего с реальным.

— Впрочем, все это кажется мне бессмысленной тратой, — сказал Вильям. — Слов, я имею в виду.

— Ну и что? Слов на свете много. — Сахарисса ласково потрепала его по щеке. — Неужели ты пишешь слова, которые будут жить вечно? Все совсем не так. Все эти новостные листки… всё это слова-однодневки. В лучшем случае эти слова живут неделю.

— А потом их выбрасывают, — кивнул Вильям.

— Хотя, возможно, некоторые остаются. В головах людей.

— Слова — да, но не новостные листки, — возразил Вильям. — Они заканчивают куда печальнее.