Правда

— И все равно…

— Не спорь со мной!

Хорошагора опасливо замолчал. У Вильяма было такое лицо. Эта маленькая коробочка как будто изменила его. Вильям тогда застыл, а очнулся… совсем другим человеком.

Гораздо более раздражительным и куда менее терпеливым. Вот и сейчас его словно бы лихорадило.

— Так… На чем я остановился?

— «Проникнув туда…» — подсказал гном.

— Отлично. «Проникнув туда…» Нет… Пусть будет немного иначе: «„Правда“ выяснила, что лорд Витинари был…» Сахарисса, ты говорила, что человек в подвале был как две капли воды похож на Витинари?

— Да. Прической и абсолютно всем.

— Хорошо. «„Правда“ выяснила, что лорд Витинари был потрясен до глубины души, увидев самого себя, входящего в кабинет…»

— А как мы это выяснили? — спросила Сахарисса.

— Очень просто. Иначе и быть не могло. Да и кто сможет возразить? Так, о чем я?.. «Однако злодейский замысел был сорван псом лорда Витинари Ваффлзом (16 л.), который отважно бросился на обоих злоумышленников». С новой строки. «Секретарь лорда Витинари Руфус Стукпостук…» Проклятье, я забыл спросить, сколько ему лет… «…Прибежал на шум, но сильнейший удар лишил его сознания». С новой строки. «Нападавшие решили использовать его вмешательство для осуществления…» Какое бы слово подобрать?.. «…Своего наиподлейшего замысла и нанесли Ступостуку удар одним из принадлежащих лорду Витинари кинжалов, имея целью убедить всех, что патриций превратился в кровожадного безумца». С новой строки. «Действуя с поразительным коварством…»

— А ты неплохо навострился, — заметила Сахарисса.

— Не перебивай его, — зашипел на нее Боддони. — Я хочу узнать, что подлецы сделали дальше!

— «…С поразительным коварством, они вынудили фальшивого лорда Витинари…»

— Отличное словечко, просто отличное, — произнес Хорошагора, с безумной скоростью набирая текст.

— Ты уверен, что «вынудили»? — уточнила Сахарисса.

— Они не те… были не из тех людей, что умеют вежливо просить, — отрубил Вильям. — Э… «…Вынудили фальшивого лорда Витинари сделать ложное признание сбежавшимся на шум слугам. Затем все трое, с бесчувственным лордом Витинари на руках и преследуемые разъяренным Ваффлзом (16 л.), спустились по лестнице в конюшню». С новой строки. «В конюшне к тому времени уже была создана вся необходимая обстановка, говорящая о том, что лорд Витинари якобы намеревался ограбить город». Скобка открывается: «Читай расследование в…»

— «Эксклюзивное расследование в…» — поправила Сахарисса.

— Согласен. «…Эксклюзивное расследование в одном из предыдущих выпусков „Правды“». Скобка закрывается. Далее с новой строки. «Однако Ваффлзу удалось бежать, после чего на него началась настоящая охота по всему городу как со стороны Стражи, так и со стороны преступников. Однако верный пес патриция был найден группой движимых заботой об интересах общества горожан, которые…»

Литеры посыпались из рук Хорошагоры.

— Ты имеешь в виду Старикашку Рона и его банду?

— «…Движимых заботой об интересах общества горожан, — повторил Вильям, неистово кивая, — которые прятали его, в то время как…»

Чтобы набрать скорость, в распоряжении холодных зимних бурь была вся равнина Сто. К Анк-Морпорку они подлетали стремительными и буйными, полными злобы.

На сей раз они обрушились на город градом. Куски льда размером с кулак разбивали черепицу на крышах. Забивали сточные канавы и осыпали улицы шрапнелью.

Градины в бессильной злобе колотили по крыше склада на Тусклой улице. Даже разбили стекла в парочке окон.

Вильям расхаживал взад-вперед, перелистывал страницы блокнота и орал во все горло, пытаясь перекричать шум бури. Затем появился Отто и передал гномам несколько иконографических форм. Потом приковыляла и приползла Нищая Братия, чтобы разнести по городу свежий выпуск.

Вильям замолчал. Последние литеры заняли свое место в отпечатной форме.

— Ну, посмотрим, что у нас получилось, — сказал он.

Хорошагора нанес краску на шрифт, положил сверху лист бумаги и прокатал его валиком. Молча передал Сахариссе.

— Вильям, ты уверен? — спросила она.

— Да.

— Я имею в виду… Некоторые части… Ты уверен, что все это правда?

— Я уверен, что все это журналистика.

— И что это значит?

— Это значит, что в данный момент это правда.

— И тебе известны имена?

Некоторое время Вильям медлил с ответом. А потом сказал:

— Господин Хорошагора, ты можешь вставить дополнительный параграф?

— Никаких проблем.

— Хорошо. Тогда набери следующее: «„Правда“ может сообщить, что убийцы были наняты группой известных в городе людей, которую возглавлял…» «„Правда“ может сообщить, что…» — Он сделал глубокий вдох. — Попробуем иначе: «Заговор, как может сообщить „Правда“, возглавлял…» — Вильям покачал головой. — «Улики указывают на то, что заговор…» Гм… «Улики, как может сообщить „Правда“…» «Все улики, как может сообщить „Правда“…» «…Может сообщить…» — Он замолчал.

— Параграф будет длинным? — уточнил Хорошагора.

Вильям с несчастным видом смотрел на еще влажный пробный оттиск.

— Нет, — уныло промолвил он. — Параграфа вообще не будет. Хватит и этого. Вставь только строку, в которой говорится, что «Правда» готова дать показания Страже с целью оказания помощи в проведении расследования.

— Показания? Мы что, в чем-то виноваты? — изумился Хорошагора.

— Пожалуйста, сделай, как я прошу.

Вильям скомкал оттиск, бросил его на верстак и направился куда-то за отпечатную машину.

Через несколько минут Сахарисса нашла его. В отпечатне было много укромных мест, которыми в основном пользовались те, чья работа требовала уединения, чтобы перекурить и подумать. Вильям сидел на пачке бумаги и смотрел в пустоту.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросила она.

— Нет.

— Ты знаешь, кто участвовал в заговоре?

— Нет.

— Тогда, быть может, следовало написать, что у нас имеются определенные подозрения насчет участвовавших в заговоре личностей?

Он сердито посмотрел на нее.

— Пытаешься отточить на мне свое журналистское мастерство?

— Ага, значит, мне полагается оттачивать его на ком угодно, только не на тебе? — фыркнула она, присаживаясь рядом.

Вильям рассеянно нажал кнопку на бес-органайзере.

— Уии-уидл… Ложь успевает весь мир обежать…

— Ты, наверное, не больно-то ладил с о…

— Ну и как я должен поступить? — перебил ее Вильям. — Это его любимое изречение. По его словам, оно доказывает, насколько доверчивы люди. Эти двое жили в нашем доме. Он увяз по самое горло!

— Да, но, может, он просто… оказывал кому-то услугу?

— Если мой отец и участвует в чем-либо, то только на главных ролях, — решительно заявил Вильям. — Не знать этого — значит не знать де Словвов. Мы не вступаем в команды, если не можем стать их капитанами.

— Но поселить убийц в собственном доме — это немного глупо…

— Не глупо, а очень, очень нагло, — возразил Вильям. — Мы всегда были «привилегированными», понимаешь? А слово «привилегия» расшифровывается с лататинского как «частный закон». Отец всегда считал, что обычные законы к нему не относятся. Всегда считал, что они просто не могут его касаться. Считал, что достаточно громко прикрикнуть, чтобы они перестали его касаться. Такое поведение традиционно для де Словвов, и в этом мы преуспели. Кричать на людей, поступать по собственным правилам, игнорировать общепризнанные законы. Это стиль жизни де Словвов. По крайней мере, так было до того, как появился я.