Правдивые байки воинов ПВО

Корреспондент приезжал разбираться. Показывал. Там были такие слова:

«У нас нет „годковщины“, у нас нет „землячества“, у нас нет „дедовщины“. У нас есть – ПОНОМАРЁВЩИНА!!!».

Мы посмеялись, а мне подумалось, что будь у нас в армии побольше таких вот БМП, может быть, она и не докатилась бы до своего нынешнего состояния?!

Бойцов вспоминая, минувшие дни…

«Бойцами» в наши годы было принято именовать военнослужащих срочной службы. В этом, шутливо-уважительном термине, сохранившимся в армии со времён Великой Отечественной войны, остался отголосок тех грозных лет.

Бойцы всегда были разными и служили по-разному. Процентов 15—20 из них, на мой субъективный взгляд, хорошо и добросовестно служили бы при любых командирах.

Процентов уже 10—15 приходили в армию озлобленными, не верящими никому и ни во что людьми. С ними было очень трудно работать, это был своеобразный аналог тюремных «отрицаловских авторитетов». У «слабых» командиров именно они определяли моральный климат и реально командовали в казарме.

Почему так получалось – тема отдельного серьезного разговора, выходящего за рамки этой, шуточной во многом, книжки.

Одной из причин был откровенно «слабый» Дисциплинарный Устав, отменивший и наряды на работу, и строгий арест. Он был достаточен для добровольцев-курсантов военных училищ и явно «слаб» для управления ротами и батальонами в войсках, сформированных из призывников – бойцов, отнюдь не горевших желанием образцово служить.

Это же только в кино все воины мечтают побыстрее изучить «вверенную боевую технику и оружие», а всё оставшееся время – неустанно совершенствовать своё воинское мастерство. Жизнь – намного сложнее.

Основная часть бойцов была своего рода «болотом». В руках хороших командиров и в подразделениях с хорошими традициями они и служили нормально.

Там, где командиры были «размазнёй», и эта масса попадала под влияние «отрицаловки», и возникали устойчивые традиции «неуставных взаимоотношений» и прочих безобразий.

Опыт показывает, что даже в те времена для того чтобы навести в подразделении относительный порядок, требовались не менее полугода упорного труда и крепкий коллектив офицеров и прапорщиков в нём. Для того, чтобы «развалить» хорошую роту, «слабому» командиру порой хватало и месяца.

Предубеждение к офицерам, уже тогда имевшееся в душе многих воинов, помноженное на отечественное разгильдяйство и фирменный «авось пронесёт», давало порой в армии страшные результаты.

В Тихвинском зенитно-ракетном полку произошло в начале 80-х тяжёлое происшествие.

Группа «дедушек» захотела выпить во время ПХД, в субботу. Нашли «Камаз» и слили из него антифриз (и пахнет спиртом и на вкус похож, вроде бы).

Но в войсках тогда ежемесячно доводили под роспись (!) предупреждения о смертельной опасности от употребления этой отравы. (После трагедии обнаружились, конечно, и подписи всех её участников о доведении им запрета пить антифриз).

Но всегда найдётся балбес, который популярно объяснит своим приятелям, что «это офицеры нам врут, а мы в деревне всю жизнь антифриз пьём – и ничего»! Да ещё расскажет какой-нибудь «фирменный способ» очистки типа дрели, или поваренной соли.

Нашелся такой «авторитет» и среди тех «дедушек». Очистили они, по его рецепту, антифриз, но пить – страшновато (среднее образование у всех тогда ещё было).

Сначала – поймали приблудного кота и пытались насильно его напоить этой гадостью.

Кот оказался не дурак, пить не стал, исцарапал всех дедушек и сбежал на волю.

Тогда вызвали пару молодых воинов и предложили выпить по полкружки, конечно не говоря им, ЧТО предлагают пить.

Те, польщённые таким вниманием «старших товарищей», с радостью выпили.

«Дедушки» 30 минут ждали, с интересом поглядывая на «подопытных» бойцов. Тем – «захорошело», без видимых отрицательных последствий.

Тогда дедушки выгнали молодых спать и сами крепко «поддали».

Молодым, которые ушли в казарму первыми, вскоре стало плохо. Пока их доставили в санчасть, пока они признались, что и где пили, время было упущено. Начались потери сознания, судороги и прочие симптомы отравления.

В итоге всю шестёрку доставили в окружной госпиталь, но у них начали отказывать почки. Двое умерли в госпитале, остальных самолётом отправили в Москву, в госпиталь им. Бурденко, где имелась искусственная почка.

Результат – четверо умерших («дедушки», принявшие большую дозу), два инвалида («молодые» – выпили меньше).

Состоялся разгромный приказ Министра обороны по этому происшествию, поснимали с должностей всё командование полка и подразделения, где это ЧП произошло.

Об этом случае, опять же под роспись, «довели» до всех военнослужащих нашей Армии, было проведено несчётное количество бесед и собраний о вреде пития антифриза, но…

Через полтора месяца аналогичный случай произошел в вагановской бригаде. Разве что кота не стали поить. Два «дедушки» тоже выпили антифризу последний раз в жизни…

Есть тут вина их командиров и начальников? Наверное, есть: офицеры отвечают в армии за все действия подчинённых, даже такие.

Но и недомыслие (мягко говоря) пострадавших тоже поражает. Неоднократные категорические запреты и жизненные примеры фатального вреда употребления антифриза у них легко перевешивалось мнением какого-нибудь приятеля – балбеса и надеждой на «авось обойдётся».

Великолепный пример своеобразного отношения к окружающему миру продемонстрировал гвардеец Волошкин, прибывший к нам из автороты. Там местные «дедушки» его побили, он ударился в бега, потом был пойман командованием и отправлен к нам, продолжать служить.

Сначала мы хотели использовать его талант водителя в стартовой батарее, на ТЗМ.

Но после первой же попытки заряжания, в ходе которой Волошкин несколько раз не смог подъехать своей ТЗМ-кой к пусковой установке, а потом и вовсе чуть не перевернул её, в казарму прибежал Железный Комбат.

Он заявил, что у него своих дураков-водителей хватает, и отказался от услуг Волошкина в качестве водителя.

«Номером расчета – возьму, водителем – ни за что!!!» – категорически заявил Комбат.