Правила нежных предательств

— Зуб даю, — гаркнула Альбина. Но тут же умолкла, потому что Бобок зацыкал языком, потом сплюнул на пол и со всей силы дерганул нитки, которыми меня заштопала медсестра недоучка. Я взвыла. Показалось, что у меня оторвалась рука к хренам. Боль была настолько сильной, что я с трудом удержала, пытающееся свалить в ужасах, сознание.

Дверь содрогнулась от мощного удара. А потом просто слетела с петель. Вспыхнул свет. И я передумала подыхать, вот честно. Так и застыла с открытым ртом, уставившись на Буйнова, одетого в одно коротенькое полотенце, из-под которого… Под которым… В общем оно не прикрывало ничего, что свисало у варвара между ног, на шикарном торсе блестели капли воды, ноздри раздувались, как у разъяренного быка.

— А ну отойди от нее, — прорычал он. Бобок не дрогнул, продолжил свои измывательства. — Ты кто такой, мать твою?

— Ктулху, — вякнула я, пытаясь отвести взгляд от полотенца, точнее…

— Макс, успокойся, это врач, — отлепилась от стены Альбина. — Я его привезла. Фекле нужна квалифицированная помощь. А Борька со мной учился, проверенный человек, не болтливый. Ну, то есть, он вообще немой практически. Под пытками не сдаст. Там такая история была…

— Да мне по хрену, — взревел Буйнов, с подозрением на меня поглядывая. — Он что такого сделал, что эта чокнутая увидела Ктулху? Она поэтому так орала? И почему мне не доложили о том, что в доме посторонний. А если б я его зашиб не разобравшись?

— Я стучала. Ты не ответил. И вообще, я между прочим тебе сразу говорила — не стоит связываться с этой ненормальной овцой.

— Да я чуть богу душу не отдал, когда услышал вой. Аж яйца блин поджались, — уже более спокойно сказал Макс, и проследив мой ошалевший взгляд одернул полотенечко. Интересно, какого они у него размера в нормальном состоянии, если это вот так поджались.

— Все уже успели насладиться. Ваши хм… мандаринки, шеф, произвели фурор на пациентку. Аж слюни вон потекли. Позорище, вы же серьезный человек, известный. Господин Буйнов, соизвольте одеться, в конце концов, это просто неприлично появляться перед своими подчиненными в таком виде. Точно уволюсь, помяните мое слово. И зачем мне эти нервы? Вы голову суете в петлю, а я должна вам помогать. А благодарности хрен дождешься, — нагло хмыкнула Альбинка. Интересно, почему какая — то помощница наемная так разговаривает со своим боссом? Скорее всего их связывает нечто большее, нежели рабочие отношения, и меня почему — то это жутко бесит.

— Ктулху, — снова проблеяла я, показав пальцем на Бобика. — Он Ктулху.

— Мда… — буркнул Буйнов, — Сейчас оденусь и вернусь.

— Не надо. Не одевайся.

Черт, черт, черт, и вправду с башкой у меня полный швах. И Буйнов с подозрением на меня глянул. Может и вправду того? Ну, бак свистанул.

Бобок встрепенулся, в плечо мне что — то впилось. Я охнула, удивленно глянула на доктора и взлетела к небесам. Ну, так мне показалось, по крайней мере.

Глава 10

Макс Буйнов

Прекрасная фея от злющей ведьмы отличается только настроением

(из личных наблюдений)

Выспаться. Все, чего мне хотелось — просто свалиться в кровать и проспать часов тридцать. Исчадье сладко сопело, улыбаясь каким то своим наркозным снам, и я с трудом заставил себя оторваться от созерцания умиротовренной улыбки на лице моей «головной боли». Носик маленький, чуть вздернутый, кожа белая, почти как молоко, и россыпь милых веснушек. По виду нежнейшее пушистое существо, по сути — адский демон, в обличии ангела. В природе есть зверь — толстый лори. Миляга, при виде которого на глаза наворачиваются слезы счастья и умиления, опасный, как тысяча адских гончих. Это единственное на планете млекопитающее, способное скопытить своим ядом даже льва. Так вот, эта ведьма мне очень напоминает глазастого пушистика. Так часто бывает. Внешность обманчива.

— Шеф, Бобок тут рационализаторское предложение внес, — зашипела мне в ухо Бинка, заставив вздрогнуть. Черт, я совсем забыл, что не один в комнате. Честно говоря от вида дружка моей помощницы у меня у самого в груди леденеет. — От тряпок окроваленных нужно избавиться, как можно быстрее, не ровен час полицейские нагрянут сюда. Федюня на вас первого укажет. Он то думает, что вы любовник Белоснежки нашей. Лучше всего их сжечь просто. Но у Бобского есть идея поинтереснее. Короче…

— Кого сжечь? Фtдюнчика и Феклу? Я и сам об этом мечтал, честно говоря, но у меня кишка тонка. А может их твой чумной докторо того, а? За отдельную плату, конечно. Подожди, я не понял, ты что ему все рассказала? — вкрадчиво поинтересовался я. — Черт, давай еще в газете объявление дадим, так мол и так, конкурс объявляем на лучшую идею. Приз — голова Федора Быковских в виде чучела. Альбин, нам не нужны посторонние. Можно влипнуть по самую маковку. Где гарантии, что твой «почти немой» не откроет свой безгубый рот? Он такой, сука, страшный, что даже я ссусь от его вида.

— Бобский не посторонний, — как то странно всхлипнула Бинка. Ничего себе? Это что, ей вот это вот нравится? Меня она отшила, значит, еще в самом начале знакомства, а существо похожее на кощея бессмертного в ней будит крамольные фантазии. Чертова извращенка. Смотрятся они, кстати, весьма даже сказочно — баба богатырь, которая ударом кулака может вырубить коня — тяжеловеса, и бессмертный задохлик. Вообще я живу, как в былине, что ни дальше, то страшнее. Мне показалось, что прохиндейка Клуня моргнула. Да нет, быть такого не может, доктор сказал, что она в отрубе до утра будет.

— Шеф, Бобыч предложил загримировать красотку под труп. Он нарисует в лучшем виде. Руки у Бобыча золотые. Он клиентов своих так гримирует, от живых не отличишь. Ну да, у Бобика самое крутое похоронное агенство в мегаполисе, плюс патологоанатомическая практика, а еще он книги пишет. Нафоткаем ее и адвокатишке подбросим. Сейчас обыски идут. Завалим бобра по — полной, чтобы не отсуживал заводыу приличных людей.

— Где ты тут приличных видела? С тех пор, как я подобрал в баре эту овцу у меня только неприличное все. Но ты конечно тоже дала, пригласила лечить живую бабу трупореза? Вы все здесь собрались отбитые.

— Так отбитые то тоже собираются не просто так вместе, — заржала секретарша, — они ведь к идейному лидеру тянуться. Революция семнадцатого года это наглядно доказала. И вообще, шеф, это вы меня сюда позвали.

Нет, ну я честно был, мягко говоря, ошарашен. Хотя, теперь мне по крайней мере стал ясен видок лекаря — самородка. Исчадье снова моргнуло.

— Он хирург. Просто обстоятельства так сложились, — пробубнила Бинка, пытаясь испепелить меня взглядом. — И помощь нам нужна. Боря очень влиятелен, в определенных кругах. И ему стало интересно. Он для книги сюжет как раз ищет. А тут, ну сам бог велел. Короче…

— Нет, — рыкнул я, давая понять, что тупой разговор окончен.

— Я хочу послушать, — донесся с кровати голос умирающего лебедя.

Через час я грузился в джип и недоумевал. Как я, состоятельный человек, с идеально чистой репутацией, достаточно известный и неглупый, умудрился ввязаться в идиотскую авантюру? И почему я еду сейчас в какую — то глушь, где даже волки срать боятся, координаты которой указал похожий на смерть фрик, с кучей окровавленного шмотья? И чего нужно обожраться доблестным полицейским, чтобы решить искать улики именно там, где я спрячу свою ношу?

Но все равно я был рад, что мне досталась эта часть работы. В доме полным ходом шли приготовления к фотосету. И что — то мне подсказывает, что вида исчадья, загримированного под труп, я бы не вынес, хотя и, совсем даже, не рафинированный мажор, падающий в обморок при виде кузнечика.

Как говорил один известнейший юморист — «Смеркалось». Когда я прибыл к месту назначения, небо подернулось тонкой пленкой тьмы. Уносящиеся во мрак вековые сосны были похожи на острые зубы чудовища.

Машину пришлось оставить в пяти километрах от места назначения. Не с руки мне было, чтобы нас отыскали уже на следующий день по следу протектора. Я натянул резиновые сапоги, доходящие мне до самого… До самых… В общем этой мелкой мракобесине они были бы выше талии и приготовился в восхитительному променаду по мелкой речке — вонючке с очень сильным течением. С неба начал накрапывать мелкий противный дождик, заливающийся за воротник ледяными каплями. Я начерпал обигающе — холодной воды, даже в высокие рыбацкие бахилы, плюс в заплечном мешке, полном барахла Феклы, что-то больно впивалось мне в район лопатки. Как выдумаете, зол ли я был? О да, я был в ярости, такой ослепительно — белой. Почти идеальной. И я шел то всего два часа, проклиная все на свете. Чертовых два часа, за которые успел окоченеть до яиц, был обглодан роем мелкого гнуса, почти до мослов, и рассек веткой щеку. И вот кто, скажите мне, в здравом уме, полезет в эту тьму таракань, искать труп чертовой девки? Я бы точно не стал этого делать. А на месте ментов еще бы выписал Федьке премию. На берег я выполз когда ливень уже стоял стеной. Можно было не опасаться, что оставлю ненужные следы. Нитриловые перчатки на руках хлюпали и раздулись. Я полез в сумку и….