Право на месть (Страх - 2)

Я решил, не откладывая в долгий ящик, встретиться с Устиновой. Ксению Петровну я нашел на работе в Институте "Новосибгражданпроект". Она оказалась высокой, стройной и довольно миловидной шатенкой лет тридцати. После того как я назвался, её большие серые глаза глянули на меня с надеждой.

– Вы нашли убийцу Гены?

– Пока нет, но думаю, что это дело ближайшего времени. Ксения Петровна, у меня к вам есть ряд вопросов. Где бы мы с вами могли побеседовать?

– Здесь на этаже есть довольно просторный холл с диваном. Может быть, там?

Мы прошли в холл, сели на диван.

– Я вас слушаю, Юрий... Простите, запамятовал отчество.

– Валентинович.

– Я вас слушаю, Юрий Валентинович.

– Ксения Петровна, в одной из жалоб в прокуратуру вы написали, что по поводу смерти вашего мужа с вами беседовал сотрудник ФСБ. Так?

– Да, - кивнула Устинова.

– Вы ничего не путаете?

Лицо её мгновенно напряглось, покраснело.

– А почему я обязательно должна что-то путать?!
– с вызовом, не скрывая раздражения, проговорила она.

Да, нелегко ей дались хождения по милициям и прокуратурам, чтобы добиться своего, изрядно поистрепала нервы. Теперь правоохранительным органам трудно будет завоевать её доверие.

– Извините, Ксения Петрова, но я спросил это лишь по тому, что сотрудник ФСБ не должеен был в принципе интересоваться гибелью вашего мужа. Это чисто милицейское дело.

– По-вашему, я вру?
– Устинова неприязненно, в упор смотрела на меня. И мне от этого взгляда, откровенно признаюсь, стало несколько неуютно.

– Поймите, я никоим образом не сомневаюсь в вашей искренности. но вы можете добровольно заблуждаться, в свое время неправильно поняв приходившего к вам сотрудника. Ведь такое, согласитесь, возможно?

Устинова громко нехорошо рассмеялась.

– Все ясно! Вы пришли спасать честь мундира. Все вы одним миром мазаны. Вместо того, чтобы искать убийц, вы тратите время и силы для того, чтобы спасти честь мундира. От всего этого я очень устала и не желаю с вами больше разговаривать. Извините!
– Устинова попыталсь встать, но я удержал её, взяв за руку.

– Вы неправы, Ксения Петровна. и я попытаюсь вам это сейчас доказать. Поверьте, мы не меньше вашего заинтересованы в установлении истины по делу. Если сотрудник ФСБ никоим образом не должен был с вами встречаться, но он все-таки втречался, то значит преследовал какие-то свои цели и вполне возможно причастен к убийству вашего мужа.

Выражение её лица разом изменилось. Теперь оно походило на испуганное дицо пятилетней девочки.

– Вы думаете?!
– отчего-то таинственным шепотом спросила она.

Я понял, что сболтнул лишнее.

– Во всяком случае, это не исключено, - ответил уклончиво.
– Скажите, он предъявлял вам служебное удостоверение?

– Да, конечно. Поначалу он просто сказал, что из ФСБ. Но я потребовала служебное удостоверение и он предъявил. Но, как мне помнится, сделал это с большой неохотой.

– Может быть вы запомнили его звание, фамилию?

– Звания не помню, а вот фамилия... Фамилия была очень знакомой. Был у нас раньше художник. Как же его?... Кипринский.

– Возможно, Карпинский?

– Да-да, точно. Карпинский. Я ещё тогда отметила схожесть, но идентичность фамилий.

Я едва не подпрыгнул от этих слов. Это была удача, о которой даже не приходилось мечтать. Вероятно мое состояние отразилось у меня на лице, так как Устинова с надеждой спросила:

– Это что-то значит?

– Возможно. Вполне возможно, - как можно равнодушнее ответил.
– Ксения Петровна, я думаю, вас не нужно предупреждать, что о нашем разговоре никто не должен знать.

– Конечно, конечно.

– Чем Карпинский интересовался?

– Он внимательно выслушал все мои доводы о том, что Геннадия убили, Пообещал во всем разобраться самым тщательным образом.

– И это все?

– Интересовался, известно ли мне что о видеокассете, которую передавал мужу его друг Вахрушев.

– И что вы ответили?

– Сказала, что ни о какой видеокассете не имею ни малейшего понятия.

– Это действительно так?

– Что - так?

– Что вы ничего не знали о кассете?

– Вы что же, считаете, что я вру?
– вновь возмутилась Устинова.
– Если бы я о ней что знала, то рассказала бы этому Карпинскому.

– И подписали бы себе приговор.

– Что?

– А то, Ксения Петровна, что ваш муж, ничего не рассказав вам об этой видеокассете, спас вам жизнь.

– Так Гену из-за нее?

– Да.

– А я была уверена, что это сделали люди Самохвалова.

– Самохвалов здесь совершенно не при чем.

– Что там в ней такое?

– Вам лучше этого не знать. Так спокойнее.

– Неужели настолько серьезно?

– Это очень серьезно, Ксения Петровна.

Записав объяснение Устиновой, я помчался к Иванову.

Увидев меня, он сразу понял, что я раздобыл что-то из ряда вон, насмешливо проговорил:

– Да вы, полковник, нынче на коне?! Поздравляю!

Я раскрыл папку, достал объяснение Устиновой, выложил его перед Ивановым.

– Вот, читайте!

Еще не дочитав объяснения до конца, Иванов воскликнул:

– Нет, каков гусар! Молоток! Утер нос нам, прокурорским. А почему не допросил по всей форме?

– Но я же, Сергей Иванович, не имею права допрашивать.

– Экий ты, батенька, формалист. Вынесли бы постановление о включении тебя в нашу группу, и все было бы шито-крыто.

– Так мне что, возвращаться что ли?

– Успеется. Завтра допросишь. Сегодня твой день. Погарцуй немного. Главное - у нас теперь есть чем прищучить этого сукиного сына. Да, а что если он пойдет в отказ? Знать, мол, ничего не знаю, путает что-то гражданочка, я её впервые вижу. Что тогда?

– Можно провести его опознание.