Право на месть (Страх - 2)
Шрифт:
Куда же запропостился Говоров, почему молчит? Архаровец! Никакой дисциплины! Но ничего: это молчание ему ещё боком выйдет.
В это время зазвонил телефон. Взял трубку.
– Пламенный привет любимому учителю от благодарного ученика!
– услышал я знакомый голос своевольного подчиненного.
Легок на помине. Слава Богу! А то в голову уже черт знает что лезет. Но надо с ним построже - он этого заслужил.
– Привет подхалим! Почему до сих пор молчал?
– говорю нарочитио сердито.
– Счел, что не имею морального права отвлекать высокое начальство
– Вот это ты зря, коллега. Высокое начальство - это ведь за небольшим исключением тоже люди и ничто человеческое им не чуждо, они ведь тоже беспокойство имеют. Мало ли что могло случиться в дороге.
– Если бы, Сергей Иванович, что случилось, то вам бы первому выразили соболезнование по поводу, так сказать.
– Типун тебе на язык. Рассказывай, - как там у вас?
– Все хорошо. Устроились в нашем институте на Нахимовском со всеми удобствами.
– Ну, ты даешь! Как же это вам удалось?
– У меня здесь однокашник в руководящем составе.
– У тебя, я смотрю, везде свои люди. Молодец!
– Стараюсь. Докладываю: договорился о встрече с Потаевым. Собираюсь все ему выложить начистоту.
– Решай сам. Главное, чтобы это не повредило делу.
– Не повредит. Он мужик надежный. Сам большой зуб на Сссновского имеет. Если даже и не согласится помочь, то утечка информации исключена.
– О Беркутове ничего не слышно?
– Пока ничего. Колесов связался с надежным людьми. Обещали помочь.
– Вы фотографию Петрова сможете раздобыть?
– Постараюсь использовать старый канал ФСБ. А для чего она понадобилась?
– Здесь всплыли кое-какие новые обстоятельства. Надо кое-что проверить. У тебя все?
– Все.
– Тогда, бывай здоров! О результатах встречи с Потаевым сразу меня проиформируешь. Понял?
– Да понял я, понял. Чего уж тут не понять магистри, в смысле, учитель. Вэрбум сат сапиэнти.
– Издевается, да? Опять какую-нибудь непристойность сказал.
– Ну что вы, как я могу. Я только сказал, что умному довольно одного слова.
– Ты от скромности не умрешь.
– Видит Бог, - я даже занизил свои возможности.
– Ну ты и пижон, Андрюша! Ты ж вроде собирался не шпрехать больше по латыни?
– От прошлого на так просто избавиться. Нет-нет, да и выскочит оно этаким гнойным нарывом.
– Ты уж постарайся. Не пасуй перед трудностями.
– Я стараясь.
– В таком случае, покедова! И не очень-то там расслабляйся.
– До свидания, Сергей Иванович! И пусть в ваших праведных делах вам всегда сопуствует удача.
Я только неопределенно хмыкнул в ответ и положил трубку. Вот архаровец, любого заговорит! Молодец! Моя школа.
Не успел выкурить сигарету, как вновь зазвонил телефон. Это был начальник отдела уголовного розыска транспортной милиции полковник Игнатов. Мы с ним были хорошо знакомы, не одно дело вместе раскрутили.
– Сергей Иванович, на станции Шаля задержан какой-то старик, который попросил связаться с тобой.
Я так и подскочил. Похоже, не доехали наши беглецы до Москвы.
–
Что за старик? Тебе сообщили его фамилию?– Постой, у меня где-то записано... Друганов. Друганов Олег Дмитриевич. А кто он такой?
– За что его задержали?
– Якобы он со своим попутчиком двух мужиков подстрелили.
– А попутчик Друганова?! Что с ним?!
– закричал я громче Иерихонской трубы.
– Да вроде как убег.
Слава тебе, Господи! У меня отлегло от сердца.
– А где эта Шаль находится?
– Шаля, - поправил меня Игнатов.
– За Екатеринбургом примерно в ста ста пятидесяти километрах. Дело ведет следователь транспортной прокуратуры Индюков Владимир Евдокимович. Его телефон: 5-32-66.
Я записал. Поблагодарил Игнатова и положил трубку.
А Калюжный-то, Калюжный! Отмочил, что называется, так отмочил! Каков ковбой! Хлопнул двух киллеров и поминай, как звали. Никак не ожидал от него подобной прыти. Считал, что он просто не способен на такое. Допекли мужика, вразнос пошел. Ага. По-моему, это свойственно всей нашей нации. Гадят нам на голову, гадят, как только не называют: и страной дураков, и лодырями, и тупыми, и рабами, и нецивилизованными с холопским мировозрением. А мы все терпим, терпим, будто все это не о нас говорится. А когда терпение лопается, рвем на груди рубашку и идем напролом. И уж здесь трудно нас остановить. Нет ничего страшнее русского бунта. И бессмысленнее.
Интересно, добрался Калюжный до Москвы или нет?
Глава восьмая: Калюжный. "Колонист".
Положив сумку с вещами и пистолетом в автоматическую камеру хранении и купив две бутылки портвейна, три беляша и два малосольных огурца, я сложил все в полиэтиленовый пакет и отправился на поиски своих будущих товарищей.
В буфете Казанского вокзала я увидел двух бомжей собиравших со столиков объедки. Обоим было лет по пятьдесят. Впрочем, могу и ошибаться. Возраст бомжей всегда трудно определить. Иные и в тридцать выглядят семидесятилетними старцами. Я подошел.
– Мужики, как бы мне увидеть старшего?
Они подозрительно меня осмотрели.
– Каво?
– спросил один из них. У него было простоватое, курносое лицо, изборожденное глубокими морщинами и оттого напоминающее сушеную грушу. Рыжеватые, уже основательно побитые сединой всклокоченные волосы. Одет в грязную до неприличия спортивную кофту, трико и стоптанные кроссовки.
– У вас здесь есть старший?
– Ну, - кивнул он.
– Я хотел бы с ним познакомиться.
– А ты воще кто такой?!
– отчего-то возмутился рыжий.
– Канай отсюдова! Понял?
– Ты чего орешь?!
– настал черед возмутиться и моему персонажу. Кажется, он начинает жить самостоятельной жизнью. Во всяком случае орать так, как он только-что продемонстрировал, я не умел.
От моего крика рыжий даже немного оробел. В замешательстве пробормотал, бросая взгляды на своего приятеля:
– А чего ты... прикалываешься?
– Я не прикалываюсь. Просто, спросил у вас про старшего. Это что, преступление, да?
– Допустим, я старший, - сказал второй бомж.
– И что дальше?