Право на возвращение

Я пыталась заглушить душевную боль такими мыслями, но внутри все равно что-то свербело. Вот так всегда с ними, с этими артистками, говорил мой папа…

Люди сделали нас слишком похожими на них, и, может быть, допустили большую ошибку. Да, над нами не тяготеет страх за себя, но потеря близких мучает нас не меньше, чем людей.

Боль и не думала проходить, а злость никак не хотела нарастать. Точнее, у боли сменился акцент. Только теперь у меня открылись глаза — с кем я вообще делила хижину? Да, я была совершенно слепа, когда любовалась этой Варькой, думала — вот если бы я была такой красивой, если бы мои волосы вот так переливались на солнце… Я же сама придумала все хорошее в ней — настолько мне хотелось иметь подругу и боевого товарища. А теперь я потеряла подругу дважды — ее не стало физически, и разрушилось все, что я в ней видела. Подумать только, из-за чего она схватила вирус! Более глупой и неоправданной смерти просто не придумаешь!

Не знаю, сколько я просидела на полу, уткнувшись лицом в коленки и обхватив голову руками. Наконец, осиротевший Вобейда ткнулся мне в плечо мохнатой мордой. Странное дело — он и не думал выть по своей хозяйке. Может быть, собаки не привязываются к роботам? Тогда чего же он так льнет ко мне?

Я подняла лицо. В собачьих глазах явственно читалось желание утешить меня. Я как будто прочла мысли Вобейды: "Вставай, Юрка. Хватит киснуть. Былого не воротишь, а вот в будущем мы еще можем многое исправить".

И я медленно поднялась на ноги, опираясь на своего мохнатого друга.

Мы снова направились в "железный" кабинет, где я заклеила новые раны. Соединять оборванные проводки я больше не стала — так меньше чувствительности, хотя все равно резкие движения доставляют сильную боль.

Глава 5

Глава 5

Остров таинственных сокровищ (ха-ха-ха)

Итак, что же дальше? Само собой, мне остался лишь один путь — на Марианские острова. Но как туда добраться? Регулярных рейсов из Москвы туда нет, как, наверное, и из всей Евразии. К тому же, садиться на пассажирский лайнер для меня — чистое самоубийство. Меня тут же опознают и схватят. Что же тогда делать?

Несмотря на то, что вместе с людьми исчезла и армия, мы не стали демонтировать военные самолеты. Они стали использоваться как скоростной транспорт для экстренных случаев. А у меня как раз такой случай!

Я включила один из ближайших компьютеров и вошла в интернет. Покопавшись в поиске минут десять, я нашла тренажер для пилотов и инструкцию по вождению истребителя. Принялась внимательно читать, а потом совершила несколько виртуальных "вылетов". Уже через пару часов я почувствовала, что полностью готова к реальному полету. И подумалось, что иногда все-таки лучше быть роботом. Человек все же не может обучаться настолько быстро.

Теперь для начала, надо как-то замаскироваться. Сперва я не могла ничего придумать. Не клеить же мне усы — да и где их взять? Потом меня осенило. Я вернулась в то самое помещение, где погибла Варька, и стала тщательно осматривать его. Да, так и есть — шевелюра моей подруги осталась нетронутой, и теперь валялась за одними из системных блоков. Ее волосы всегда были гораздо длиннее моих, да и оттенок совсем другой. Так что, их вполне можно использовать в качестве парика.

— Просит, родная, — прошептала я искренне — все-таки, чувства к ней не проходили — и натянула скальп подруги себе на макушку. Закрепила его самую малость, брызнув на кончики ушей по капле клея. Отдирать потом придется с собственным "мясом", но что поделаешь. Вот так. Сзади волосы падают на плечи, по бокам — полностью закрывают уши, спереди — челка до самых глаз. Покопавшись в столах и шкафах, я нашла забытые кем-то из мастеров темные очки и цельный тренировочный костюм, как раз вместо моего изорванного. Ну вот, теперь меня с первого взгляда не узнать.

Я выглянула в окно, чтобы узнать название улицы, затем отыскала его в интернете. Оказывается, не так уж далеко от центра я и забралась, наверное, слишком сильно петляла.

Уже совсем скоро мы с Вобейдой снова оказались на улице Маши Порываеваой, нырнули под Каланчевский мост, миновали Ленинградский вокзал и, наконец-то вот он — родной Ярославский.

За время пути никто не обратил на нас внимания. То ли мой кошмарный парик-скальп и впрямь действовал, то ли все просто спешили по делам, думая об одной лишь работе. На вокзале особо светиться не пришлось — ведь теперь больше не было ни билетов, ни турникетных залов, испоганивших московские вокзалы и близлежащие станции в начале двадцать первого века. Увидев в расписании мониниский поезд, я тут же рванула к нему со всех ног. В этом не было ничего подозрительного — ведь он отправлялся всего через пару минут.

Мы с Вобейдой примостились на моем любимом месте — у самых дверей. К этому меня приучил папа — на таком месте хоть на одного чужака да меньше. Электричка тронулась, и я невольно залюбовалась станциями, недавно обновленными в стиле ретро, под двадцатый век. До чего же здорово смотрелись платформы, покрытые специально состаренным и слегка горбатившимся асфальтом, низкие бетонные ограждения, окрашенные масляной краской, каменные лесенки, слегка выщербленные с тончайшим вкусом, белые деревянные буквы названий, набитые на черные полосы… Словом, все то, что создает аромат дальних странствий прямо у самого порога столицы. На всех подмосковных станциях и следа не осталось от бездушного металла и пластика двадцать первого века. Да и электрички стали ходить старинные с виду, зеленые, кругломордые и красноносые, рижского завода. Красота! Вот папа-то обрадуется, когда вернется!

Будто старых друзей я провожала взглядом знакомые до боли станции, а на своей единственной и неповторимой даже всплакнула бы, наверное, если бы у меня была эта функция. Вот промелькнули и окраинные станции нашего города, вот и еще одна родная, где обитали когда-то дедушки-бабушки, не дожившие до счастливых дней заморозки — тут, наверное, снова всплакнулось бы. А дальше начинался темный лес, в самом буквальном смысле. Очередной город закончился, и потянулись станции, о которых у меня остались лишь смутные, и, наверное уже даже мифологизировавшиеся воспоминания о самых ранних годах. О том, как мы с папой и дядьями ездили собирать грибы. Из собственно, грибов запомнились колоссальные дождевики размером с папину голову, а так же какие-то странные желтые "баранчики", напоминавшие кораллы. А помимо красот природы засели в сознание треугольные деревянные щиты с красной разметкой, указывавшие путь взлетавшим неподалеку самолетом. Они-то и вели к моей нынешней цели — Чкаловскому аэродрому. Этот древний аэродром много чем себя прославил — отсюда стартовал за океан и, собственно, сам великий Чкалов, и трагически-загадочный Леваневский, и вот теперь должна стартовать Юрка Ажуолайте, спасительница мира в трениках. Аж самой смешно.

Сойдя на станции Чкаловской, я, не таясь, направилась прямо к аэродрому. Перемахнуть ограждение, пожалуй, вряд ли удастся, поэтому я направилась прямо к проходной. Конечно, прежней военной охраны тут не оказалось. В будке у входа лишь маячил доспелый старикан, явно созданный еще до появления всех известных мне моделей. У него даже не было псевдо-человеческой кожи, лицо оказалось сделанным из тусклой жести.

— Имя? — в буквальном смысле проскрипел он.

— Пилот Мельникайте, Первая Московская лаборатория, — выдала я первое, что пришло в голову. — Приказ — срочно доставить биологический материал для научной базы на Марианских островах.

— Проходите, — проскрипел вахтер. — Ваш самолет уже заправлен. Только что-то вы долго собирались. Нам звонили по поводу вас еще три дня назад.

"Ничего себе! — присвистнула я мысленно. — Значит на острова собирался сам профессор Хэкигёку, или доктор Тибо. Ну что же, я на верном пути!"

Мы с Вобейдой спокойно направились в том направлении, куда указал вахтер. Его совсем не удивило то, что на мне обычные треники — ведь нам не нужны специальные пилотские костюмы и шлемы. Тут мне пришло в голову, что зря я назвалась литовской фамилией — по ней меня могут вычислить. Но что поделать — имя Марите всегда вертится у меня на языке.

Я спокойно забралась в кабину так, будто делала это много лет, втянула за собой Вобейду, задраила фонарь. Поскольку теперь военными аэродромами пользовались редко, то не нужен был и руководитель полетов. Я стартовала без всяких осложнений и тут же взяла курс на восток, по тому самому маршруту, то проложил когда-то Чкалов.

Описывать свой полет не буду. Хотя я впервые в жизни оказалась в воздухе, ничего особо интересного там не нашлось. К тому же, единственному пилоту не до заоблачных красот. Да и мысли обо всем случившемся за последнее время не давали мне покоя.