Право в сфере Интернета

3. Проблема использования судами произвольных оснований для ограничения доступа к интернет-сайту

Еще одним серьезным недостатком текущей судебной практики по делам об ограничении доступа к информации является использование судами не основанных на законе мотивов к блокировке того или иного ресурса, которые не имеют отношения к той или иной норме законодательства в принципе.

Можно считать показательными апелляционные определения Тульского областного суда от 06.06.2013 по делу № 33-1377, от 16.05.2013 по делу № 33-1209, от 16.05.2013 по делу № 33-1184, от 04.04.2013 по делу № 33-831/13, а также кассационное определение Тульского областного суда от 12.01.2012 по делу № 33-79.

В указанных судебных актах в качестве мотива к блокировке интернет-сайта указывалось, что «наличие доступа неограниченного круга граждан к сайтам с азартными играми способствует подрыву морально-нравственных устоев общества и вырабатыванию психологической зависимости граждан от азартных игр».

В то же время суд не приводил конкретных, основанных на законе, доводов к тому, почему сайт с азартными играми (а) подрывает морально-нравственные устои и (б) способствует психологической зависимости от азартных игр, а также почему (в) данные обстоятельства должны быть поводом для блокировки ресурса [171] .

171

Следует отметить, что данные дела были рассмотрены еще до принятия Ф3 от 21.07.2014 № 222-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации», которым содержащийся в и. 5 ст. 15.1 Закона об информации перечень сведений, включаемых в Единый реестр, был дополнен пунктом «д», относящим к запретной информацию, нарушающую запрет на проведение азартных игр и лотерей в сети Интернет.

По сути, суд самостоятельно создал критерий по признанию информации, запрещенной к распространению, с одной стороны, взяв на себя полномочия законодателя [172] , а с другой – нарушив принцип свободного распространения информации (разумеется, при условии соблюдения ограничений, установленных законом) [173] .

Интересно, что использование такой вольной мотивировки для блокирования онлайн-казино встречалось и в практике иных судов.

172

В нарушение принципа разделения властей, установленного ст. 10 Конституции РФ.

173

См. ч. 4 ст. 27 Конституции РФ, и. 1 ст. 10 Закона об информации.

Например, Московский городской суд в апелляционном определении от 28.01.2015 по делу № 33-2697 указал, что предоставление доступа к онлайн-казино «подрывает основы материального благополучия неопределенного круга лиц, посягает на общественную нравственность посредством создания условий для вовлечения в азартные игры несовершеннолетних лиц».

Похожее в части правовой позиции суда дело приводится в Обзоре судебной практики по гражданским делам за октябрь 2011 года, подготовленным Белгородским областным судом. В нем приводится дело по иску Старооскольского городского прокурора к оператору связи об ограничении доступа к сайтам, содержащим информацию о способах самоубийства.

Суд первой инстанции отказал в данном требовании прокурора ввиду того, что федеральным законом не предусмотрен запрет на распространение спорной информации. В то же время суд апелляционной инстанции счел такие доводы неверными [174] .

Во-первых, он сослался на декларативные нормы о целях регулирования общественных отношений в области развития детей. В частности, на то, что и. 1 ст. 4 ФЗ от 24.07.1998 № 124-ФЗ «Об основных гарантиях ребенка в Российской Федерации» установлены такие цели государственной политики, как содействие физическому, интеллектуальному, психическому, духовному и нравственному развитию детей, а также защита детей от факторов, негативно влияющих на их физическое, интеллектуальное, психическое, духовное и нравственное развитие. Кроме того, суд указал, что необходимо исходить из приоритета интересов несовершеннолетних детей, закрепленного и. 1 ст. 3 Конвенции о правах ребенка, одобренной Генеральной Ассамблеей ООН 20.11.1990.

174

Необходимо отдельно обратить внимание то, что данное дело было рассмотрено до введения в Закон об информации ФЗ от 28.07.2012 № 139-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» и отдельные законодательные акты Российской Федерации» ст. 15.1.

Во-вторых, суд указал, что распространенная в Интернете информация: «Оказывает негативное воздействие на психическое состояние детей подросткового и юношеского возраста»; «подрывает духовное и нравственное развитие несовершеннолетних, смещает моральные акцепты, отторгает их от традиционных нравственных национальных ценностей»; «не только провоцирует суицидальные поступки, но и инициирует поиск ассоциаций и аморальной информации, провоцирует действия шантажирующего характера у подростков».

Представляется неверным подход к расширительному толкованию ограничений распространения информации, основанный на прямом применении принципов правового регулирования в той или иной области, поскольку это в существенной степени подрывает принцип правовой определенности и свободу слова. Самостоятельно определив основание для блокировки сайта, Белгородский областной суд, как и в рассмотренных выше случаях, помимо судебной, вторгся в область ответственности федерального законодателя, так как только последний может устанавливать ограничения доступа к информации.

По мнению автора, подобная мотивировка судебных постановлений является крайне сомнительной, даже если наряду с абстрактными доводами суда о «подрыве морально-нравственных устоев» суд все-таки приводит иные доводы, которые уже основаны на конкретных нормах законодательства. Указание не следующих из закона мотивов принятия судебного постановления не только нарушает требования к содержанию решения суда (ст. 198 ГПК РФ), но и может нарушить единообразие в правоприменительной деятельности судов, что, к слову, является основанием для признания судебного постановления незаконным в силу ст. 391.9 ГПК РФ.

Попытки судов, ограничивающих доступ к веб-ресурсам, сослаться на нормы материального права нередко приводят к указанию нерелевантных ссылок на нормативно-правовые акты вкупе с правовыми позициями, которые из них не следуют.

Именно такой случай имел место в упомянутом выше решении Кронштадтского районного суда Санкт-Петербурга, где была признана запрещенной распространенная в сети Интернет «Инструкция по даче взятки полицейскому». Суд в данном деле, помимо не относящейся к сути спора [175] ссылки на п. 6 ст. 10 Закона об информации, указал, что распространение таких сведений «подрывает конституционный строй и авторитет Российской Федерации, а также основы нравственности граждан России, способствует развитию коррупции, чем нарушает права и законные интересы неопределенного круга лиц, получающих доступ к незаконной информации, в связи с чем подлежит ограничению».

175

Поскольку распространение информации о даче взятки не является административным или уголовным правонарушением, запрещенным указанной нормой Закона об информации.

4. Процессуальные проблемы признания информации запрещенной к распространению

Отдельно следует остановиться на процессуальных проблемах признания информации запрещенной, учитывая, что в законодательстве отсутствуют прямые указания о порядке рассмотрения дел такого рода.

Изначально практика рассмотрения подобных дел складывалась следующим образом. Как правило, имело место обращение прокурора в интересах Российской Федерации и неопределенного круга лиц с иском к оператору, оказывающему телематические услуги связи, с требованием об ограничении доступа к конкретному информационному ресурсу, в том числе путем фильтрации указателей страниц или сетевых адресов. Именно в рамках рассмотрения дела по подобному требованию было вынесено упомянутое в начале Определение ВС РФ от 10.05.2011 № 58-Вир 11-2, и в целом такая практика была достаточно распространенной [176] .

176

См., например, определения: Липецкого областного суда от 21.12.2011 по делу № 33-3505/2011; Кировского областного суда от 01.12.2011 поделу№ 33-4167; кассационные определения Суда Ханты-Мансийского автономного округа – Югры от 15.11.2011 по делу№ 33-5028 /2011; Рязанского областного суда от 19.10.2011 № 33-2115.

Кроме того, требования такого рода заявляются прокурором лишь к одному из операторов телематических услуг связи [177] . Очевидно, что в условиях существования целого рынка услуг по предоставлению доступа в сеть Интернет решение об ограничении доступа к сайтам (например, путем «фильтрации» определенных указателей или сетевых адресов), адресованное лишь одному провайдеру, скорее будет отвечать цели увеличения количественных показателей органов прокуратуры по ограничению распространения вредоносной информации в Интернете, нежели цели реального запрета на распространение информации.

177

Справедливости ради стоит отметить, что в ряде случаев прокуроры обращаются с иском не к одному, а сразу к нескольким интернет-провайдерам: см., например: кассационное определение Белгородского областного суда от 22.12.2011 по делу № 33-4662; определение Самарского областного суда от 12.10.2011 № 33-10673.