Православие и «Нагуализм»

Таким образом, соответствия очевидны:

«Православие» — «Нагуализм»

Дух (Бог) — Дух (Нагуаль)

Духовное сердце — энергококон

Свет И. Христа — внутреннее свечение (в энергококоне)

внимание, ум — точка сборки

душа — энергетическое тело (тело сновидений)

физическое тело — физическое тело

духовное тело (тело Света) — дубль (тело Света)

Очевидно, что по всем главным позициям (в данной теме) «дон-хуанизм» и православие несомненно сходятся! Сходятся в главном, ключевом в нашем ракурсе рассмотрения.

Однако родство рассматриваемых учений на этом ещё не заканчивается. Нас ожидает ещё целый ряд совпадений в общих идеях и отдельных положениях, тезисах…

3. Идея смерти

Неоспоримый факт — смерть ожидает каждого человека, но мало кто из людей выводит этот закон на передний план (своего мировоззрения), осознаёт его. Человеку претит задумываться вообще о смерти и, тем более, о своей собственной кончине. Он загоняет опасную мысль о своём будущем исходе далеко в подсознание. Так спокойнее, это психологически защищает. Правда, защита эта весьма шаткая, ненадёжная, иллюзорная, и уподобляется страусиновой голове, погруженной в песок.

Духовное развитие — есть открытость смерти, честность по отношению к себе самому. Духовный путник не просто встречает смерть «с открытым забралом», но выводит её на передний план (своего мировосприятия), максимально осознаёт её…

Потому что глубокое понимание смерти — а этот процесс осмысления весьма длительный, нельзя сразу взять и за один час или день осознать свою смерть — настоящее понимание смерти даёт человеку небывалое качество бытия и является очень сильным толчком или стимулом к тому, чтобы осуществить прорыв, радикальный скачок в духовном развитии. Дело в том, что жизнь и смерть, эти две взаимоисключающие друг друга категории и плоскости бытия, всё-таки невидимо связаны; а смерть может быть проникновением в уникальные тайны существования.

Именно поэтому практически во всех мало-мальски целостных духовных учениях идея смерти становится тем самым фундаментом, одной из основ всего созданного определённым духовным учителем («первостроителями», учителями) здания. И именно поэтому мы решили этот вопрос привести в несколько развёрнутом виде, и знакомиться с этой, очевидно далеко не новой идеей, лучше медитативно — читать желательно не спеша, со вниманием, расстановкой и погружением. С духовной для себя пользой. И не торопитесь считать, что по этому поводу вам всё уже ясно, что всё это вы уже знаете, поняли, читали об этом ранее. Это не так. А явные параллели следуют…

«Только мысль о смерти может дать человеку отрешённость, достаточную для того, чтобы принуждать себя к чему бы то ни было, равно как и для того, чтобы ни от чего не отказываться… Маг знает, что смерть следует за ним по пятам и не даст ни за что зацепиться, поэтому он пробует всё, ни к чему не привязываясь» (К. Кастанеда, из кн. 2, гл. 10, с. 324).

«Страх Божий всегда должен быть пред очами нашими; также память о смерти и неприязненное отвращение к миру и всему мирскому.

Умирай каждый день, чтобы жить; ибо кто боится Бога, тот будет жить во веки.

Смерти избежать невозможно и нет способов. Зная сие, истинно умные люди, опытно навыкшие добродетелям и боголюбивому помыслу, встречают смерть без стенаний, страха и плача, имея в мысли, что она, с одной стороны, неизбежна, а с другой, — избавляет от зол, каким подвергаемся мы в жизни сей.

Когда восприимешь мечтание о каком-либо чувственном удовольствии, поберегись, чтоб не быть тотчас увлечену им; но несколько отстранив его, вспомни о смерти и помысли, сколько лучше сознать себя тогда победившим эту прелесть сластолюбия» (из наставлений Антония Великого, Добротолюбие, т. 1).

«Смерть — наш вечный попутчик… Она всегда находится слева от нас на расстоянии вытянутой руки…

Когда ты в нетерпении или раздражён — оглянись налево и спроси совета у своей смерти. Масса мелочной шелухи мигом отлетит прочь, если смерть подаст тебе знак…

Единственный по-настоящему мудрый советчик, который у нас есть, — это смерть. Каждый раз, когда ты чувствуешь, что всё складывается из рук вон плохо и ты на грани полного краха, повернись налево и спроси у своей смерти, так ли это. И твоя смерть ответит, что ты ошибаешься и что кроме её прикосновения нет ничего, что действительно имело бы значение. Твоя смерть скажет: “Но я ещё не коснулась тебя!» (К. Кастанеда, из кн. 3, гл. 4, с. 483, 484).

«Когда возьмёт уныние, во время ли молитв или от многообразных стужений врага, приводи на память исход и лютыя мучения. Лучше впрочем прилепляться к Богу молитвою и упованием, чем воспоминать о внешнем, хотя бы оно было и полезное» (из поучения Марка Подвижника, Добротолюбие, т. 1).

«Ты ведёшь себя так, словно ты бесмертен, а бессмертный человек может позволить себе отменять свои решения, сожалеть о том, что он их принял, и в них сомневаться. В мире, где за каждым охотится смерть, нет времени на сожаления или сомнения… не может быть маленьких или больших решений. Здесь есть лишь решения, которые мы принимаем перед лицом своей неминуемой смерти» (К. Кастанеда, из кн. 3, гл. 5, с. 490, 493).

…Я в целях объективности, не вношу сюда свои собственные субъективные переживания и реакции по отдельным аспектам «медитации» на смерть. А может быть, всё же «внести»?

В первую очередь, когда я начал серьёзно и длительно сосредотачиваться на этой теме, то сравнительно быстро натолкнулся на неодолимый тупик. Оказывается, «думать» о смерти не то чтобы невозможно, а как бы бессмысленно и бесполезно, в итоге ощущаешь «бессилие» — одни и те же мысли и образы крутятся в одном направлении, по круговой, крутятся себе, крутятся, но что толку?

А дело в том, что «мышление», «ум», «интеллект» — вещи с «небытиём» несовместимые, они полностью исключают друг друга! Смерть убивает ум, а пока мы живы, только тогда мы и мыслим. Таким образом, между смертью и «думанием» о смерти существует дистанция, несокрушимый барьер. По смерти мы думать о ней не можем, при жизни же смерть — не доступна!

Казалось бы, ситуация выглядит совсем безысходной, но это на первый взгляд… «На смерть» медитировать необходимо, и вот что в этом процессе в конце концов обнаруживается… Неким странным путём мы всё-таки (в размышлении) «приближаемся» к смерти, начинаем её постигать… Всё глубже и лучше… Но что происходит? Ведь мы не способны «думать» о смерти! А происходит процесс «погружения» или «иммерсии» — подробнее об этом понятии будет сказано в части 2, гл. 1 (этой книги).

При иммерсии мы «осознаём» (!) смерть без мыслей, картин, внутренних слов и понятий! Ум останавливается, но это не значит глупости и бессмысленности. Мы начинаем «думать», минуя мышление. Мы как бы (но это не «как бы», — на самом деле!) высвечиваем нечто внутри себя самого и, двигаясь этим путём, приобретаем всё больше и больше духовного света. Света Познания и настоящего Знания!

Смерть не может быть неким аспектом жизни, а вот вопрос «отношения к смерти», «ощущение» смерти должно быть частью нашего существования, должно быть интимным «переживанием» — и чем больше, таким образом, мы познаём смерть, тем больше мы узнаём о своей собственной жизни! Тем больше мы будем «живыми» сами!..