Правосудие

– О! — он отложил свой шашлык и вскочил на ноги. — Пойдем, посмотрим?

Когда они вошли в конюшню, там уже сгрудились вокруг рожающей лошади четыре человека — благообразный старик в белом, клеенчатом фартуке и трое крепких, бритоголовых молодых людей. Показалась голова и две болтающиеся ножки, Летка напрягла живот, вздохнула, и вот — маленькое живое существо выскользнуло в мир и, поддерживаемое руками старика, встало на миниатюрные копытца, поводя раскосыми, несфокусированными еще глазами, у игрушечной кобылки была нежная серая шерсть и белые волосы.

– Имя? — громко спросил старик. Присутствующие озадаченно переглянулись.

– Берта! — сказал от двери смуглый юноша. Все расхохотались.

– Ты не против? — спросил старик. Берта покачала головой:

– Не против.

– А хозяин не против? — еще раз спросил старик. Хозяин против не был.

– Нарекается Бертой! — сказал старик и подсунул новорожденную к ищущим ноздрям кобылы — облизать.

– Это — настоящая венгерская принцесса, — сказал он Берте, когда они вернулись к своим шашлыкам, — я дарю ее тебе. Теперь ее полное имя — Берта-Лотта Холо-Мештерхази.

– Спасибо.

– Это королевский подарок, — заметила Таня. — Таких лошадей рождается пара тысяч в год во всем мире.

– А людей — десять миллионов, — ухмыльнулся он. — Большинство из которых не стоит навоза от нее. А от этой кобылки даже навоз — большая ценность. Береги ее.

– Буду беречь, — кивнула Берта. — Она очень красивая.

– В отличие от человеческих младенцев, — он ухмыльнулся еще шире. — Ни одно живое существо не рождается на свет таким отвратительным, как человек, - он расхохотался, — который становится, по мере взросления, еще гаже.

– Отчего ты так не любишь человеческих младенцев? — спросила Берта.

– Оттого, что я слишком много видел их, завернутых в газету и выброшенных на помойку, — переставая смеяться, ответил он.

Глава 29

– Я кончил деда Мороза, — сказал лысый.

Бородатый любил забираться под землю, но на этот раз они прогуливались по живописному берегу лесного озера.

– Как ты на него вышел?

– Через агентуру.

– Ты, конечно, не сообщишь мне имена своей агентуры?

– Конечно, нет.

– Что он за тип?

– Ничего особенного. Бывший прапорщик внутренних войск. Сам родом из Житомира, но служил здесь, в Горловке.

– В зоне, что ли?

– Точно, в зоне.

– А что за бригада?

– Сборная бригада. Состав менялся от акции к акции — бандюки, в общем.

– Гастролеры?

– Гастролеры. Но здесь он набрал в группу еще и местных, бывших сослуживцев.

– Как ты можешь быть уверен, что он — дед Мороз?

– У меня есть вещественные доказательства.

– Где они?

– Мы к ним идем.

Они продрались через заросли орешника, среди кустов стояли два автомобиля — помятый микроавтобус «Фольксваген» без лобового стекла и джип «Судзуки», оба побитые пулями.

– Кому принадлежат машины? — спросил бородатый, внимательно рассматривая житомирские номера.

– Какое-то ЛТД, подстава, вероятней всего, — лысый со скрежетом отодвинул дверь «фольксвагена». — Смотри.

В углу салона валялись разорванные ящики из-под медикаментов и куча индивидуальных пакетов.

– Это их оружие, — лысый сдернул запятнанную кровью мешковину со стволов, лежавших на полу.

– А это что? — бородатый ткнул пальцем в туго набитый мешок.

– Это их головы. Хочешь посмотреть?

– На хрена они мне? — бородатый брезгливо скривил губы, — Я их что, в лицо знаю?

– Их документы в джипе.

– Ладно, закрывай, воняет уже. Сколько их было всего?

– Здесь семеро, — усмехнулся лысый, — и четверо сгорели в «Ниве».

– Ты их что, на дороге прихватил?

– На дороге.

– А где товар?

– Не у кого было спросить. Но я буду искать.

– Ладно. Чего ты хочешь?

– Ты имеешь в виду — в качестве премии за работу?

– Да.

– Цыганский поселок в Холодной Балке.

– Ты хочешь, чтобы он был твой?

– Да.

– Не многовато будет?

– По-моему — в самый раз. Бородатый почесал бороду.

– Ну, ладно. Но тогда ты мне будешь должен еще сорок ящиков водки.

– Спиртом возьмешь?

– Возьму. Хороший спирт?

– Лучше не бывает. Я его сам делаю.

Освободившись от бородатого, он вернулся в лисье логово, его встретил смуглый юноша.

– К нам пришел какой-то человек от Тани. Ждет тебя.

Он прошел в дом. Незнакомец поднялся ему навстречу из-за стола — высокий, широкоплечий, рыжие усы скобкой — такие усы были в моде у десантников, до войны.

– Здравствуйте.

Они пожали друг другу руки.

– Есть хотите?

– Спасибо, меня уже накормили.

– Ну, тогда рассказывайте.

Они сели за стол друг напротив друга.

– Меня называют Большой Бум, — сказал незнакомец и усмехнулся, зубы у него были на редкость белые и ровные. — Можно просто — Бум. Вообще-то я инженер-ракетчик, но могу взорвать все, научился. Вот и взрывал, пока не прихватили.

– Что?

– Поезда, в основном.

– Зачем?

– Ради хлеба насущного, в основном, — Бум потер крепкий подбородок. — Консервы, оружие, ну и все такое.

– Сам?

– Нет, не сам. Группа была, был еще Маленький Бум, — взрывник печально усмехнулся. — Но он погиб.

– Кто вас прихватил?

– МР. Всех перебили, один я остался. Теперь они гоняются за мной и пришибут, если поймают. Документы у меня паршивые, деваться некуда.

– Как ты вышел на Таню?

– Я имел с ней дела — по боеприпасам, по медикаментам, ну и все такое.

– Хорошо. Пойдем, пройдемся.

Они вышли со двора и пошли по узкой грунтовке вдоль усадебных участков, между дорогой и лесом тянулась полоска поля, засеянного подсолнечником, там работали люди, длинными ножами они срубали головки подсолнухов.