Правовая структуризация и систематика

Разъяснение юридического смысла правового предписания значимо по двум базовым причинам: 1) без адекватного установления такового невозможна корректная и последовательная реализация предписания; 2) таковое демонстрирует положение предписания (и (или) группы предписаний) в качестве системного элемента (и (или) системных элементов) общего массива юридического материала. Это способствует преодолению правовых пробелов и юридических коллизий (как нормотворческого, так и правоприменительного уровня). Официальность толковательных положений предполагает: 1) их обязательность для всех адресатов; 2) отражение таковыми воли уполномоченного (ых) лица (лиц) относительно содержания правового предписания. Именно свойство официальности позволяет публичной власти ориентировать иных субъектов права на должный, оптимальный и социально-полезный вариант восприятия юридических правил. Свойство юридической значимости официального толкования правовых актов означает его способность вызывать юридические последствия (нормативного или индивидуального характера). Именно в этом проявляется возможность толковательных положений реально действовать, т. е. оказывать подлинное регламентационное воздействие на поведение субъектов правовой жизни.

Примечательно, что некоторые положения разъяснительного характера, раскрывающие как раз специальное юридическое значение правового предписания, могут содержаться и непосредственно в тексте юридического (их) акта (ов). Такие положения принято называть нормами-дефинициями или нормами-определениями. Интересным представляется вопрос об их принадлежности к числу толковательных положений. С одной стороны, таковые являются правовыми нормами в собственном смысле слова, т. е. имеют первичное формально-источниковое юридическое значение; с другой, – разъяснение в них все же присутствует. Поэтому с содержательных позиций такие нормы допустимо воспринимать как своеобразное «прямое» авторское нормативное толкование.

2. Информационное значение интересующего нас вида толкования правовых актов заключается в том, что оно: 1) извещает общество о содержательном значении специально-юридических правил поведения; 2) отображает официальную позицию представителей публичной власти касательно юридического действия права как регламентатора общественных отношений; 3) уведомляет субъектов права о надлежащем варианте реализации правовых предписаний.

3. Нося властный характер, официальное толкование не может не учитывать и политических факторов, сопровождающих принятие и юридическое действие (в том числе перспективное) правовых положений. В этом аспекте находит свое яркое проявление историко-политический толковательный прием (способ).

4. Общесоциальное значение официального толкования правовых актов заключается в том, что посредством содержащихся в нем разъяснений: 1) осуществляется «диалог» между публично-политической властью и обществом (относительно содержания и смысла юридически-значимых правил поведения); 2) выявляется реализационное значение правовых предписаний, уровень их качества, социальной востребованности и жизнеспособности. Таким образом, в официальном толковательном акте отображается, с одной стороны, профессиональное правовое сознание интерпретатора, а с другой, – правовой менталитет адресатов соответствующего юридического правила поведения. Кроме того, официальное толкование способствует выявлению того, какие из юридических положений остаются неясными, неточными и (или) неполными с позиций адресатов их действия. Даже с учетом превалирования эмпирического восприятия такие данные имеют значение. В дальнейшем они облегчают процесс создания социально-адаптированных и юридико-технически доступных правовых поведенческих правил.

5. Историческое значение официального толкования правовых актов проявляется в том, что три трактовке того или иного юридического положения (группы положений): 1) отображается публично-властный правовой менталитет; 2) выявляются существующие в конкретной правовой среде представления о праве. Впоследствии это позволяет оценить уровень правовой культуры, профессионального юридического мышления и правового сознания соответствующего общества. Такие данные могут выступать и эмпирической базой последующих правовых разработок.

Естественно, аспекты значимости официального толкования правовых актов не обособлены друг от друга. Они представляют собой различные стороны единого целого – интерпретационного процесса (включая и его результат). Это означает, что выделение аспектов имеет преимущественно классификационное , а фактически – онтологическое значение. В реальном действии права воплощаются все «стороны» официальной (а равно и не официальной) интерпретации.

Таким образом, по поводу необходимости нормативной правовой регламентации официальной толковательной деятельности стоит отметить следующее. По своей сущности любое толкование правового акта является интеллектуально-волевым процессом , происходящим в сознании интерпретатора. Поэтому его «формализованно-служебное» текстовое отображение будет носить искусственный характер (а значит, не приведет к какому-либо значимому позитивному эффекту). Вместе с тем результаты самого процесса часто имеют официальную письменную форму. Они обладают свойством обязательности, а в ряде случаев и нормативности. Поэтому полный нормативный правовой вакуум здесь также представляется нецелесообразным. Кроме того, до настоящего времени истории неизвестен такой качественный уровень правового массива, при котором юридические предписания в разъяснении вовсе и не нуждаются. С этих позиций отображение в законодательном материале некоторых требований, предъявляемых к толковательному результату, представляется целесообразным. При надлежащем воплощении таковое поможет предотвратить (или, по крайней мере, сократить) негативные казусы правореализационной правовой среды.

Заключение

Приведенные в предшествующих частях работы данные, даже несмотря на то, что они не охватывают всех вопросов, составляющих тематику правовой структуризации и систематики, позволяют заметить, что фактически каждая из составляющих исследуемой области носит дискуссионный характер (причем не только теоретической, но и практической направленности), а также заслуживает самостоятельного но одновременно консолидированного внимания (и желательно при совместном рассмотрении со стороны представителей как отраслевых, так и общетеоретического направлений юриспруденции). Весьма значительно в области правовой структуризации и систематики и число излишне догматизированных данных (в том числе и по части вариаций решения составляющих данную тему вопросов). Представляется, что наличествующие догматизации подлежат преодолению. Вместе с тем формирование по интересующим нас вопросам новых позиций, подходов, решений будет обоснованным, надлежащим только при условии обращения к уже имеющимся (наработанным) разноаспектным сведениям научного и практического толка. Новации должны опираться на сложившиеся, сформировавшиеся ценности (но не «простые постулаты»), достижения правоведческой науки и юридической практики.

Итак, многообразие научных взглядов, подходов к решению вопросов правовой структуризации и систематики, их противоречивость, многоаспектность самой исследуемой области позволяет нам в заключении настоящей работы еще раз «концентрированно обозначить» базовые авторские позиции, спродуцированные в процессе исследования темы.

1. Прежде всего необходимо отметить, что каждая правовая норма непременно включает в себя триаду обязательных элементов (т. е. и гипотезу, и диспозицию, и санкцию). Логическая структура нормы права отображает все указанные части и выражается формулой: «если – то – иначе». Указания же на отсутствие либо гипотезы, либо санкции, либо их обеих относимы не к правовой норме в собственном смысле слова, а лишь к способу ее изложения. Например, ссылки на отсутствие санкций у норм основных законов государств представляются лишь неким «условным упрощением», так как основозаконные положения «обслуживаются» (должны «обслуживаться») соответствующими структурными компонентами всех иных (различных по направлениям) внутренних нормативных правовых форм.

В вопросе же о классификации правовых норм должно констатировать, что генезис данных поведенческих правил и их структурный характер свидетельствуют об обоснованности и актуальности деления таковых на первичные и вторичные. Разница между двумя названными видами зависит от «степени константности присутствия» интересующих нас норм в правовой сфере. Подчеркнем также, что согласно обобщенным данным о структурном строении права можно выделить 1) нормы-принципы , а также правовые нормы 2) частного и 3) публичного толка.

2. По поводу соотношения понятий форм (ы) и источников права скажем, что наиболее адекватными терминами, отображающими «оформленные» аккумуляции юридических норм, нам представляются следующие: 1) формально-юридический источник права и 2) форма (ы) юридического выражения права (норм права). В свою очередь, 1) нормативный правовой акт (разновидностью которого, по нашему мнению, является и нормативный правовой договор), 2) правовые прецеденты и 3) одноименные обычаи , а равно имеющая 4) юридическое значение религиозная норма могут быть расценены в качестве структурных элементов системы права формовыражающего (юридико-источникового) среза. Формы выражения правовых норм способствуют и «распознаванию» отраслевых правообразований.

3. Далее, в настоящее время принято говорить о наличии всего двух уровней правовых систем – международном и национальном (и то при условии признания за международным правом самостоятельного правосистемного значения). Нам же представляется, что последовательное выделение в этом направлении уровневых срезов (пластов) свидетельствует о том, что наиболее корректно рассуждать о следующих пяти уровнях правовых систем : 1) всеобщем (всемирном); 2) международном (интернациональном, наднациональном, надгосударственном); 3) национальном (внутригосударственном, государственном, внутреннем); 4) региональном (субъектно-федеративном и (или) административно-территориальном); 5) местном (муниципальном).