Праздник саранчи

Вечер. Махотин, перебравшись через забор, пробрался к зданию. Через черный ход проник внутрь… В большом зале стоял дикий шум, кричали люди. В центре зала на ринге дрались женщины. Кто-то толкнул его, и Махотин выругался по-английски:

— Черт тебя побери, ты, задница, перед тобой майор ВВС!

Потемкин подошел к стойке бара, перегнувшись через стойку, указал на бутылку виски:

— Дай, — сказал бармену по-английски.

Тот налил виски. Якут выпил, прислушиваясь, весь стаканчик, оглядел бар. Здесь были одни мужчины, у некоторых накрашены губы, подведены глаза. Один из них, подойдя, что-то сказал Потемкину.

— Убью, — сказал якут, расплатился и вышел…

В темном парке у океана он завернулся в одеяло и заснул на траве…

Николай прошел вдоль бассейна, забрался по лестнице на крышу гостиницы, лег, заложив руки, глядя на звезды…

В горах у костра, Махотин листал комиксы, шепча что-то, Сафронов спал рядом.

Николай шел через большой магазин, внимательно оглядывая людей. По пути к кассам он прихватил пакет хлеба и несколько яблок. Нэнси он узнал сразу. Она стояла за кассой, улыбаясь покупателям, принимала покупки. Подошла очередь Николая, он положил хлеб и яблоки и протянул Нэнси плитку шоколада. Она, взглянув на него, узнала и растерялась.

— Это тебе, я искал тебя, — сказал он тихо.

Нэнси смутилась. Их ждали другие покупатели.

— Извини, — сказала она. — Я должна работать, — она снова занялась покупками.

— Я понимаю. — Николай отошел, освобождая проход.

— Ник! — она Оглянулась. — Я не могу отойти, я заканчиваю в девять. Ты можешь позвонить мне…

— Не волнуйся! — он шел к выходу.

Она с грустью смотрела ему вслед…

Он вышел на улицу, не зная куда идти, вдруг быстро побежал…

Перебравшись через забор в частный парк, он, прячась за кустами, стал резать ножом с клумбы розы.

Его заметили, крикнули из окна дома Он продолжал резать, выбирая самые лучшие, пока не увидел бегущих к нему двух мужчин. Срезав еще одну розу, он осторожно собрал букет и побежал по парку…

Парк был огромный, он перепрыгивал какие-то изгороди, фонтаны. Те двое бежали долго, наконец, задохнувшись, встали… Николай тоже остановился и на ближайшей скамейке не спеша стал перекладывать цветы. Преследователи снова бросились за ним…

Он подошел к кассе и положил букет рядом с Нэнси. Она смутилась, девушки за соседними кассами стали улыбаться.

— Я подожду тебя, — сказал Николай.

Он вышел на улицу, сел на высокий бордюр и стал следить за проезжавшими машинами…

Стало темнеть. Девушки в магазине поглядывали через витрину, смеясь, переговаривались. Нэнси молчала. Николай сидел в той же позе на том же месте, жевал яблоко с хлебом и внимательно следим за машинами…

Солидный мужик, в очках, костюме и при галстуке, остановился у банка, и, выбравшись из машины, направился к автомату в стене, доставая на ходу карточку. Он торопился и не обратил внимания на Сафронова, который встал за ним. За Сафроновым, оглянувшись, встал Филипп Ильич. Они с интересом следили, какие мужик нажимает кнопки.

Получив деньги, он пошел к машине, но вдруг его подхватили и очень быстро занесли за угол, в темноту…

— И у этого такая же! — Филипп Ильич, удивляясь, разглядывал карточку, потом попробовал ее на зуб.

Они извинились, вернули карточку и, поправив ошеломленному мужику костюм, ушли, переговариваясь…

Совсем стемнело, зажглись фонари. Николай продолжал сидеть. Магазин закрылся, служащие выходили из него. Вышла Нэнси, оглядела его, улыбаясь:

— Ты сумасшедший или маньяк?

— Да, — не поняв, ответил он.

Улыбаясь, взял ее сумку, она не давала, но он взял:

— Где ты живёшь?

— Там, далеко, — она махнула рукой. — Как ты нашел меня?

— Просто. Я обошел город.

— Это неправда, город большой, и ты не американец! Ты немец?.. Швед?.. Француз?

Николай кивал головой.

— Испанец? Итальянец? Китаец?

— Да, — он кивнул. — Я китаец.

— Врешь, кто ты?

Он, отстав, открыл маленький словарь, поискал что-то:

— Я тупой. Поэтому плохо говорю по-английски.

— Что там? — она протянула руку. — Покажи!

— Это книга для тупых.

— Покажи!

— Нет, это опасно…

Они ехали в автобусе. Николай смотрел на нее.

— Что ты смотришь?

— Ты самая красивая в этом городе… Правда! Я видел всех девушек в этом городе.

— Это твоя работа?

— Да…

— Трудно?

— Что? — он не понял.

— Посмотри в книжке для тупых!

Николай достал словарь, стал искать, перелистывая страницы.

— Египетский баклажан, — сказал он наконец, с трудом выговаривая.

— Что?! — Нэнси засмеялась.

— Здесь так написано…

Она вдруг выхватила у него словарь, рассматривая.

— Ты русский!!! — закричала она.

Люди стали оборачиваться. Николай развел руками.

— Ты врешь! Скажи что-нибудь по-русски!

— Нэнси.

— Замолчи! — она быстро листала словарь. — Скажи… кукуруза на углу.

— Я не понимаю — он покачал головой.

— Скажи кот!

— Кошка, — сказал он по-русски.

Она, шепча, прочитала транскрипцию, захлопнула словарь.

— О, мой Бог, ты русский! Я так и думала! Конечно, я все время ожидала чего-то в этом роде, но лучше бы ты все же был китаец…

Они стояли у небольшого одноэтажного дома, у дверей.

— Я приду завтра, — сказал Николай.

Нэнси молчала, опустив голову.

— Я приду, — повторил он. — Нэнси, ты живешь одна?

— Нет, — сказала она тихо. — Я живу с кошкой.

Николай, склонившись, быстро поцеловал ее в губы, отпустил на шаг, глядя на нее, и, развернувшись, пропал в темноте. Она стояла все.

— Нэнси, спокойной ночи! — вдруг сказал из темноты его голос.

Она улыбнулась.

Свет в гостиной погас, и в спальне зажегся ночник. Ее тень мелькнула за шторами. Николай, сидевший в ее дворе у ограды, улыбнулся. Вдруг, услышав шорох, он вскочил, бесшумно обогнул дом и наткнулся на кошку. Кошка мяукнула испуганно. Дверь во двор открылась, и Николай лег в кусты. Нэнси, в ночной рубашке, впустила кошку, погладила ее и заперла дверь… Николай улегся поудобней, глядя на звезды, вдруг снова вскочил, выхватив из-за головы маленькую ящерицу. Улыбнувшись, отпустил ее, улегся снова…