Преданья старины глубокой

А вот Иван с Яромиром песню не слушали вовсе. Княжича куда больше заинтересовала предыдущая, о Кащее. Теперь он взволнованно что-то доказывал оборотню, взмахивая руками и поминутно утирая нос рукавом. Яромир негромко возражал, но с явным сомнением – он тоже обратил внимание, что в песне вещего Бояна место сбережения кащеевой смерти указано вполне отчетливо.

– Остров Буян, значит… – задумчиво молвил волколак. – Хм-м… А он-то откуда знает?..

– Да ты что, Яромир?! Он же ВЕЩИЙ!

– Ну мало ли кого как прозывают… Да и про обман уж верно не зря говорится…

– А пошли у него самого спросим!

– На этом все, дальше петь уж не о чем, – раскланялся Боян, окончив последний куплет и возвращаясь на прежнее место. – Все чистая правда – ни полсловечка не соврал, все как есть вам доложил. Коли у кого интерес случится – поезжайте в славный город Ратич, там доселева рядом деревня стоит, где те два брата жили…

Упоминание о Ратиче Ивана раззадорило окончательно. Он резко поднялся с лавки, задев сопливым рукавом курячью юху. Наперерез метнулась рука Яромира – шустрый оборотень успел подхватить мису, прежде чем та опрокинулась. Ни единой капли не пролилось.

Впрочем, княжич этого даже не заметил – он уже усаживался рядом с Бояном, оставившим гусли в покое и чинно черпавшим из большой корчаги маковый творог. Вещий певец с любопытством посмотрел на плюхнувшегося по левую руку Ивана, но ложку не оставил ни на минуту.

– Дедушка Боян, расскажи еще о Кащее! – сразу взял быка за рога княжич.

– О Кащее?.. – задумчиво переспросил Боян. – А что же в нем интересного, молодец?.. Может, лучше спеть тебе о Василисе Микулишне, дочери славного Микулы Селяниновича, верной жене богатыря Ставра Годиновича, что в мужеское платье переоделась, да всех дружинных Владимира-князя побила, супруга любимого из беды вызволяя?..

– А расскажи!.. – не удержался Иван.

– …только в другой раз, – спокойно продолжил Яромир, незаметно пристроившийся по правую руку Бояна. – А сейчас нам о Кащее интереснее. И про остров Буян. Это правда?

– Что правда? – притворился непонимающим Боян.

– Что смерть Кащея на острове Буяне хоронится, – терпеливо повторил оборотень.

– Охо-хо… Да откуда ж мне знать-то, сынки? – ласково посмотрел на него старый певец. – Я просто сплетню такую услышал – птичка певчая на хвосте принесла… А где уж там она на самом деле хоронится, откуда мне знать?.. То ли правда, то ли ложь – не поймешь, не разберешь…

– Ясненько… – прищурился Яромир. – И что же это за птичка такая, как звать-величать?..

– Да проболтался тут один случайно, – ответил доброй улыбкой Боян. – Было дело – повстречались мы с ним недавно, стали друг другу новые песни да сказки передавать, голосами благозвучными мериться, сплетни свежие рассказывать, медовухи малость хлебнули, вот он и проболтался нечаянным образом…

– Тоже певец?

– Ну… в некотором роде. На пирах, правда, не подвизается, князьям не поет, гуслей отродясь не держивал, но уж что-что, а петь умеет… На всей Руси, пожалуй, лучше него певца не сыщешь…

– Это кто ж такой? – удивился Иван. – Я думал, это ты, дедушка, из всех русских людей певец наиперший…

– Из ЛЮДЕЙ – да, пожалуй, первый, – согласился Боян. – А вот…

– Деда, деда, отгадай мою загадку!.. – пропищал Мирошка, неожиданно вылезая из-под стола. – Отгадай, отгадай! Сидит зверь на окошке – хвост, как у кошки, усы, как у кошки, лапы, как у кошки, а вовсе даже и не кошка! Кто таков?! Отгадай, отгадай!

– Правильно пострел мне подсказывает, – лучезарно улыбнулся вещий старец, трепля и без того взъерошенные волосы скомороха. – Вовсе не человек тот певец, а… кот. Кот Баюн. Вот у него и спрашивайте – где кащеева смерть хоронится. Он кот ученый – все сказки ведает, все тайны, все секреты… Если уж он чего-то не знает, так этого никто не знает…

Мирошка покатился в ехидном смешке, стреляя хитрющими глазками во все стороны, и вновь исчез под столом. Только угол скатерти колыхнулся.

Иван озадаченно чесал в затылке, с надеждой поглядывая на Яромира. С тех пор, как княжич повстречался с хитроумным оборотнем, он здорово приохотился в случае затруднения не думать самостоятельно, а дожидать совета Серого Волка.

Раз уж его голова лучше соображает, так пусть она и трудится, верно ведь?

Но Яромир не спешил подать голос. Он рассеянно возил пальцем в пролитом киселе и отстраненно поглядывал в сторону великого князя. Возле трона уже нарисовался Мирошка – скоморох торопливо шептал что-то на ухо господину, тыча пальцем в сторону Бояна. Вопреки обыкновению, мудрый Всеволод слушал своего дурачка с немалым вниманием, на княжеских губах змеилась гаденькая усмешка…

Неожиданно он поднялся на ноги. Все взоры немедленно прикипели к нему – хотя во многих уже стоял исключительно хмель. Боярин Фома так вовсе лежал лицом в яблочном квасе, пуская жирные пузыри. Огорчила его веселая песенка вещего Бояна – всех распотешила, а его вот огорчила.

– Помнится, спрашивали вы о третьей задачке, гости мои любезные! – зычно провозгласил князь. – Ну вот и пришел ей срок!

– Слушаем тебя, княже, – вежливо ответил Яромир. – Чего там еще твоя дочка желает?

– Желает моя дочка, чтоб вы, раз уж так ловки да смекалисты, раздобыли для меня кота Баюна! Да чтоб живым, а не тушкой! Это вам будет испытание последнее – коли сладите все успешно, так будет вам свадьба! И сроку вам, как в прежние разы – ровно одна седмица!

– Да, вот это уже не службишка, а настоящая служба… – задумчиво произнес Серый Волк.

Глава 26

По коридору Костяного Дворца, звеня кольчугой, шествовал огромный людоящер, волоча за собой хрупкую молодицу. Она поминутно оступалась и жалобно пищала – когтистая ладонь Тугарина сдавила нежное запястье Василисы так, что рука аж побелела.

– Теперь синяки останутся… – грустно подытожила княгиня, когда ее наконец-то отпустили. – А где это мы, господине Тугарин?

Вопреки ее ожиданиям, каган людоящеров приволок ее отнюдь не в сераль, а в совершенно иное место. Доселе Василиса даже не подозревала, что в кащеевой цитадели есть такое чудо – огромная круглая зала, сплошь уставленная армариумами. [56]

Папирусные и пергаментные свитки, восковые дощечки и глиняные таблички, берестяные грамоты и шелковые скрутки… Но больше всего книг бумажных – на Руси этот материал пока что в редкость, однако по всему прочему миру его используют уже давно. В Чайном и Индийском царствах, у бесерменов, что молятся Магомету, а в последние века – и у немцев с латинянами. Пергамен – он дорогой, а бумага – дешевая.

56

Древнеримский шкаф для хранения вещей, инструментов, свитков.

Правда, березовая кора с лубом еще дешевле, вот русичи и не слишком торопятся заимствовать новинку. Для чего, если всякий желающий в любой день может дойти до рощи, да надрать бересты? Потом вывари ее в кипятке, чтоб стала гладкой, и пиши себе на здоровье, что тебе надобно. Может, оттого-то на Святой Руси все поголовно и грамотны, что писчий материал прямо на деревьях растет…

Однако ж книгами эта сокровищница не исчерпывалась. Диковинные камни, засушенные растения, звериные чучела, инструменты всякие заковыристые. Столов – видимо-невидимо, и на каждом свои хитрости расставлены. А в самом центре – громадный котел кипит, мутным паром исходит. Ни единого полешка под ним нет, даже самого очага – и того не видно, а пламя все одно полыхает – синее такое, зловещее…