Предатель

— Пошли, — сказал Эйтлишь, бросив последний взгляд на Серафиля и Малицита, а потом развернулся и пошёл прочь. Он шагал ещё быстрее, чем обычно, что указывало на острое желание уйти отсюда.

— И это всё? — крикнул я ему вслед. — Разве не должны мы сделать что-то ещё?

— Ты сделал всё, что нужно, — едва слышно пробормотал он. Я посмотрел, как он исчезает за краем кратера, а затем повернулся и обменялся озадаченным взглядом с Джалайной.

— Если кто-то из верующих когда-нибудь услышит об этом месте… — начала она, и её голос затих, когда она наклонилась, вглядываясь в сердитое лицо Серафиля.

— Они не должны узнать никогда, — сказал я, пряча перо во внутренний карман куртки. — Мы не должны никогда об этом говорить. В любом случае сомневаюсь, что многие нам поверят, но те, кто поверит, попытаются прийти сюда. Сомневаюсь, что каэриты одобрят их вторжение. — Я нахмурился от другой мысли. — Верующие придут сюда, — тихо повторил я. — Поскольку Эвадина пожелает сюда прийти.

— Думаешь, она знает об этом? Это истинная цель её похода?

— Возможно. Она по-настоящему ненавидит каэритов, но, быть может, Малициты посылали ей видения об этом месте. В любом случае, если она победит, то наверняка постарается забрать это себе.

— Мы могли бы его уничтожить. — Джалайна осторожно протянула свой боевой молот к голове Серафиля, остановив боёк возле тёмных впадин его глаз. — В конце концов, это просто старый камень. Легко стереть в порошок.

Мысль была соблазнительная, но и опасная.

— Я уверен, что наш уважаемый проводник убьёт нас за это. — Я отвёл её руку. — Пойдём. Лучше догнать его. Чувствую, он не в настроении ждать нас.

* * *

Путешествие по взорванным руинам прошло без происшествий, и темп нашего проводника ни разу не снизился. Он не давал ни минуты отдыха до тех пор, пока не наступила ночь, и только когда его спутники были уже близки к изнеможению, он смягчился.

Мы вернулись в окаменелый лес незадолго до наступления сумерек и теперь были достаточно близко к водопаду, чтобы услышать приглушённый рёв. Как ни странно, Эйтлишь выглядел более задумчиво, чем в любой момент нашего пребывания здесь. Он уже не осматривал постоянно деревья, а в основном настороженно и выжидающе смотрел на меня. В течение нескольких часов он почти ничего не сказал, но заговорил, когда мы с Джалайной собрались прижаться друг к другу, чтобы согреться.

— Это неблагоразумно, — сказал он. — Не сейчас.

— Почему? — Лицо и голос Джалайны потускнели от усталости. Когда он не ответил, она добавила: — Тут холодно, а у нас нет костра, и для твоих загадок я чертовски устала.

— Ты хочешь разделить это с ней? — спросил меня Эйтлишь, отчего я замер, собираясь опустить руку на плечи Джалайны.

Я не спрашивал, что он имел в виду. В его глазах на мне теперь лежало проклятье, несмотря на то, что каменное перо просто оставалось в моём кармане. Если уж на то пошло, моё настроение даже улучшилось с тех пор, как мы покинули кратер. И всё же, к серьёзной уверенности в его поведении нельзя было относиться легкомысленно.

— Лучше к нему прислушаться, — проворчал я, поднимаясь, чтобы отойти от Джалайны. Я расположился возле сухой берёзы в нескольких ярдах от неё, лёг на твёрдую землю и завернулся в плащ. Несмотря на озноб и неудобство, сон не заставил себя долго ждать, к счастью, без кошмаров. А они дожидались моего пробуждения через несколько часов.

* * *

— Он тебя боится. Тебе надо его убить.

Я, охнув, проснулся и запутался в краях своего плаща, нащупывая меч. Через несколько секунд невразумительной борьбы мне удалось подняться на ноги, а меч выскользнул из ножен. Маленький источник разбудившего меня голоса стоял в нескольких шагах и явно не обращал внимания на лезвие меча, направленное на него. «Ребёнок», — понял я, скользя взглядом по крохотной фигуре, а затем остановился на лице: бледная маска с ввалившимися глазами на тонкой шее, наклонённая с любопытством. Мальчик стоял босой, его истощённое тело было одето в лохмотья, хотя с виду он никак не реагировал на холод. Я сразу понял, на что смотрю, и не утруждал себя отрицанием, вызванным страхом. Этот ребёнок был мёртв.

— Правда, надо, — продолжал мальчик. — Он планирует позднее сделать то же самое с тобой. — Взглянув на Эйтлиша, он нахмурился, наморщив гладкий серый лоб. Каэрит стоял на ногах и смотрел скорее на меня, чем на мальчика. Заметив на его лице напряжённую, но сдержанную тревогу, я понял, что разговорчивое привидение вижу только я.

Я невольно попятился, по-прежнему держа меч, хотя отлично понимал его бесполезность в этой ситуации. Однако моё отступление остановил окаменелый ствол берёзы.

— Когда убьёшь его, тебе надо убить её. — С улыбкой на губах мальчик подскочил к дремлющей Джалайне и присел, чтобы посмотреть на её лицо. — Она милая. Может стать мне матерью. Если и себя убьёшь, то мы сможем поиграть все вместе.

В ответ я сдавленно заворчал, отчего улыбка мёртвого мальчика сильно расплылась.

— Ты забавный. Не такой, как последний. Тот был сварливым и с радостью убил людей, с которыми пришёл.

— Уходи… — выдавил я из пересохшего горла. — Уходи прочь!

Это призрака, похоже, только озадачило — его маленькое лицо нахмурилось, и он подскочил ко мне.

— А тот не хотел, чтобы я уходил, — сказал он, обиженно надув губы. — Он хотел узнать всё, что я мог ему рассказать. Поэтому я и рассказывал. Всё плохое, что думали о нём его друзья. А когда он закончил убивать, я видел, что он хотел убить и себя, но был большим испуганным трусом, и не смог. — Он остановился в дюйме от дрожащего кончика моего меча. — Ты не трус. Ты воткнёшь это, — он постукал по качавшемуся клинку, и палец прошёл через сталь, словно через туман, — прямо себе в живот.

Втянув воздух в лёгкие, я вложил все силы в крик:

— ПОШЁЛ ПРОЧЬ!

Мальчик отшатнулся, как будто его ударили, его лицо выражало боль и разочарование.

— Он действительно собирается тебя убить, — прошипел он мне, ткнув обвиняющим пальцем в Эйтлиша, а потом повернулся и побежал к стене мёртвых деревьев.

— Что?.. — испуганно простонала Джалайна, разбуженная моим криком. Она поднялась, опираясь на свой молот, и оглядывалась в поисках врагов.

— Что оно тебе сказало? — спросил меня Эйтлишь и замер, когда я махнул мечом в его сторону.

— Кое-что очень интересное, — ответил я.

Он внимательно разглядывал клинок, хотя его лицо оставалось непроницаемым.

— Глупо доверять мертвецам, — сказал он. — Потому что они лгут.

«Я различаю ложь, — подумал я. — И не слышал её из уст этого мальчика». А ещё был уверен, что делиться такими прозрениями с Эйтлишем определённо не стоит.

— Он говорил ещё об одном человеке, — сказал я вместо этого. — О ком-то, кто мог его слышать и видеть. Кого он имел в виду?