Предателей (не) прощают
Шрифт:
– Мне предложили новую работу, – обтекаемо заявила другу. – И хоть после случившегося мне теперь неловко просить тебя о помощи, но другого выбора у меня все равно нет. Я прекрасно понимаю, что Давыдов не даст мне спокойно уволиться. Отрабатывать я не хочу, мне бы побыстрее оформить все без проволочек и лишних нервов.
– Бежишь, значит, мать?
Не в бровь, а в глаз, называется. Внутри прямо все задрожало как студень, среагировав на озвученную правду.
Я сжала кулаки.
– Нет, – настолько твердо сказала, что и самой впору было поверить. – Просто обеспечиваю себе и
– Хм-м… – И вновь этот скепсис, что заставил меня скрипеть зубами.
– Я знаю, как ты не любишь обращаться к отцу с просьбами, что ты самостоятельный мальчик, всего добился сам и остальные строчки из твоей любимой песни, но…
– Ты неисправима, Князева, – перебил меня друг. – Не так просят о помощи, совсем не так!
– …сделай так, чтобы меня уволили без отработки, оформили больничный или задним числом, например… Ты же можешь это устроить, правда?
– Ох, Машка, – вздохнул Широкий. Я прямо видела, как он покачал головой и двумя пальцами сжал переносицу. Всегда так делал, когда был с чем-то не согласен. – Лучше бы тебе решить все свои личные проблемы с объектом этих проблем. Столько лет в «Гранде», не жаль размениваться на что-то другое?
– Пожалуйста? М-м-м?
– Черт с тобой, – выдал друг.
– Спасибо, спасибо, спасибо!
– Только потом смотри мне, не плачь, что сглупила, – принялся ворчать он. – Сопли подтирать тебе я не буду.
– Я сама с этим справлюсь, а тебе приготовлю самый лучший свой пирог как благодарность за помощь.
– Два, – пробурчал Широкий. – И только ради пирога и мальчишек, мать. Хотя я жутко не люблю влезать в чьи-то семейные разборки. Это не в моих правилах.
– Нет семьи – нет никакого нарушения правил, – тут же нашлась я.
Артем смекнул, что меня все равно не переспоришь, и отказался даже от попыток. Вот и ладно, вот и хорошо. У меня словно груз с плеч свалился после его согласия. От мыслей, что придется пройти семь кругов ада, пока заберу трудовую, всю ночь плохо спалось. А сейчас и небо стало ярче, и солнышко теплее, и на душе полегче.
Хотя я по-прежнему оглядывалась в поисках Давыдова, он на школьном дворе так и не появился. С чего бы, спрашивается?
«У тебя паранойя, Князева», – обрадовала я себя и почти успокоилась на этом.
Как только сыновья освободились, я отвезла их в частную клинику. Травматолог подтвердил, что у Тимура трещина лучевой кости, прописал ему специальную диету и лекарства для ускорения заживления. Но вот его слова, что место травмы оказалось нехорошим и все могло закончиться куда худшими последствиями для моего ребенка, произвели на меня эффект разорвавшейся бомбы.
И я уже совершенно не думала, что сама не хотела встречаться с Давыдовым. Я вообще больше не думала, балом правили эмоции.
Вместо запланированной поездки к Лампе я сорвалась в «Арену». Мальчишки остались дожидаться в машине, я же, обуреваемая гневом на грани ярости, влетела в клуб.
– Где я могу найти директора? – спросила девушку на ресепшене я.
Видимо, выглядела я довольно внушительно, раз молоденькая брюнетка просто указала мне направление,
а не стала расспрашивать о цели визита.Кабинет директора я открыла с полпинка, влетела туда, словно ангел возмездия, и... вместо Давыдова в кресле сидел довольно симпатичный блондин, но этот факт не заставил меня хоть как-то притормозить.
– Вы мне ребенка едва не покалечили! Да я вас засужу! Вот.
Обычно я боевым настроением не отличалась, но за собственных мальчиков могла любого загрызть. Возможный перелом со смещением и долгая реабилитация в будущем – такое кого хочешь доведет до исступления.
Правда, совесть нашептывала, что мне просто нужен был объект для сброса гнева, разочарования и обиды, а скандал в «Арене» – пустая трата времени. Зачем только сюда завернула? Не собиралась же устраивать разборки. За ночь поостыла, чтобы искать справедливости, а сейчас…
Но кто из нас умеет прислушиваться к совести, когда внутри все кипит, клокочет и грозится выплеснуться наружу сотней оттенков ярости?
ГЛАВА 17
– Так едва не покалечили или все же покалечили? – скучающе поинтересовался мужчина.
– Вы еще и издеваетесь, да? – обомлела я.
Я, конечно, и самой себе сейчас явственно напоминала истеричку: руки тряслись, ноги слабели, в теле поселилась противная мелькая дрожь… Только вот это ведь не повод заводить меня еще сильнее!
События последних дней совершенно не щадили мои нервы, вот я и оказалась на грани самого настоящего срыва.
– Совсем нет, – твердо заявил он. – Я всего-то предлагаю вам присесть и спокойно все выяснить, уважаемая…
– Мария Владимировна Князева, – ляпнула я полную форму имени прежде, чем даже подумать успела, чем вызвала улыбку блондина.
– Петр Борисович Вавилов, – представился он. – Вам можно просто Петр.
– Знаете что, просто Петр! – Спокойствие, расслабленность этого мужчины меня просто добивали. А эта его ленивая улыбочка… Р-р-р!
– Проходите, Мария Владимировна, устраивайтесь поудобнее. – Мужчина галантно отодвинул для меня стул, пропустив мимо ушей все возмущение. – Может, чай-кофе?
– Какао, – буркнула я.
– Айн момент, – не растерялся этот предприимчивый директор. – Верочка!
Я и опомниться не успела, как он уже вызвал молоденькую девчушку, которая встретилась мне на ресепшене, и отдал распоряжение насчет напитков.
– Послушайте, – пошла на попятный я. – Не надо мне вашего какао. Я просто хочу выяснить подробности травмы, которую вчера получил мой сын, и убедиться, что подобного в вашем клубе больше ни с кем не произойдет.
Это только потом, когда я проанализировала нашу встречу, поняла, что Вавилов действовал как самый настоящий профессионал. Он меня отвлек, заговорил, окружил вежливостью.
Очень сложно хамить вежливому человеку, знаете ли. Вот и у меня не получилось.
Когда мы приступили к разговору, я уже подостыла, успокоилась, даже устыдилась и смогла вполне разумно описать сложившуюся ситуацию.
– Спортивные секции, Мария, вообще довольно травмоопасное направление, – сделал вывод Павел, как только я замолчала. – А бокс тем более.