Предателей (не) прощают

– Ты меня не слушаешь, – ворвался в мои размышления голос Светланы.

И под ее рентгеновским взглядом даже юлить смысла не было.

– Прости, – поморщилась я. – И правда не слушаю.

Боброва склонила голову набок и неожиданно улыбнулась.

– А знаешь, мне нравится, что ты меня не боишься, Маша. Не лебезишь, не пытаешься подстроиться, не юлишь. Мы сработаемся.

Я еще раз осмотрелась в новой студии, в которой предстояло творить. Условия работы у Бобровой были хорошими, перспективы тоже, но полноценно насладиться переменами у меня пока не получалось. Я все еще мысленно находилась в «Гранде». Столько лет работы на одном месте не проходят даром, дело привычки.

– Посмотрим, – не спешила с выводами я.

Такой ответ брюнетку явно удивил.

– Остались сомнения насчет выгоды моего предложения? – изогнула брови женщина. – Или, может, командировок за границу?

– Остались сомнения насчет постоянства директора компании, – с легким сердцем сказала я. Хотелось бы тревожащие вопросы решить сразу, пока они не переросли в проблемы. – Откуда я могу знать, может, завтра твоему Боброву еще что в голову взбредет, вы помиритесь, а меня ты решишь выкинуть на обочину жизни с волчьим билетом.

– Разве я похожа на истеричку, Князева? – Она подбоченилась и зыркнула на меня своим «только попробуй со мной поспорить» взглядом.

– Ну-у… тот благотворительный вечер оставил у меня неизгладимые впечатления о нашем знакомстве, – таки попробовала смелая я.

Светлана поморщилась.

– Забудь, спиши на временную неадекватность обиженной женщины и прояви великодушие наконец, Маша! – фыркнула она. – Перестань уже сыпать мне соль на незажившую рану.

– Прости, – устыдилась я. – Что-то я действительно позволила себе лишнего…

– Совсем нет, – внезапно строго резюмировала Светлана. – У тебя дети, после того неприятного эпизода мне вполне понятно твое желание иметь конкретные гарантии.

– Да, но это никак не повод язвить и переступать черту субординации. Все же ты мое будущее начальство.

– А я думала, что мы подружимся, – хмыкнула женщина.

– Подружимся?

– У нас схожие взгляды на жизнь, вдвоем за одного мужика мы уже успели поцапаться, а одинаковые снаряды в одно место дважды не падают, – улыбнулась Света. – Делить нам нечего, мне нравится наше общение, поэтому никакой субординации, Маша, иначе я разочаруюсь.

– Ну хорошо, – ответно расслабилась я. – Сама напросилась, Света. Я за словом в карман не лезу.

– А не нужно слова в карманы заталкивать, не сдерживайся, Князева. – И она мне совершенно бессовестно подмигнула.

Признаться честно, эта загадочная непредсказуемая женщина становилась мне глубоко симпатичной с каждой минутой общения. А в конце первого рабочего дня, который Светлана провела в моей студии, оценивая творческий процесс, я уже не могла не влюбиться в ее харизму.

Эта женщина напоминала мне вечный двигатель, она и минуты не сидела без действия, бурлила энергией, жаждой жить.

Чем дольше я с ней общалась или просто смотрела на ее работу с подчиненными со стороны, тем красивее для меня становилась Светлана. На самом-то деле, ведь некрасивых женщин не бывает, есть те, чью красоту никто не захотел рассмотреть.

– Думаю, на сегодня достаточно, – заявила она после третьей по счету съемки. – Ты действительно профессионал своего дела, я не ошиблась.

– Благодарю, – улыбнулась я, собирая аппаратуру.

– Какие планы на вечер? Может, в бар и обсудим предстоящий показ в Милане? Мои девочки там будут участвовать, хочу, чтобы ты полетела с нами как штатный фотограф.

– Заманчивое предложение, но у меня сегодня свидание, – ответила ей.

– М-м-м, – протянула Светлана. – А у меня развод меньше чем через месяц в судебном порядке из-за упрямства Боброва. По-тихому разойтись он не хочет, пытается откусить от моих капиталов кусок пожирнее. Но вот ему, а не бабло!

– Очень доходчиво, – рассмеялась я, когда женщина продемонстрировала кукиш.

– Главное, чтобы дошло, – ухмыльнулась она. – Я уже начала переоформление документов, чтобы вновь стать Еремеевой. На свидания же не планирую ходить еще долго, до того самого момента, как перестану ненавидеть мужиков. Все они, сволочи, одним миром мазаны.

– Категорично.

– А в нашей жизни по-другому нельзя. Либо ты, либо тебя, знаешь такое?

Мы как раз вышли на улицу, где заметили Боброва с огромным букетом лилий возле машины Светланы.

– Похоже, не дошло, – поджала губы женщина. – Да и что я хочу от мужика, который за годы семейной жизни даже не соизволил запомнить, какие цветы я люблю.

«Явно не лилии», – подумалось мне, когда Светлана хорошенько отходила букетом Боброва со всех сторон.

Можно было остаться и даже заснять на видео эпический момент унижений бобра, но у меня намечался более интересный вечер. Правда, сердце отчего-то не замирало предвкушением…

Давыдов

Это был не клуб, а настоящий притон для нариков в самом центре города. Здесь никто не прятался по углам, в открытую накидывались. Кто алкоголем, кто колесами, кто курил, а кто и ширялся.

– Кто-то здесь хорошо крышует, – заметил Грач, морщась, когда какая-то вмазанная девка попыталась об него потереться течной кошкой.

Контингент в клубе, конечно, подобрался специфичный, без тормозов. Кто-то даже не постеснялся раздеться и нагишом выплясывать на барной стойке. А какая-то парочка возле этой стойки вовсю познавала искусство секса…

Иван никогда себя не причислял к категории святош, ему до чужой личной жизни были совсем параллельно, но вот когда в этом царстве глюков полно вчерашних детей…

– Думаю, можно попробовать это исправить, – процедил Давыдов. – Связи имеются.

Грач кивнул.

Малконского-младшего так легко отыскать не получилось, пришлось мужчинам обстоятельно потолкаться между одурманенной молодежи, заглянуть на второй этаж.

Соперник из прошлого оказался в одной из вип-кабинок. Конечно, не один. Компанию ему составляли кокс, герыч и обдолбанная блондинка в отключке.

Матвей был так занят поиском кайфа, что даже не заметил, как в кабинке стало теснее. Грач закрыл за ними дверь.

– Ну здравствуй, Матюша, – презрительно хмыкнул Иван, присаживаясь в кресло напротив сына своего бывшего тренера. – Помнишь меня?

Малконский отреагировал не сразу. Сначала затянулся коксом, крякнул, утер нос и только потом поднял на Давыдова мутный взгляд.

– Ты кто? – задал Матвей сакраментальный вопрос.

Давыдов с Грачом переглянулись, словно глазами друг у друга спрашивали о реальности потери памяти у этого нарика. Грач ответил Матвею в рифму, тот расхохотался безумным диким смехом.