Предатели Гора

— А Ты думаешь, я всю жизнь мечтал появиться в Форпосте Ара, в тех условиях, как это произошло? — поинтересовался у него Каллидор.

Вдоль обоих бортов на палубе бака лежали два узких бруса, с точками креплений для блоков. В фальшбортах уже были открыты лацпорты, через которые брусья будут вставлены наружу. Несколько матросов занимались креплением к брусьям блоков, цепей и сбруй.

Украдкой посмотрев на Марка, того молодого воина, что привёл корабли Порт-Коса, да и не только его, на помощь Форпосту Ара, я не мог не отметить, насколько решительным и мрачным было его лицо. Конечно, учитывая всё то, что он смог сделать, он был героем. И всё же, несмотря на его подвиг, он и его соотечественники из Форпоста Ара, прибыли в этот город, прежде бывший их самым главным конкурентом на Воске, как беженцы, имея при себе немногим больше, чем одежда на их телах. Немногое осталось теперь от Форпоста Ара. Всего несколько мужчин, чуть больше женщин, дети и флаг. И конечно, Домашний Камень. Если только его сохранили. По крайней мере, я надеялся на лучшее. Для гореан это было чрезвычайно важным обстоятельством. Насколько мне стало известно, камень был послан на юг, в Ар. Подозреваю, что если бы с его отправкой из города немного задержались, то командующий, скорее всего, не стал бы посылать реликвию в Ар. Сомневаюсь, что в данный момент среди людей Форпоста Ара найдутся те, кто испытывает большую любовь к бывшей метрополии.

— Весла на воду! — крикнул гребной мастер со своего поста на рулевой палубе.

Послышался шорох. Огромные вёсла прошли через лацпорты и встали на уключины. Сегодня гребцы Порт-Коса вышли на скамьи нарядными как никогда, яркие туники, начищенная кожа, лихо заломленные шляпы на головах. Настроение у всех было приподнятое. Они возвращались домой. Уверен, многие хотели произвести неизгладимое впечатление на девушек Порт-Коса. Несомненно, таковых хватает в толпе, вышедшей на причалы, чтобы приветствовать их.

Наверняка среди них будет немало девушек в коротких туниках и ошейниках, радостно размахивающих руками, причём не только девок ради такого случая отправленных на пристань из таверн и борделей, но также и из магазинов, прачечных, кухонь и домов всего города. Это делает возвращение моряка в родной порт ещё радостнее. Думаю, кое-кто из девушек, вышедших на пристань, запросто могут оказаться собственностью того или иного гребца. Эти будут с нетерпением и почти вне себя от радости встречать, не столько возвращая героев, сколько своих владельцев.

Следует заметить, что рабыня в городе обычно получает довольно большую свободу. Зачастую, она может делать многое из того, что ей захочется и ходить туда, куда она пожелает. В некотором смысле её свобода и мобильность даже намного шире, чем та, что предоставлена свободным женщинам. В конце концов, эта свобода не имеет особого значения, поскольку она помечена клеймом и ошейником. Понятное дело, что ей вряд ли разрешат выйти за стены города, если только она не находится в сопровождении свободного человека. Кроме того, прежде чем покинуть дом, она должна спросить разрешения, у соответствующего свободного человека, если он доступен. Он же назначит ей время, не позднее которого она должна вернуться назад, и ему же рабыня должна сообщить о своём прибытии. Для нее, кстати, лучше доложиться, прежде, или ровно в назначенный ей срок. Иногда забавно видеть, как эти девушки торопятся вернуться домой вовремя. Многие рабовладельцы весьма строги в таких вопросах. Прибытие с опозданием может быть причиной наложения сурового наказания.

— Это — маяк, — сказала мать своему ребёнку, приподнимая того над планширем, чтобы он мог посмотреть.

Беженцы, за исключением некоторых мужчин, были очень рады увидеть маяк и знать, что гавань Порт-Коса уже рядом. Порт означал для них приют и убежище. Кошмар осады остался позади.

Глаза свободных женщин сияли от удовольствия. Я видел, что даже собранные в кучу на главной палубе в районе мачты рабыни, одетые с короткие туники и стоящие на коленях, имущество различных владельцев оказавшихся волею судьбы на борту галеры, были возбуждены, счастливы и взволнованы. Среди них, без какого-либо особого знака её статуса, указывавшего на то, что она является любимой рабыней самого Амилиана, была и Ширли, всего лишь одна из многих рабынь.

Матросы уже выставили оба бруса в лацпорты и закрепили коренные торцы к палубе. Цепи и ремни пока оставались на палубе. Брусья теперь торчали наружу по бортам, по обе стороны от изогнутого форштевня.

Авангард, состоявший из галер меньшего размера, сбросил ход. Вскоре они оказались на траверзе с нами, а потом и отстали. Наш корабль, флагман Каллидора, его «Таис», должен был войти в гавань первым.

Я обменялся взглядами с юным арбалетчиком и его другом. Мы улыбнулись друг другу, и ребята вернулись к созерцанию реки, кораблей на ней и приближающегося маяка. Только на борту галеры я узнал, что его звали Фабий, а его друга — Квинт. Похоже, мальчишкам не терпелось увидеть Порт-Кос. Всё же психика молодежи обладает удивительной гибкостью. Глядя на них и видя их нетерпеливое ожидание, трудно было даже предположить о том, какие испытания выпали на их долю, воспоминания о которых ещё долго будут терзать многих взрослых закалённых мужчин, выстоявших на стене, на пристани и около пирсов. Я дал каждому из них по пригоршни монеток, из тех, что достались мне с кошельком убитого мною мародёра, встреченного в коридоре цитадели, ведшем к пристани, чтобы парни могли развлечься в Порт-Косе.

Корабли, прежде бывшие в авангарде, а теперь оказавшиеся по корме, построились в кильватерную колонну за флагманом.

— И-и-и, раз! — выкрикнул гребной мастер.

Весла одновременно нырнули в воду, пошли назад и появились вновь, сияя на солнце от покрывавших их капель.

Я снова окинул оценивающим взглядом высокий, цилиндрический маяк. Ночью, его свет усиленный системой зеркал, мог быть замечен за многие пасанги вверх и вниз по реке.

До входа в гавань осталось всего три — четыре пасанга.

— Раз! — снова скомандовал гребной мастер.

Я стоял рядом с Каллидором. Здесь же был и Амилиан, которого поддерживал Сурилий. Флагман был украшен флагами и вымпелами. Если посмотреть в корму, то можно было увидеть поднятый над ютом на флагштоке левого борта флаг Форпоста Ара. По правому борту реяло знамя Порт-Коса. Подозреваю, что сам Амилиан, скорее всего, не просил о такой чести. Однако теперь он прибывал в Порт-Кос не как жалкий беженец, а как встречаемый с распростёртыми объятиями, уважаемый союзник.

Я же мысленно возвратился к произошедшим за последние время событиям. Перед мысленным взором промелькнули «Кривой тарн», лагерь косианцев, укрепление на подходе к стене, моё пленение и побег, оборона цитадели Форпоста Ара, отступление с пристани, и эвакуация с пирсов. Каким вдруг сложным и отчаянным стал мир. Внезапно я почувствовал себя просто крохотным, щепкой попавшей в водоворот посреди огромного моря, влекомой бурным потоком и не понимающей сути происходящего. Нет, я не был щепкой! У меня были компасы и маяки, столь же осязаемые для меня как звезды, по которым я мог бы провести свой корабль по Тассе, столь же твердые и бесспорные как кирпичная кладка маяка Порт-Коса. Это были кодексы воина, честь и сталь.

Двух рабынь привели и поставили на палубе бака. Я осмотрел ту, чьим именем теперь было — Клодия. Под моим пристальным взглядом женщина робко опустила глаза. На её запястьях и щиколотках одно за другим смыкались стальные браслеты, цепи от которых шли к торчащему за бортом брусу. На тела обеих невольниц надели сбруи, состоящие из цепей и кожаных ремней, также прикреплённые цепям к брусьям. Ремни были затянуты, застёгнуты пряжками и зафиксированы маленькими замками. Обеих женщин поставили на колени у фальшбортов, по одной у каждого бруса. Руки, с закованными в наручники запястьями рабыни вынуждены были держать поднятыми над головами. Клодия повернула голову влево, Публия вправо.

Послышалась барабанная дробь. Барабанщик проверил свой инструмент. Следом за ним это сделали и трубачи.

Предательство ужасающего, гигантского масштаба, раскинуло над Гором свою паутину. Благодаря захваченным в Брундизиуме кодам, я был уверен, что знал, по крайней мере, одного из участников этого заговора, ту, кто, возможно, была главарём заговорщиков, ту, кто, возможно, была даже главным архитектором этих тайных и коварных проектов. И я, как последний дурак, однажды держа её в своих руках в Порт-Каре, освободил её, даже несмотря на то, что она, не скрывая своего презрения, издевалась надо мной, считая меня немощным калекой. В тот раз она вернулась в Ар, правда, она полагала, что её там ждёт честь и безопасность, а всё оказалось немного не так! Я хорошо запомнил её! Какой высокомерной она была со мной! Как высоко она взлетела. Интересно, не отпусти я Талену тогда, какова была бы её судьба сейчас?