Предавший однажды

Он стал так делать два года назад, после того как я узнала правду. До этого сроду рук не целовал.

— Увольняйся. Переходи на работу к нам. Тебя с руками оторвут, ты же знаешь.

Да, это было правдой. Мы с Костей начинали в одной и той же организации — в крупном издательстве, выпускавшем литературу на любой вкус. Позже, выйдя замуж, я ушла в издательство поменьше, не желая, чтобы на меня постоянно смотрели косо и сравнивали мои успехи с головокружительной карьерой мужа. Там с тех пор и трудилась.

— Не хочу, — ответила я, покачав головой. — Максим Алексеевич, конечно, тот ещё самодур, но у тебя не лучше.

— Это точно, — засмеялся Костя. — Верхов вчера дал жару. Думал, скальп с меня снимет.

И тут я не выдержала.

— А Оля кто такая? Ты во сне её имя бормотал.

Я пожалела, что сказала это, почти сразу, поскольку Костя тут же замер, а затем, сжав мою ладонь сильнее, вздохнул.

— Так вот почему ты плохо спала… — Муж выпрямился, продолжая держать меня за руку, и посмотрел в глаза. — Не надо было врать, Надюш.

— Ага, — скептически хмыкнула я. — Надо было тебя сразу разбудить и потребовать отчёт.

— На самом деле именно так и стоило поступить, — серьёзно отозвался Костя. Его голубые глаза были полны укоризны. Когда-то давно они казались мне красивыми, но уже давно не кажутся. Теперь они напоминают мне рыбьи водянистые глазки.

— Глупости. Это не тот вопрос, из-за которого следует будить по ночам. Не потоп и не пожар.

— Это спорный момент, если честно. Мне кажется, что для тебя потоп и пожар предпочтительнее чужого имени, сорвавшегося с моих губ в полусне. Я имею в виду, для твоей психики.

— Не надо обсуждать мою психику, — поморщилась я. — Посмотрела бы я на тебя, если бы это ты нашёл у меня пачку презервативов в сумке, а потом ещё и получил возможность познакомиться с моим любовником.

Костя дёрнулся и закатил глаза.

— Видимо, ты до самой смерти будешь мне это вспоминать.

И тут я искренне обиделась. Потому что за два года, с момента, как мы решили сохранить семью, я ни разу не упрекала Костю в его предательстве. Не делала намёков, не шутила со злостью — ни-че-го! И сейчас говорить такое было абсолютно несправедливо.

— Иди ты в жопу, Костя, — огрызнулась я, выдёргивая свою ладонь из его руки и вскакивая с кровати. — Я пойду умываться и готовить завтрак. Разбуди Оксану, раз уж мы задержались.

— Надя, — крикнул мне вслед муж, — послушай, Оля — это…

— Ничего не хочу знать, — махнула я рукой в его сторону. — Плевать. Хоть Оля, хоть Кристина.

Схватила с кресла свой халат и вышла в коридор.

5

Надежда

Язык мой — враг мой. Вот эта фраза — точно правдивая на все сто процентов.

Решила же ночью, что не стану ничего обсуждать с Костей, сначала присмотрюсь, а потом уж буду вываливать информацию. Если муж реально завёл себе новую любовницу взамен старой, то сейчас, после сегодняшнего нашего диалога, лишь затаится. И будет усиленно убеждать меня, что ничего нет и быть не может, он же обещал.

Да, надо было молчать. Но что сделано, то сделано, работаем с тем, что есть.

Дальнейшее утро прошло как всегда — я сварила кашу, мы позавтракали, потом в школу и институт ушли дети. И вот тут я сообразила, что вообще-то обычно Костя уходит первым. То ли я не слышала, как хлопнула дверь за ним, то ли он задержался.

Оказалось — второе. И как только я отправилась в спальню, чтобы быстренько переодеться и убежать на работу, обнаружила там Костю. Мрачный и решительный, он сидел на кровати, застеленной моим любимым шерстяным итальянским пледом, в костюме с галстуком, и выжидательно смотрел на меня.

— Надя, нам надо поговорить. Я решил, что не стоит откладывать это до вечера.

— Ну говори, — я пожала плечами, двигаясь к шкафу. — Мне-то сказать больше нечего.

— Может, ты в таком случае хотя бы повернёшься ко мне лицом, а не… спиной? — слегка раздражённо поинтересовался Костя, когда я начала рыться в шкафу.

— Мне выходить через десять минут, — парировала я, вытаскивая вешалку, на которой висели мои брюки, пиджак и блузка. — Ты же знаешь, как Максим Алексеевич не любит, когда опаздывают. Пять минут для него как нож в сердце.

— Надя, тебе не кажется, что наши отношения важнее, чем спокойствие твоего начальника?!

Это было справедливо, но я всё ещё слишком злилась, чтобы признать очевидное.

— Да говори уже! — почти рявкнула я, сбросила вещи на кровать рядом с Костей и сделала шаг назад, уперев руки в боки и глядя на мужа сверху вниз. — Вот я, лицом к тебе. Говори, и идём на работу. Оля тебя заждалась.

— Да нет никакой Оли! — Костя от злости аж побагровел. — Ни Оли, ни Наташи, ни…

— Ни Кристины.

— Именно! — кивнул он, глядя на меня со свирепостью. — Единственная Оля, которая могла просочиться в мои мысли, — это Оля Лиззи. Есть такая блогерша и автор по совместительству, её истории у подростков очень популярны. Мы сотрудничество с ней всё совещание с Верховым обсуждали, он мне мозг затрахал этой Олей! Она столько денег хочет, будто минимум Джоан Роулинг. Как-то надо её уговаривать на снижение гонорара, либо оптимизировать остальные расходы. Вот и думали как. Ну если ты мне не веришь, спроси у Верхова, что ли! Я же весь вечер с ним сидел вместе с руководителями редакций, у меня куча свидетелей! И среди них нет ни одной Оли, Надя!

Я чувствовала растерянность.

Потому что, по правде говоря, ночью я уже вынесла Косте вердикт, и он был однозначным: виновен.

А теперь что же получается? Нет никакой Оли-любовницы, а то, что бормотал муж, — не более чем последствия давления Верхова? Он человек специфический, повлиять может на кого угодно.

— Ладно, — вздохнула я, не зная, как реагировать. — Извини.

— Ты тоже меня извини, — неожиданно мягким тоном произнёс Костя, взял меня за руку и мягко привлёк к себе, приобняв. — Я вспылил. Зря сказал, что ты мне будешь до смерти что-то там припоминать. Ты ни разу ничего подобного не говорила, а сейчас и вправду… повод есть. И если бы на твоём месте был я, отреагировал бы даже резче.

— Да вот хорошо бы ты побывал на моём месте, — пробормотала я, всё-таки погладив мужа по волосам. Они у него тёмно-русые и густые, никакого намёка на лысину нет. — Надо тебе такой же экстрим устроить.

— Не надо. Я не такой добрый и благородный, как ты. Я и убить могу, — хмыкнул Костя, целуя меня куда-то в живот. — Ну, раз мы разобрались, я пойду. Меня за опоздание никто ругать не станет, но всё-таки лучше не развивать эту порочную практику. Достаточно Верхова, который на работу приходит к концу рабочего дня.