Предавший однажды

Никакими подарками предательство не искупить, глупость это всё.

Переломный момент наступил, когда однажды вечером, прям при детях за ужином, Костя объявил:

— Я сегодня написал заявление об уходе.

Даже Оксана, в этот момент листавшая учебное пособие по истории России, одновременно поедая спагетти болоньезе, вздрогнула и посмотрела на Костю, вытаращив глаза, — что уж говорить о нас с Лёвой.

— Чего? — буркнула дочь, нахмурившись. — Пап, ты шутишь, что ли? Или тебя конкуренты переманили?

— У «Ямба» нет конкурентов, — хмыкнул Костя. — У меня, Ксань, просто кризис среднего возраста. Хочется перемены обстановки. Не переживай, без денег мы не останемся, и на море летом поедем.

— Да я и не переживаю, удивилась просто… — пожала плечами дочь, вновь глядя в учебник. — Знаю, что ты с головой, пап.

«С головой». Я бы поспорила с этим утверждением.

Когда дети уснули, я впервые за последний месяц — именно столько времени прошло с тех пор, как я узнала правду, — сама пошла искать Костю в квартире. Нашла его в ванной, зашла внутрь, закрыла дверь и спросила, глядя, как он, стоя перед зеркалом, увлечённо чистит зубы:

— Ну и что за вожжа тебе под хвост попала?

Костя сплюнул пасту в раковину, криво усмехнулся, посмотрев мне в глаза в отражении, и ответил:

— Хочу, чтобы ты поняла — ради тебя я на всё готов.

— А, то есть это ради меня? — возмутилась я. — Может, ты ещё руку себе отрубишь и скажешь, что это ради меня? Глупости какие-то, Костя.

— Ну почему же глупости? Я, конечно, люблю свою работу. Но тебя я люблю больше. Хочу, чтобы ты была спокойна. Думаю найти работу с мужским коллективом, а не женским, как у нас.

— Не смеши мои тапочки. — Я закатила глаза. — При желании девицу не только на работе можно найти. Да и смысла я не вижу в подобном мазохизме — ты ведь знаешь, что тебя обязательно сдаст Верхов, если что. Поэтому на работе ты теперь точно пас. Но я не обольщаюсь.

— Надюш, — Костя улыбнулся, и в его улыбке мне почудилась какая-то детская беспомощность. — Ну хватит, пожалуйста. Я же пытаюсь пойти тебе навстречу, я и правда на всё готов. Хочешь — уволюсь. Хочешь, вообще химическую кастрацию себе сделаю, чтобы ни на одну женщину больше не смотреть.

— Ты чего такое гово…

— Да в отчаянии я уже! — рявкнул Костя, и я от неожиданности подпрыгнула. — Месяц верчусь как белка в колесе, задолбался. Но ты не говоришь ни да ни нет. Может, решишь уже, а? Если развод, то развод. Если будем налаживать отношения, то будем налаживать. Но ты при этом перестанешь морозиться и начнёшь принимать мои подарки и всё остальное.

Что я могла сказать? Тем более что Костя смотрел с таким отчаянием…

— Хорошо, — выдавила из себя с трудом и зябко повела плечами — на мгновение тело пронзил холод. — Только не надо увольняться. И машины мне дарить тоже не надо.

Спустя секунду на меня будто ураган обрушился.

Костя подскочил ко мне, обнял изо всех сил и, прижав к себе так сильно, что у меня дыхание спёрло, прошептал на ухо, потеревшись носом о мою щёку:

— Ты не пожалеешь, Надюш, клянусь. Никогда не пожалеешь о своём решении… Жизнью моей клянусь, детьми нашими, родителями моими…

Теперь я вспоминала эти слова и думала: неужели и правда Костя настолько циничен, что предал меня во второй раз, невзирая на клятвы и обещания?

16

Надежда

— Через два месяца корпоратив, — напомнил мне Ромка во время обеда. Мы с ним, не сговариваясь, встали из-за своих столов ровно в час дня, посмотрели друг на друга и, рассмеявшись, решили немного покутить. Пошли не в столовую, а в одну из ближайших к офису кафешек. Там были бизнес-ланчи, но по таким ценам, что после недели походов туда можно было улететь в трубу.

— Да, помню.

— Алексеич собирается снять речной теплоход. Говорит, всё-таки двадцать лет «Сове», надо нормально отпраздновать, а не как обычно — колбасой в переговорной.

— Ого, — я впечатлилась. — Не иначе, сегодня на экваторе сильнейший снегопад, если наш шеф решил разориться на корпоратив.

О скупердяйстве Совинского в издательстве ходили легенды, и не зря — наш генеральный за каждую лишнюю потраченную тысячу рублей драл нещадно. За то время, что я на него работала, выездной корпоратив был лишь однажды — ровно десять лет назад, но я на мероприятие не попала, потому что Лёва и Оксана синхронно болели ангиной.

— Из любых правил должны быть исключения, — засмеялся Ромка, глядя на меня с весельем. — Иначе скучно.

Я сразу подумала о том, что Косте, по-видимому, скучно жить по правилам — вот он периодически и отрывается где-то на стороне. И это я ещё не знаю, сколько у него на самом деле романов было! Он тогда сказал, что три, у психолога уверял то же самое, но чего ему стоило соврать?

— Опять ты о какой-то гадости думаешь, — констатировал Ромка, явно заметив тень, пробежавшую по моему лицу. — Давай лучше корпоратив обсудим. Ты же пойдёшь, я надеюсь?

— Как я могу пропустить речной теплоход? Конечно, пойду. Главное, чтобы погода была хорошая, всё-таки май — месяц переменчивый. Помнишь, в прошлом году в мае снег шёл?

Рома на секунду перестал жевать свой стейк, задумавшись, а потом усмехнулся.

— Представляешь — забыл. А ты сказала — и вспомнил. Я же тогда ещё с мальчишками снеговика лепил прям посреди зелёной травы и листочков. Фотография получилась феерическая, про единство и борьбу противоположностей. Я тебе её присылал. Мой младший ещё вместо глаз и рта этому снеговику одуванчики присобачил, а вместо носа листочек воткнул.

Я покивала, улыбаясь, — а сама пригорюнилась.

Вот почему Костя не может быть таким, как Ромка или Семён? Уверена, никаких левых девок ни у того, ни у другого сроду не было.

Впрочем, я ведь и про Костю была уверена…

— Слушай, Ром, а скажи честно — все мужики жёнам изменяют? — спросила я, сама удивляясь собственной наглости. И глупости. — А то, может, я зря переживаю и у меня всё как у всех.

Услышав от меня слово «изменяют», Ромка побагровел. Потом закашлялся, схватил со стола стакан с чаем — и выпил его почти залпом.

— Он же ещё не остыл…

— Нормально, — хрипло ответил Рома, поставив стакан на стол, и посмотрел на меня… как-то по-новому. Понимающе, что ли? — Так вот в чём дело. Ну, я подозревал, конечно, однако уверен не был.