Предназначены друг другу

Это и увидели вышедшие на крыльцо Влад и его отец: отъезжает машина, за ней со страшным завыванием изо всех силенок несется девочка.

– - Господи, что случилось?
– испугался Владислав и бросился к дочери.

Но машина остановилась. Зоя распахнула дверцу. Шурочка влетела в машину, с отчаянным криком вцепилась в женщину.

– - Тише, тише, моя девочка, - обняла её Зоя.
– Я не оставлю тебя здесь, никогда не оставлю. Ты - моя девочка. Я люблю тебя. Ты ничего не бойся.

Она не могла вести машину, девочка рыдала, её била крупная дрожь, тихо лились слезы из глаз Ксении.

– - Мама, мама, - плакала Шурочка.

– Мама, не бросай меня. Мне страшно без тебя. Я боюсь! Я хочу к тебе.

Вслед за Шурочкой ударились в крик близнецы, тихонько лила слезы Ксюша. Зоя готова была и сама заплакать. Она огромным усилием подавила рыдание.

– - Девочки мои... Ксюша... Шурочка... успокойте братиков. Мы сейчас все вместе домой поедем. Там никто вас обижать не будет... Дома хорошо, тепло... Я испеку ваш любимый " рыжик". Только не надо плакать!

Подбежал к машине бледный трясущийся Владислав.

– - Все живы? Что случилось? Почему такой рев? Что с Шурочкой?

При виде мужа разрыдалась и Зоя.

– - Все, Влад, все. Я домой с детьми, а ты куда хочешь. Можешь остаться здесь. Я больше не могу. Я хотела, я старалась...

– - Подвинься, я сам сяду за руль, - скомандовал мужчина.

– - Владислав, - раздался глухой, безжизненный голос матери.

Влад обернулся.

– - Владислав, - сказала мать, - не уезжай. Подожди. Ты нужен здесь. Я хочу спросить тебя... Потом поговоришь с Зоей... Останься, я прошу...

– - Мама, зачем ты так?
– растерянно ответил мужчина.
– Что ты рвешь меня на части? Там мои сыновья, мои дочери, моя жена. И если я с ней сейчас не уеду, она меня больше не пустит в дом. Я её знаю. Я с ними! Мать, пожалей хоть меня...

Зоя, глядя на растерянного мужа, не знающего, куда шагнуть, что выбрать, захлопнула дверцу и стала выезжать на дорогу. Машина уже развернулась. Шурочка сидела впереди, все также прижавшись к Зое. К окошку прислонилось бледное личико плачущей Ксюши, она испуганно смотрела на Галину Ивановну. Мать увидела светловолосую Ксению, дрогнула и схватилась за сердце. Женщина сделалась мертвенно бледной.

– - Мама, - испугался мужчина.

Он бросился к ней. Это видела и Зоя.

– - Значит, не судьба, - лихорадочно неслись в голове мысли.
– Куда мне с матерью Влада тягаться? Ей плохо стало. Мне не станет. Мне нельзя падать в обмороки, нельзя хвататься за сердце. Дети рядом. Шурочка вся трясется. Буду жить одна. Не даст Галина Ивановна быть счастливыми нам, - Зоя сосредоточенно смотрела на руль, а потом глянула на Влада и загадала: - Если уедем сегодня вместе, то мы и всю жизнь будем вместе. Господи, не разлучай нас!
– взмолилась она.

Медленно сползала на землю Галина Ивановна.

– - А я все равно не останусь, - решила женщина, глядя на неё.
– Даже если умрет. Всему есть предел... Я старалась, я пыталась забыть свой страх перед Галиной Ивановной, все свои обиды за её несправедливые слова, но Ксюша... Она не заслужила... Я никому не дам обижать моего ребенка!

Зоя, глядя на мужа и его мать, успела затормозить в самую последнюю минуту - на пути её машины, преграждая дорогу, стоял бледный, седой Сергей Петрович Елизаров, отец Влада. Зоя чуть-чуть не задавила его, в последний момент она свернула в сторону. Удар пришелся вскользь, мужчина упал от удара. Женщина нажала на тормоза, машина резко дернулась и остановилась, Зоя потеряла сознание. Она не видела, как вцепилась в малышей Ксюша, держа их, чтобы не упали, как медленно встала, держась за сердце, Галина Ивановна, когда машина ударила пожилого человека. Она подошла к мужу, присела рядом:

– - Слава Богу, живой, - прошептала она.
– Сережа, ты живой...

– - Живой, живой... Владислав, иди к жене...
– успокоительно произнес сидящий на земле Сергей Петрович.
– Мы тут сами с Галей разберемся. Иди к Зое. Не упусти её. Всю жизнь будешь иначе страдать. Я-то уж знаю. Иди, сынок, иди.

Видя, что отец жив, шевелится, Владислав бросился к женщине, чья голова безвольно упала на руль. Заливались плачем близнецы, меловой бледностью покрылось лицо Шурочки, девочка поддерживала голову Зои и от страха не могла даже плакать, Ксюша тоже молчала и прижимала к себе братишек.

– - Заюшка, родная моя. Заюшка, очнись. Да что же это такое! Не пугай меня, дети плачут!
– мужчина целовал её лицо, гладил волосы.
– Ну приди в себя, улыбнись, скажи: Владька, я люблю тебя. Заюшка моя, родная...

– - Мама, мама!
– отчаянно шептала Шурочка, крепко держа руку Зои.
– Мама, не умирай.

Женщина очнулась. Низко над ней склонилось лицо Влада.

– - Зоенька, Зоя. Все, все хорошо, мы уезжаем. Вместе уезжаем отсюда. Подвинься. Я сяду за руль. Шурочка, дочка, перелезь назад, к братикам. Помоги Ксюше.

Но Шурочка ни в какую не хотела отпускать руку Зои.

– - Я с мамой.

– - Отец, - дрожащими губами проговорила Зоя.
– Отец. Папа. Мой папа. Я видела папу таким, каким он был, когда я была маленькая. Он тогда тоже стоял перед машиной, как и сегодня. Не дал уехать мне и маме. А сегодня не дал мне уехать от тебя. Папа... Он спас нас, наше счастье. Он стоял перед машиной. Господи! Это же твой отец стоял! Сергей Петрович. Я убила его?
– женщина в испуге зажала ладонями рот и прикусила руку.

– - Живой он, вон стоит возле матери, - немного успокоившийся Владислав все еще прижимал Зою к себе.
– Он только упал.

Зоя нерешительно оглянулась. Отец Влада поддерживал Галину Ивановну и махал рукой: "Поезжайте, поезжайте! Все в порядке". Владислав завел машину.

– - Все, хватит с меня. Домой! Ксюша, держишь братиков? Зоя, подвинься. Я сам поведу машину.

Зоя подвинулась на место пассажира, посадила на колени дочку Влада, та обняла её за шею и притихла. Женщина только чувствовала, как колотится её сердечко, она тихо гладила девочку, успокаивая её. Потом все вместе одновременно повернулись назад. Ксюша сказала голосом рассудительной старушки:

– - Да слежу я, слежу тут. Я справлюсь с Сашкой и Сережкой. Только, папа, поедем скорее. Она смотрит, - девочка тихо показала в сторону родителей Владислава.
– Я боюсь её.

Владислав тронул машину.

– - Едем, папа, - повторила Ксюша и приблизила свое испуганное личико к стеклу.
– Мне жалко вашу бабушку, - сделала неожиданный вывод девочка.
– Плохо ей.

Дома все успокоились. Притихшие Шурочка и Ксеня послушно играли с братишками. Шурочка без конца спрашивала Зою: