Предположительно

Слезы подступают к моим глазам, дыхание сбивается, и я взрываюсь. Газеты — сорняки моего прошлого — повсюду: в общих комнатах с телевизорами, на кофейных столиках, стойках регистрации и прикроватных тумбочках. Я собираю их как цветы. Ношусь вверх и вниз по лестнице, облетая комнату за комнатой, пожиная урожай. Никто меня не останавливает. Никому это не надо. Тащу тяжелую стопку газет к каморке уборщика и запихиваю их на самое дно мусорного бака. Но проблемы никуда не исчезают, я не смогу похоронить все газеты в мире, так же как и свое прошлое. Не важно, куда я пойду, Алисса всегда будет со мной. Мне нигде не скрыться от ошибки, которую даже совершила не я. Я пытаюсь и пытаюсь... но она не оставляет меня. Это слишком тяжкое бремя...

Я кусаю свою руку и издаю самый громкий вопль в своей жизни. Он настолько мощный, что чувствую пульсацию у себя в горле, и Боб начинает шевелиться. Я кусаю сильнее, пробуя на вкус соленый пот и кровь, но эта боль не может сравниться с той, что скрывается внутри меня. Мои глаза наполняются слезами, целыми ведрами. Кусаю сильнее, и крик застревает у меня в глотке, сжимая горло тисками, пока все мое тело краснеет и начинает биться в конвульсиях. Я кусаю сильнее.

И тут замечаю его кроссовки на полу, спрятанные в углу, за раковинной. Новые, они выглядывают из-под большой черной сумки с вещами, расположившейся рядом с простынями и одеялами. Импровизированная кровать. Я роюсь в сумке, полной его одежды, зарываюсь в нее лицом и вдыхаю. Его запах поглощает всю мою боль.

Тед.

У меня уходит несколько секунд, чтобы переварить происходящее.

Я нахожу его в общей комнате на четвертом этаже. Несколько пациентов спят в своих инвалидных креслах, окружив его. Прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз так пристально смотрела на него. Растительность на его детском лице делает его похожим на усталого старика со второго этажа. Он замечает меня, стоящую у двери, но ничего не говорит. Он привык, что я теперь игнорирую его. Мои ноги ступают на мокрый пол.

— Стой, — бросает он. — Ты поскользнешься и упадешь.

Пол скользкий от воды и моющего средства с сосновым маслом. Я делаю еще один шаг по направлению к нему.

— Эй, стой, я сказал! Я не шучу.

Напольная плитка напоминает черный лед. Я не останавливаюсь, и на этот раз моя нога проскальзывает дальше, чем я хотела. Хватаясь за воздух, пытаюсь удержать равновесие. Тед откидывает свою швабру и бросается ко мне. Он хватает меня за руку, увлекая за собой на сухой участок пола.

— Что ты творишь! Ты знаешь, что могло бы случиться, если бы ты упала? Ты могла бы повредить свой чертов живот! Ты могла бы повредить малыша! У тебя с головой все в порядке?

Его грубые руки дрожат, его пальцы впиваются мне в кожу. Это так приятно. Это почти похоже на любовь. Я сворачиваюсь калачиком у него на груди, вдыхая его запах. Хоть бы это никогда не кончалось. Он останавливается, позволяя мне еще крепче обхватить его. Нас разделяет только мой живот. Его сердце бьется в привычном ритме успокаивающей музыки.

— Я знаю, что ты ко мне чувствуешь, — шепчу я, понимая, что он не разозлился бы так, если бы ему было на меня наплевать.

Он зарывается носом в мои волосы и вдыхает. Его тело снова приходит в движение, и он обнимает меня в ответ.

— Так, ты думаешь, это Келли украла твой кошелек?

Влажные и липкие от пота, мы с Тедом лежим в объятиях друг друга на койке одного из пациентов с пятого этажа. Кажется, мы находимся там целую жизнь. Бредовое бормотание и крики на заднем плане успокаивают меня. Похоже на детство. Я скучаю по маме. Знаю, что не должна, но скучаю.

— Я уже ни в чем не уверена.

Он прижимается ухом к моему животу, слушая, как там вытанцовывает Боб.

— Ты рассказала об этом своему адвокату?

— Я не знаю, что ей сказать.

Он поднимает взгляд на меня.

— Что тебе нужно выбираться оттуда. Срочно.

— Даже не знаю, — бормочу я.

Его руки ласкают мою кожу.

— А что на счет твоей мамы?

Я сглатываю и крепче прижимаюсь к нему.

— У нее тоже не безопасно.

Расшифровка от 2 февраля

Допрос Миссис Даун Купер-Уортингтон

Детектив : Здравствуйте, мисс Купер, помните меня?

Даун : Миссис Уортингтон.

Детектив : Прошу прощения. Миссис Уортингтон.

Адвокат : Детектив, мы здесь не для того, чтобы играть в игры. Миссис Уортингтон пришла сюда добровольно и, если вы не возражаете, мы хотели бы перейти к делу. Она добропорядочный член общества и своей церкви. Ее репутация непогрешима. Она хотела бы разобраться с этим вопросом раз и навсегда.

Детектив : О, правда? Как любезно с ее стороны. И с вашей. У нас есть к вам некоторые вопросы.

Даун : Все возможные вопросы вы задали мне шесть лет назад. Одному только Богу известно, осталось ли что-нибудь, на что я еще не отвечала.

Детектив : Справедливо. Не буду докучать вам старыми материалами и сразу перейду к новым. Миссис Уортингтон, вы религиозный человек?

Даун : Что это за вопрос такой?

Адвокат : Не надо растекаться мыслью по древу, детектив. У нас мало времени.

Детектив : Хорошо. Миссис Уортингтон, вы помните, какие игрушки были у Мэри в комнате в ту ночь, когда умерла Алисса?

Даун : Ох, столько лет прошло.

Детектив : Подумайте. Я уверен, что-нибудь вы припомнить сможете.

Даун : Разве вы не спрашивали меня об этом раньше? Я абсолютно точно уверена, что вы уже спрашивали меня об этом.

Детектив : Освежите наши воспоминания. Вы умная женщина, вы знаете больше, чем все мы.

Даун : Ладно, хорошо. Итак, там были куклы. Много кукол. Кукольный домик, кубики, Лего. Раскраски, книжки, прописи. Вот и все.