Предпоследний герой

– Что за ерунду ты несешь? – возмутилась Настя. – Нет там никаких крыс! А выносить ведро – это мужская обязанность. У нас же в доме нет других мужчин, кроме тебя.

Но Ирина Егоровна немедленно вступилась за внука:

– Он, конечно, мужчина… но пока маленький. Мы ему лучше другую работу дадим. Будешь, Коля, мороженое с шоколадом перемешивать?

Николенька с восторгом согласился, а Настя только головой покачала – кажется, ее сын вьет из бабушки не то что веревки, а самые что ни на есть толстенные канаты.

Ирина Егоровна как на внука посмотрит – так сразу засияет. И неприкрыто радуется ему – явно больше, чем дочери. Даже поселила Николеньку в комнате, смежной со своей спальней: «Чтобы рядом быть. Я ему стану на ночь сказки рассказывать. И укрывать, если он разметается». Настя тут же вспомнила, как та же Ирина Егоровна – в ее, Настином, детстве – возмущалась, если рядом с маминой спальней бывал хоть малейший шум. А теперь она согласилась спать по соседству с ребенком – озорником, крикуном и любителем с грохотом покатать по полу машинки. И даже больше того: она играла с ним в машинки! И очень похоже имитировала вой милицейских сирен…

«Еще чуть-чуть – и я ревновать начну, – думала Настя. – Не ребенок, а прямо царь и бог какой-то. Тиран семьи!»

Показывают по ящику кино – а бабушка без всякой жалости переключает программу на Хрюшу со Степашкой. А когда в доме появляются шоколадные конфеты (в последнее время доставать их становилось все труднее), бабушка обязательно говорит: «Это для Николая. А нам с тобой, Настя, – „Коровки“».

От тягучих «Коровок» у Насти болели зубы – но с матерью она не спорила. Давно уже поняла: если Ирина Егоровна что решила – ее ни на дюйм не сдвинешь. А шоколадные конфеты можно элементарно похищать – как в детстве. Чем не приключение: солидная замужняя женщина, редактор в крупном издательстве, крадется ночью на кухню и воровато открывает холодильник…

Настины дела в издательстве шли неплохо. Она с удивлением обнаружила, что отсутствие мужа на карьере сказывается очень даже благотворно. Во-первых, ей теперь не надо спешить домой – из садика Николеньку забирает мама, ужины тоже готовит она, да и с воспитанием внука справляется прекрасно. В голове у Насти, соответственно, появилось гораздо больше умных, полезных для работы идей. Вместо того чтобы размышлять, что приготовить Сеньке и сыну и где достать Николеньке новый костюмчик, Настя теперь думает, как лучше организовать работу с авторами, а то и на более смелые идеи замахивается. Размышляет, например, о высоком. О перспективных планах. О том, на какую, говоря красиво, стезю встать их издательству в свете идущих в стране перемен.

Идей в голове роилось много, и уже не раз Настя подумывала поделиться ими с начальником. Но каждый раз ее что-то останавливало. Да и мама – с ней Настя теперь частенько советовалась – сказала: «У нас в министерстве всегда ценили не балаболов, а тех, кто предлагал что-то конкретное. Со всеми выкладками и расчетами. Так что сначала все просчитай – а потом уже иди к шефу».

«Разумно», – оценила Настя и решила не спешить. Продолжала генерировать идеи. И тешила себя надеждой, что скоро заявит о себе не просто как о толковом исполнителе, а…

Ну и конечно, как только Настя избавилась от мужа (пусть не навсегда, пусть на время!), сразу и в сердце место освободилось для всяких мелких радостей. Приносит, к примеру, автор цветы с конфетами, припадает к ручке – и смущаться уже не надо, она женщина свободная, вполне может принимать невинные ухаживания.

Теперь Настя с удовольствием болтала с издательским шофером, покуривала с симпатичным редактором-практикантом и, конечно, стала чаще улыбаться шефу – главному редактору Андрею Ивановичу. Она решительно не понимала, почему коллеги так страшатся вызова к нему «на ковер». Сама Настя ходила в кабинет к начальнику с удовольствием – он никогда ее не распекал и безапелляционных приказов не отдавал. Только советовался – как с равной. И ей очень хотелось сделать что-то такое, чтобы шеф не просто ее похвалил, а пришел бы от ее действий в полный восторг.

И вот однажды Настя встретилась с однокурсницей. Встретилась далеко не случайно. Сорока принесла на хвосте – однокурсница эта, Наташка, тоже вроде занимается изданием книг. Только не в государственном издательстве, как Настя. Напротив: бизнес у Наташки – частный.

В универе они с Натальей вроде бы никогда особенно не дружили – «привет» да «пока». А тут Наташка, увидев Настю, просияла. И немедленно потащила ее в бар «Москва» – вспоминать, как спихивали скучнейший «тыр-пыр» (теорию и практику советской партийной печати)… Как, прячась от преподов, пили «Жигулевское» и «андроповку» у памятника Ломоносову…

Когда перемололи косточки всем общим знакомым, Наташка спросила:

– Ну а где ты сейчас? Работаешь?

– Конечно, работаю, – небрежно сказала Настя. – В издательстве, редактором.

– Прикольно, – оценила Наташка. И, приняв таинственный вид, добавила: – Может, мы скоро коллегами будем.

Настя, конечно, потребовала немедленных объяснений. И Наталья поведала:

– У меня приятель есть… В плане любви – ничего серьезного… Так, для здоровья… Он в нашей УПЛ работает. Ну, помнишь, на задах факультета такой курятник, наша учебно-полиграфическая лаборатория? Митя там наборщик. Должность, конечно, низовая – но кое-какие возможности есть, тем более что их начальник после пяти в типографии не появляется… Сечешь фишку?

– Пока не секу, – честно призналась Настя.

– Ну, у Мити доступ есть ко всем этим линотипам, а бумагу в разумных количествах доставать ему несложно…

– «Левые» тиражи гоните? – догадалась Настя. – Так это же уголовное дело!

– Ну, прямо сразу уголовное, – обиделась Наташка. – И потом – мы пока еще ничего не гоним. Так только, обдумываем. Пришла тут нам в голову одна чумовая идейка…

Наташка сунулась в сумку и продемонстрировала Насте полуслепую рукопись. На обложке красовалось: «Как стать сексуальной женщиной». Настя брезгливо перелистнула титульный лист. Профессиональным взглядом просмотрела странички. Приговор вынесла быстро:

– Фу. Порнография.

– Конечно, порнография, – легко согласилась Наташка. – Хотя, если уж соблюдать, как нас учили на факе, точность формулировок, то порнография – это описание полового акта в деталях. А это – скорее инструкция, как вести себя в постели. Чтобы получить максимальное удовольствие.

– «Офицерская поза» делает худеньким женщинам очень большое наслаждение», – процитировала Настя и фыркнула. – Ну и переводчик у этой книжонки! Мы бы такого с порога выгнали.

– А перевод тут никого не волнует, – серьезно сказала подруга, – лишь бы понятно было, что это за «офицерская поза». Я, между прочим, даже социологический опрос провела, среди знакомых. Больше половины об этой позе и не слыхали. С «наездницей» путают.

Наташка отхлебнула коктейль, закурила:

– Я даже знаю, где эти книжки продавать можно. У метро «Октябрьская», в переходе. Ты была там, видела, что творится?

Настя кивнула. В переходе, на ее взгляд, творился полный бардак. Плотными рядами сидели потрепанные дяденьки с тетеньками. Зазывно кричали: «Свежие новости! Первые в стране независимые газеты! „Балтийское время“, „Ригас Баллс“!» Громкие голоса отражались от низких потолков и плавали по переходу гулким эхом.

Наташка продолжала: