Предсказание на донышке

— Отец, мои чувства вас не волнуют?

— У аристократов так заведено, и ты об этом знаешь. С улицы в наши семьи не попадают.

— Я не собирался жениться на уличной, — возмутился Роберт. — Но хотел бы, чтобы моя избранница была любима мною.

— Чем Гвен тебе не угодила? Видная, хозяйственная, энергичная, хорошо воспитана, любит тебя.

— Этого мало. Я сам хочу любить. Как вы не понимаете? К тому же у нее вздорный характер. В последнее время мне трудно найти с ней общий язык.

— Не слышал я этого, разговор окончен. Завершай аспирантуру и женись на Гвен. Возражения не приму. Сделай одолжение — прояви уважение к своим корням. Помимо этого, элементарное сочувствие пора бы проявить. Ты разве не видишь, как им живется? Хозяйство пришло в запустение. Сбережения, какие были, ушли на покрытие долгов. Кто им поможет, если не мы?

— Вот вы и помогайте. А свадьба к делу отношения не имеет.

— Я все сказал. Нарушишь обет — отрекусь от тебя.

— Вы готовы отказаться от родного сына только лишь потому, что он не в силах заставить себя жениться без любви?!

— Ничего не поможет. Тебе придется считаться с нашими устоями и традициями. Я слово дал, пойми наконец, — резко ответил отец и ушел к себе.

Это случилось через полгода после неприятного разговора. Беда подкралась издалека, тайно и ударила больно. Генри Визельборг заболел. К нему вызывали светил из разных стран, благо состояние Визельборгов позволяло обеспечить главе семьи консультацию лучших специалистов. На последнем консилиуме, посоветовавшись, профессора заключили:

— Сожалеем. Поздно. Месяца два тому назад еще можно было спасти.

— Лечение на водах? — спросил Роберт, цеплялась за пустяк.

В ответ профессора опустили головы.

— Сочувствуем вам. Мы бессильны.

— Все так безнадежно? — не соглашался сын.

— В данном случае да, — ответил пожилой профессор с длинной седовласой бородой и добрыми глазами.

Роберт протянул конверт.

— Не надо, — ответил ассистент профессора.

— Сколько ему осталось? — Молодой барон задержал профессора своим вопросом.

— Не более двух месяцев, — сопереживая, произнес профессор.

Роберт оторопел. Мать была безутешна. Она рыдала навзрыд.

Профессора попрощались и покинули замок.

— Не надо, матушка. Не печальтесь. Сделаю все, как отец хочет, — решил сын и направился в апартаменты Генри Визельборга.

— Утешь его, сынок, напоследок.

— Хорошо, матушка, не волнуйтесь. Все сделаю, чтобы отец успокоился и был уверен во мне.

— Благословляю тебя, сынок, — перекрестила баронесса сына.

— А если это я повинен в болезни отца? — проговорил он, остановившись перед дверьми.

С опущенной головой Роберт вошел комнату. Он подошел близко.

«Как изменился отец. Его не узнать. И следа не осталось от барона Визельборга», — переживал Роберт.

Перед ним лежал усохший, сморщенный, маленький старик. Сын присел у кровати и двумя ладонями накрыл холодную руку барона.

— Роберт, ты? — Визельборг-старший открыл глаза.

— Отец, я пришел сказать тебе…

— Профессора ушли?

— Да.

— Какой вердикт? Не говори, знаю. Матушку поддержи, ей будет трудно без меня и, пожалуйста, будь ответственным в своих поступках.

— У вас нет причин беспокоиться. Я выполню любое ваше желание. Ошибку свою осознал, каюсь перед вами.

— Стало быть, я могу спокойно…

— Будьте уверены. Через месяц свадьба. Сегодня же объявлю о своем решении Гвен.

— Молодец, сынок. Ты достойный продолжатель дел моих и нашего древнейшего рода.

— Выполню все, как надлежит дворянину. Можете доверять мне.

— Я верю тебе. Хорошую весть ты принес мне, благодарю. Теперь я спокоен. Род наш продолжится. Сохраняй, сын, традиции. Они незыблемы.

Болезнь не пощадила, и так сложилось, что Генри Визельборг не прожил и месяца. После похорон семья погрузилась в глубокий траур. О свадьбе никто не помышлял. Год траура тянулся бесконечно. Роберт много работал. Готовился к защите диссертации. На душе скребли кошки. Он считал себя виновным в смерти отца. Чтобы немного забыться, наметил отправиться в путешествие, сменить обстановку и отвлечься от тягостных мыслей. Молодой барон побывал у родственницы отца, договорился с ней, что она поживет у них это время, пока он вернется, чтобы матушка не тосковала.

Гвен с матерью навещали соседей, но никто не осмеливался заговорить о предстоящем событии. Однако взгляды девушки были настолько колючими и настойчивыми, что нетрудно было догадаться, чего она добивается.

«Ну когда же, когда ты наконец заговоришь со мной о свадьбе?» — читал молодой барон в ее глазах.

Роберт не мог заставить себя оказывать Гвен знаки внимания, проводить с ней время. Она сильно изменилась, в ее поведении появились отталкивающие черты. Она стала вести себя напористо, навязывать свое мнение в разговорах, любыми путями заставляя собеседников обращать на себя внимание. Вульгарность и невежество вызывали возмущение и отторжение. По ее вине возникали споры на пустом месте, в которых она проявляла себя несдержанной и опускалась до унизительных оскорблений. Что она хотела доказать окружающим, чего добивалась, понять было сложно. Роберт плохо переносил ее поведение, старался избегать общения. Мать все видела и молчала. Она понимала: такую Гвен сын и подавно не приведет в дом.

Судьба ведет

В преддверии Рождества Роберт с матушкой получили приглашение от губернатора города на бал. Настроения не было. Молодой барон подумывал пропустить, не ехать. Мать оценила ситуацию и вмешалась, объяснив сыну, что с их стороны этот поступок будет выглядеть неприличным.

— Тебя никто не обязывает пить шампанское, участвовать в диспутах и кружить с дамами по залу. Мы своим посещением отдадим дань уважения губернатору и незаметно уедем.

— Хорошо, матушка. Ваше желание для меня закон. Об одном прошу — не будем задерживаться.

— Дорогой мой, я и сама не настроена, но что поделаешь. Все знают о трауре, тем не менее, нас пригласили. Да, мы могли бы красиво отказаться, отписав губернатору. Зная Лукаса Хилла, уверена, он бы понял нас правильно.

— Поздно отказываться. Поедем, матушка.

— Не горюй, дорогой. Отец очень тебя любил. Будет молиться за нас.

— Собирайтесь, матушка. Я в вашем распоряжении.

Первая встреча