Представитель темной расы

— Есть, — я на самом деле был в этом убежден. — Когда убиваешь гарма, думай, Трамирон, о том, что ты освобождаешь измученную душу, даруя ей шанс возродиться в новом чистом теле.

— Если вы так говорите, Идани… — он резко обернулся, сверкнув в тусклом свете глазами. — У меня нет причин вам не верить. Сегодня вы спасли этих людей и город. Я уверен, что о вас будет сложено множество легенд, а слава пронесется сквозь века.

Я поморщился.

— К чему подобные напыщенные речи? — проворчал я, размышляя, что на Трастиана порой тоже что-то нападает, и он начинает изъясняться подобным языком. Словно какая-то старая привычка, которую они успешно побороли, но иной раз она всё-таки проклевывается, позволяя посторонним увидеть ее. — То, что сегодня мы отбили город, не означает, что гармы отступятся от своего и оставят всех этих людей в покое.

— И что нам делать? — Трамирон потоптался, но всё-таки сел рядом. Он явно хотел спуститься уж со стены, но из-за меня оставался.

— А ты уверен, что мы что-то должны делать? — я скосил на него взгляд, а потом, вздохнув, начал вставать, рукой опираясь на стену. — Хватит тут сидеть, пора идти отдыхать. Если у меня во рту сейчас не окажется хорошего куска поджаренного мяса, то, боюсь, мой желудок закусить моим же позвоночников.

Илиотур, стоящий рядом, хмыкнул, внимательно проследив за моей нетвердой походкой, но помогать не спешил. И то верно, я же не старик какой, чтобы мне помогать ходить. Тем более чем дольше я шагал, тем дальше отступала усталость.

В таверне, которую мы оставили сегодня утром, почти никого не было. Да и сама таверна слегка отличалась внешним видом от утренней. Тут явно порезвился какой-то гарм. Дверь с частью стены были разломаны, столы и лавки выворочены, «барная стойка» перевернута. Но на люстре — колесе исправно горели свечи, а владелец уже прибирался, так что нам можно было рассчитывать хотя бы на что-то.

Услышав шум, мужчина сначала перепугался, задергался, а потом, поняв, что мы не гармы, слегка успокоился. Правда, ненадолго. Явно узнав нас — сегодня я засветился только так, в прямом смысле слова — он весь как-то съежился, разволновался и едва не затрясся.

Я хмыкнул и посмотрел на Трамирона.

— Как ты там сказал? «Множество легенд и слава сквозь века»? Полюбуйся, вот что меня на самом деле ждет.

— Но почему? — возмутился Трамирон, хмурясь и глядя на кланяющегося и что-то под нос бормочущего трактирщика.

— Потому, — я подошел к одному столу и перевернул его, а затем то же самое проделал и с лавками, — что люди боятся подобной силы. Что уж говорить, они своих же магов недолюбливают, потому как, им отсыпано больше талантов и умений, чем остальным. Это, друг мой, зависть и страх. Принеси нам поесть и попить. Только не этого вашего пива, а воды чистой, простой.

— Слушаюсь, да, конечно, сию минуту. Подождите, я сейчас, — мужчина еще раз кивнул, а потом отбросил метлу и помчался в сторону кухни.

— Не все, — я кивнул, прислушиваясь к себе. Самочувствие улучшалось. Тело уже не так сильно болело, да и усталость отступала. — Но большинство. Впрочем, никакой славы мне не нужно. Чем меньше обо мне будут знать, тем лучше. Понятно, что слухи теперь пойдут, но слухи это такая вещь, что не угадаешь, где в них — правда, а где — чистый вымысел.

Слухи и в самом деле пошли.

На следующий день, мы, потакая упрямому желанию Трамирона осмотреть город на предмет его повреждений, вышли на «прогулку». Люди, завидев нас, вели себя по-разному. Одни кидались благодарить. Другие в чем-то упрекали и проклинали. Как я понял, некоторые стали считать, что гармы пришли в город именно за нами. Откуда появился этот слух, мне неведомо, но я и не старался найти его источник, понимая, что люди могут еще и не такое придумать. Третьи шарахались, смотря глазами — плошками и едва не теряя сознание от страха. Редко кто оставался спокоен.

Город пострадал, но меньше, чем могло бы быть. Поправить все разрушенное, на мой взгляд, не составляло труда, но вот надо ли? Этот вопрос я задал и Гилиому, который быстро отыскал нас, будто знал, куда идти.

— Думаете, не последняя атака? — Гилиом поправил перебинтованную руку, видимо, сломал, и тревожно взглянул на меня.

— А вы отдали им воду? — спросил, скептически подняв бровь. — Или вы думаете, что те гармы, что остались лежать за пределами города — это все существующие твари?

Гилиом вздохнул, рассеянным взглядом осматривая разрушения.

— Не думаю, — ответил он, здоровой рукой проводя по лицу, словно смахивал налипшую на него паутину. — Мы так и не поняли, какую воду они просили. Если бы мы знали, то в следующий раз могли бы отдать.

Я хмыкнул, останавливаясь.

— Не думаю, что вас оставят теперь в покое, даже если вы отдадите всё, что им надо. Они попытаются уничтожить этот город вместе с жителями. Стереть с лица земли, в назидание остальным. Вы ведь не думаете, что их жрецы проглотят произошедшее и не ответят ничего? — я понимал, что бью по больному, но иногда именно это может расшевелить того, кто шевелиться ни в какую не хочет. По большому счету, мне было плевать и на этот город, и на всех этих людей. Они мне никто. Я даже не их владыка, чтобы волноваться о них, как о своем народе. Но даже так, мне всё равно не хотелось, чтобы все здесь погибли.

— И куда нам теперь деваться? — Гилиом стиснул зубы и посмотрел на меня исподлобья. И я увидел в его взгляде нечто, вроде осуждения. В чем он меня упрекал своим взглядом? В том, что я прибил большую часть гармов? Или он тоже верил, что гармы пришли к ним именно вслед за нами? А может, ему не нравилось, что я давлю на рану, не предлагая тут же решения?

— Уйти? — я склонил голову чуть набок, рассматривая мага с легким любопытством.

— Но это наш дом! — возразил Гилиом.

— Да, да. А если не возьметесь за ум, то будет еще и могила. Хотя нет, постойте-ка, могилой вашей станут желудки гармов, которые сожрут в этом городе каждого, начиная от грудного младенца, заканчивая едва шевелящейся старухой. Впрочем, это совсем не мое дело, — закончил я задумчиво.

— Ну, естественно, кто вы и кто мы, — Гилиом раздражено повел плечами, глянув на меня осуждающе.

Я даже не удивился подобному. Некоторым людям всегда всего мало. Вот Гилиому, например, мало моей помощи в прошедшем бою. Ему надо, чтобы я жизнь за чужой город и народ положил. Сражался, не щадя живота и сил. Всячески содействовал и немедленно придумал для них выход. А еще лучше, если я прямо сейчас пойду и прикончу за них всех гармов на Ивуалу, чтобы люди могли спокойно себе жить, радоваться, размножатся, и так далее. А потом, когда они поднимут голову, мне можно будет сложить руки и позволить себя четвертовать, потому как, такая сила может быть только от лукавого, и не несет ничего для мира полезного, наоборот, она противоестественная и вредоносная. И когда мир будет принадлежать им, а моя голова весело поскачет по камням, отделенная от тела — вот тогда они будут довольны. Может быть, даже через некоторое время назовут меня великомучеником, канонизируют, а потом начнут поклоняться как богу. Только мне уже будет безразлично.

— Естественно, — невозмутимо кивнул я. — Посмотри на меня, человеческий маг, и еще раз подумай перед тем, как кривить недовольно губы, — посоветовал я совершенно спокойно, глядя на человека перед собой с безразличием. — Уходите из города. Гармы вернутся, и тогда они не оставят здесь никого живого. Чем быстрее соберетесь, тем скорее доберетесь до других городов. Груда камней не стоит ваших жизней, человек.

Я развернулся и пошел в обратную сторону, не желая больше говорить с Гилиомом.