Предупреждение Эмблера

– Но тогда-то вам с матерью стало полегче?

– Не так все просто. – Эмблер замолчал.

Лорел молча пила кофе.

– У вас была когда-нибудь другая работа? Я хочу сказать, что не всегда же вы были шпионом.

– Да, летом. Работал в барбекю-ресторане на ярмарке. Предполагалось, что людям после русских горок обязательно захочется отведать копченых ребрышек. Вообще-то у меня неплохо получалось. Еще я рисовал. Даже провел год в Париже, надеялся заработать денег уличным художником. Делаешь наброски прохожих и пытаешься продать за несколько франков.

– Это была ваша дорога к богатству, да?

– К сожалению, пришлось свернуть. Людям не очень нравилось то, как я их изображал.

– Получалось не очень похоже?

– Дело в другом. – Эмблер остановился. – Бог мой, как же давно это было. Знаете, я не сразу понял, в чем проблема. Если коротко, то я видел их не такими, какими они привыкли видеть себя. Кто-то получался испуганным, кто-то неуверенным, в ком-то проступало отчаяние. Но они не желали признавать правду. Одних это раздражало, других злило, третьи просто выходили из себя. Я отдавал набросок, и человек, едва взглянув, комкал его, рвал и бросал клочки в урну. В этом было что-то почти сверхъестественное. Как будто они не хотели, чтобы кто-то увидел их такими, заглянул им в душу. В то время я еще не вполне понимал, что происходит.

– А сейчас? Сейчас вы понимаете, что происходит?

Он посмотрел на нее в упор.

– У вас когда-нибудь бывает такое чувство, что вы не знаете, кто вы на самом деле?

– Что они с вами сделали? – прошептала Лорел.

Эмблер криво усмехнулся.

– Вам это будет неинтересно.

– Что они с вами сделали? – повторила Лорел и теперь уже сама взяла его за руку.

Он начал медленно. Поведал о сделанных им открытиях, о том, что имя его исчезло из всех баз данных, потом коротко передал суть разговора с Осирисом. Она слушала внимательно, сосредоточенно, и постепенно ее спокойствие передалось ему.

– Хотите знать, что я об этом думаю? – спросила наконец Лорел.

Эмблер кивнул.

– Похоже, они воздействовали на вашу память, пока вы находились в клинике. В общем-то, я даже уверена в этом. Использовали наркотики, электрошок и еще бог весть что. Но я не верю в то, что личность можно изменить.

– Там, в клинике… я слышал запись. Они записывали меня, а потом давали прослушать. – Он в нескольких словах описал свои впечатления.

– Уверены, что это были вы?

– Ну… да. А кто же еще?

– Это можно объяснить.

– Объяснить? Как?

– В медицинском училище у нас был курс фармакологии. Подождите, я принесу учебник и кое-что покажу.

Лорел вернулась через несколько минут с толстой книжкой в красно-коричневом с выцветшим золотым тиснением переплете.

– Та разновидность психоза, которую вы описали, вызывается, в частности, некоторыми химическими препаратами. – Она открыла книгу на главе, посвященной антихолинергическим средствам. – Посмотрите сами, здесь говорится о симптомах передозировки. Указывается на возможность возникновения психоза.

– Но я ничего такого не помню. Не помню самого психоза. Не помню, чтобы мне давали нечто подобное.

– Они могли комбинировать холиноблокиратор с другим лекарством. Например, с верседом. – Лорел перелистала несколько страниц. – Здесь. – Она указала нужный абзац. – Лекарства типа верседа могут приводить к антероградной амнезии. Другими словами, вы не помните ничего, что происходило непосредственно после инъекции. Теперь понимаете? Приготовив соответствующий коктейль, они погружали вас в кратковременное состояние психоза, о котором вы впоследствии ничего не помнили. Вы могли буйствовать несколько часов и…

Эмблер медленно кивнул.

– И пока вы пребывали в таком состоянии, они могли сделать запись, чтобы доказать, что вы на самом деле сумасшедший, – продолжала Лорел. – Доказать в первую очередь вам. Убедить вас. Не знаю, правда, для чего. Но, наверное, у них были какие-то свои причины.

Какие-то свои причины.

За элементарным вопросом «что?» маячили куда более важные – «кто?» и «зачем?», – но искать ответы на них означало приблизиться к краю черной бездны, грозящей поглотить того, кто осмелиться заглянуть в нее.

Какие-то свои причины.

Какие могут быть причины у безумия? Доведение человека до потери рассудка – такой трюк вполне мог быть в арсенале спецслужб. Действенный метод дискредитации. Пленку можно показать нужным людям – смотрите и делайте вывод: интересующий вас субъект не более чем сумасшедший, безумец, маньяк. И все, вопросов больше нет.

Если так, то перспектив у него нет. А если есть, то их страшно даже рассматривать. Но тогда почему он, Хэл Эмблер, не впадает в отчаяние? Откуда это радостное возбуждение? Почему ему хочется смеяться? Потому что он больше не один. Потому что он складывает кусочки мозаики с кем-то еще.

С человеком, который верит ему. Верит в него. С тем, чья вера помогла ему вернуть уверенность в себе. Пусть Тезей по-прежнему блуждает в лабиринте, но зато теперь рядом с ним Ариадна.

– Тогда как вы объясните базы данных? Почему меня нигде нет? Как будто и не было…

– Вы не хуже меня знаете, на что способны те, у кого в руках власть. Я тоже кое-что знаю. У нас на работе ходили всякие слухи. О том, как создаются документы на вымышленных пациентов. Истории болезни, личные дела, удостоверения, карточки социального страхования. Если человека можно создать, то уничтожить его еще легче. Достаточно поработать на компьютере.

– Вы представляете, как дико это звучит?

– А разве альтернативный вариант представляется вам менее диким? – Прозвучавшая в ее голосе решительность напрочь опровергала гипотезу Осириса. – Вас спрятали в психиатрическую клинику. Вы отрезаны от мира. Теперь им нужно принять меры предосторожности на случай, если кто-то начнет наводить справки. Это как убрать лестницу после того, как вы залезли в окно.

– А то, что я видел у озера? От моего дома не осталось и следа. Его словно и не было.

– С такой задачей легко справится любая крупная компания, занимающаяся ландшафтным дизайном.

– Лорел, послушайте. – Голос его едва заметно дрогнул. – Я не узнаю себя. Смотрю в зеркало и вижу чужое лицо.

Она подалась вперед и дотронулась до его щеки.

– Значит, вам изменили внешность.

– Разве такое возможно?

– Я не пластический хирург, но слышала о методиках, после которых человек даже не помнит, что его оперировали. Вас могли держать под анестезией несколько недель. Обычно это делают в крупных ожоговых центрах. Сейчас много говорят о минимально инвазивной хирургии. Вам изменили лицо, а потом продержали в бессознательном состоянии, пока все не зажило. Даже если вы на какое-то время приходили в себя, они могли вводить вам версед, так что никаких воспоминаний не осталось. Откуда вам что-то знать?