Предвестник
Шрифт:
– Хватит, - вопил дядя Мартин, он разделил их тростью. – Глупости оставьте на
остаток жизни. Закончим с церемонией и начнем праздновать!
Он толкнул Тельреда к ближайшей лодке. Пока тот отвязывал канат, Аэрилин
попрощалась с ними. Она крепко обняла Джейка, стукнула Джонатана по руке, он шептал
ей на ухо грубости, а потом обняла Каэла.
– Странно оставлять вас здесь, - сказала она, уткнувшись подбородком в его плечо. –
После всех наших приключений…
– Это ненадолго, - напомнил он, пока она не заплакала. –
– Ты меня не оставишь?
– Конечно, нет. Ты же знаешь, что я не умею плавать.
Она рассмеялась.
Дядя Мартин крепко обнял Аэрилин. Он не кричал, но резко выдохнул и заморгал.
Потом Килэй поцеловала ее в щеку и помогла забраться в лодку.
– Гребите быстро, - рявкнул Лисандр.
– Айе, капитан, - пробормотал Тельред, они поплыли. Корабль ждал вдали, посреди
бухты. Они приставили ладони к глазам и смотрели, как Тельред помогает ей забраться на
борт. Когда она оказалась на палубе, он отошел от края.
– Спокойно, - сказал дядя Мартин, Лисандр снова расхаживал.
– Он опаздывает.
– Он гребет изо всех сил. Я ощущаю его пот отсюда. Просто глубоко вдохни и…
Но Лисандр устал ждать. Он бросился мимо дяди Мартина в море. Он всплыл через
пару мгновений, оказавшись вне досягаемости трости дяди Мартина.
Пристань застонала снова, сотни тел склонились, глядя, как он уплывает. Он миновал
Тельреда, тот попытался, но не смог забрать его в лодку веслом. Он забрался на корабль по
канатам. Он развернулся и поднял кулак, фигурка вдали. Пираты завопили, он пропал из
виду.
– Девчушка заставит его жариться на палубе, пока он не высохнет, - пробормотал
дядя Мартин и обхватил руку Килэй.
– Вряд ли, - сказала она с улыбкой.
* * *
Праздновала вся деревня. Фонари висели на домах и магазинах, наполняя улицы
веселым светом. Столы ломились от еды, и любой мог брать столько, сколько хотел.
Конечно, грог лился рекой.
Дядя Мартин заставил Джейка зачаровать фонтан в центре поселения. Теперь
изогнутые змеи лили красное вино в чашу вместо воды. Вино пахло хорошо, но любой
выпивший получал кожу багрового цвета, и Джейк не знал, надолго ли этот эффект.
Но это не помешало Джонатану наполнить несколько кубков до краев и передать
гостям. Вскоре армия злых багровых пиратов пронесла Джонатана по улице и бросила в
фонтан.
На площади собралась группа музыкантов. Они играли на позолоченных
инструментах, что подозрительно напоминали инструменты с бала герцога.
Каэл нашел укромный уголок в стороне и прислонился спиной к стене. Он пытался
улыбаться и кивать всем, кто поздравлял его, тарелка с едой на его коленях была
нетронутой, как и кубок. Он смотрел, как танцуют жители, но не видел их. Музыка не
касалась его ушей.
– Потанцуем?
Дело было не в вопросе, а в голосе, задавшем его. Только она могла оживить мир
вокруг него. Он поднял голову,
желудок сжался, когда он увидел, что она все еще визумрудном платье. Он думал, она уже сорвала его. Почему она все еще была в нем?
– Плохо себя чувствую, - пробормотал он, а потом вспомнил, что она задавала вопрос.
– Что ты делаешь? Юбки испачкаются.
– Их можно отстирать, - сказала она и села рядом с ним.
Они в тишине смотрели на танцы. Расстояние между ними казалось пропастью для
Каэла, и эту пропасть окружали кинжалы. Ему казалось, что любое его слово сейчас будет
неправильным, и он полетит из-за этого в пропасть по кинжалам. Он хотел говорить, но не
мог.
Порой тишину нарушали мужчины, нервно приглашающие Килэй на танец. Ее ответ
всегда был одним: она была польщена, но устала от путешествия. Он понимал.
– Ты должна с кем-то станцевать, - сказал Каэл, когда очередной мужчина ушел ни с
чем.
– Знаю, но не могу. Ты так впечатлил меня, что остальные только разочаруют, - она
убрала волосы с глаз. Без обычного хвостика они ниспадали волнами на ее плечи. Она
провела по волосам пальцами, и Каэлу показалось, что он уловил аромат роз.
А потом он понял ее слова.
– Всех нас что-то разочаровывает. Такова жизнь.
Она ответила не сразу.
– Ты так думаешь?
– Конечно. Мы не все можем изменить, - его гнев поднимался, безнадежность сдавила
сердце. Темные мысли, которые он старался отгонять, пробрались в слова. – Слабак
должен привыкнуть к тому, что он слаб, потому что ему не стать сильным. Как и урод
должен привыкнуть к своей внешности, а бедняк – к бедности.
– Все не так…
– Так, Килэй! Мы многое хотим изменить, но не можем. Судьба бросила жребий, дала
нам что-то, и теперь это наш груз. Это как океан и небо, - пробормотал он, вспомнив слова
Лисандра. – Дурак может думать, что они близки, но мудрец знает, что их разделяют миры.
Она смотрела на мощеную дорогу.
– Мудрость – твой груз, не мой.
– Нет, вот мой груз, - он указал на всех, кто танцевал, ел и пил много грога. Он
понимала вес на его плечах, ответственность, что душила его. Он думал, что она не
догадается, что на самом деле гнетет его.
Но он ошибался.
– Ты не один. У тебя всегда буду я, - их взгляды на миг пересеклись, он отвернулся.
– Нет. Я не могу просить тебя рисковать жизнью…
– Тебе не нужно просить…
– Нет! – рявкнул он так громко, что она вздрогнула. – Ты не понимаешь? Я хочу быть
один, - он увидел боль на ее лице, на миг он хотел смелости, чтобы сказать то, о чем его
молило сердце. Но слова добрались до его губ, и он знал, что надежда обречена. Он
молчал.
Он встал, потому что думал, что, если останется рядом с ней, рассыплется на
крошки. Он пошел в поместье, не слушая крики товарищей, зовущих его праздновать. Его