Прекрасные и порочные

Он вдыхает и отодвигает свой поднос.

– Эйвери жила на окраине. Она иногда приезжала к нам, так как была лучшей подругой Софии. Она не была похожа на ту девочку, которой является сейчас. Старая Эйвери была громкая и властная, но добрая. И делала всё, чтобы София смеялась. Она ненавидела Джека, но я всегда знал, что это лишь прикрытие и он ей нравился, также её не устраивало то, как он нравился Софии. Эйвери ревновала, что София получает всё его внимание, и ревновала, что София получает его. Она застряла посередине, и, я думаю, это пожирало её изнутри, когда мы стали старше.

Я стараюсь не двигаться или не дышать слишком громко. Последнее, чего я хочу, так это сбить его с рассказа. Рен смотрит вверх.

– Я хочу тебе кое-что показать. После школы. Сможешь отвезти нас туда?

Я киваю, и он улыбается.

– Хорошо. Тогда увидимся. Мне нужно организовать Благотворительный Забег, так что я лучше пойду.

– Увидимся, – я пытаюсь говорить как обычно. Я наблюдаю, как он уходит из столовой, любопытство поедает меня живьем.

***

После школы Рен инструктирует меня, куда ехать. Он показывает мне дорогу к аэропорту, который находится недалеко от Колумбуса. После еще нескольких поворотов, мы оказываемся в пригороде рядом с аэропортом. Дороги здесь разбиты, над головой постоянный шум от самолетов, которые с грохотом пролетают мимо, дворы с желтой увядшей травой, дома с облупленной краской и мусорные баки вдоль улиц. С провода электропередач уныло свисает пара теннисных туфель. Я паркуюсь и следую за Реном. Он ведет меня вверх по лестнице крошечного, двухэтажного дома с чистыми, но ветхими окнами. Крыльцо повреждено непогодой и завалено разбросанными детскими пластмассовыми игрушками. Нам открывает женщина, всматриваясь через москитную дверь.

– Рен! – её лицо светится. – Не стой, заходи!

– Спасибо, миссис Хернандез.

– Это твоя подруга?

– Да, она помогает мне в благотворительном продовольственном фонде.

– Ох, как здорово. – Миссис Хернандез вытирает руки о фартук и протягивает одну мне. – Я – Белина. Приятно познакомиться.

– Айсис. Взаимно.

– Ну же, входите! Не стойте на холоде!

Она проводит нас в крошечный дом. В нем пахнет мясом со специями и свежим бельем. Почти на каждой стене висит фарфоровое изображение Пресвятой девы Марии, кресла, стулья и столы потрепанные, но чистые. Мимо проносятся два ребенка, крича и гоняясь друг за другом с туалетными щетками, используя их как мечи. Миссис Хернандез сердито говорит им что-то на испанском, они съеживаются от страха и сразу же убегают в ванную комнату.

– Простите за это, – улыбается миссис Хернандез. – Я весь день готовила гренки и позволила им играть чем угодно.

– До тех пор, пока они не начали махать своими мечами над едой, – шутит Рен. Она смеется и приглашает нас пройти на кухню.

– Хотите сок? Еще у меня есть молоко.

– Нет, спасибо. Мы здесь ненадолго. Я хотел попросить у вас документы по WIC³⁶. Мне нужен пин-код, указанный на них, и я как раз был в этом районе, поэтому решил заглянуть.

– Конечно! Секундочку.

Она торопится наверх. Рен поворачивается ко мне и обводит вокруг рукой.

– Уютно, не так ли? Четыре спальни. Три ванные комнаты. Неплохо для одинокой женщины с двумя ртами, которые нужно прокормить.

– Здесь очень мило, но я не понимаю…

– Она работает горничной. Практически с минимальной зарплатой.

– Тогда как она получает ден…

– Джек.

Внезапно я начинаю беспричинно задыхаться.

– Что?

– Он посылает деньги. Через меня. Для Белины я студент, работающий с программой поддержки благотворительного продовольственного фонда, который выделяет средства для одиноких матерей. Но на самом деле, только она получает деньги.

– Но почему…

– Я не знаю, что конкретно делает Джек, чтобы получить эти деньги, – хладнокровно перебивает Рен. – Но у меня есть одна мысль. Если бы только кто-нибудь смог подтвердить это, я был бы очень благодарен.

Я прикусываю губу.

– Я не могу. Он заставил меня пообещать, Рен. У него на пленке мой голос…

– Понимаю. Этого более чем достаточно. Спасибо, что подтвердила мои подозрения.

– Ты не можешь сказать ему, что знаешь.

Рен посмеивается.

– Разве, похоже, что у меня есть желание умереть?

– Итак… – я понижаю свой скептический голос. – Итак, почему Белина? Что она сделала?

– Это не то, что она сделала. Это то, что сделал Джек.

И тут меня осеняет, ослепительная догадка проникает в мои мысли.

– Что бы он ни сделал в средней школе. Это связано с Белиной?

Рен кивает. Я собираюсь задать следующий вопрос, когда Белина быстро спускается по ступенькам. Рен разыгрывает шоу: демонстративно проверяет её бумаги и ведет светскую беседу. Значит деньги не только для Софии. Он врал. Но почему? Не хотел, чтобы я знала? И какого дьявола Джек считает, что должен Белине деньги? Это, конечно, хорошо, но у него должна быть причина так поступать. Я чувствую, что упускаю какую-то огромную часть, заводной механизм в центре, который соединит все остальные вместе и заставит их работать в тандеме.

Мы с Реном уезжаем, и Белина машет нам с крыльца, а моя голова заполнена большим количеством вопросов, чем раньше. Рен больше не ответил ни на один из них, держа рот на замке всю дорогу до его дома.

Когда я возвращаюсь домой, то быстро пишу на бумаге, будто это поможет мне распутать клубок:

Двое мужчин наняты Эйвери Бейсбольная бита София Рен с камерой Джек Белина Белина деньги Джек Эйвери Рен боятся София Джек Джек Джек Джек Джек???? Джек

София

София важна

Джек её любит

Мой живот скручивается.

Джек любит её

***

Когда приближается День Благодарения, наступает печальная завершающая пора. Люди начинают переживать о крайних сроках подачи заявлений в колледжи. Учителя ворчат на нас, чтобы мы их закончили и сдали. Погода становится пронизывающе холодной, последние деревья теряют свои золотые листочки. Кучи превращаются в перегной, перегной превращается в грязь, которую предзимние дожди разгоняют по сточным канавам и улицам. Ничего больше не привлекательно – серое небо, серая земля и серые, голые деревья трясутся от бризов.

Через две недели Кайла смогла посмотреть на Джека без слез. Рен был с ней на пути к её превосходству, держа упаковку бумажных носовых платков, и благодаря этому она всё больше ему улыбается, даже сидит с нами во время ланча. Что-то назревает между ними, и это заставляет меня понимающе улыбаться, потому что даже если они два безнадежных тупых идиота, то они мои два безнадежных тупых идиота, а я желаю только лучшего для чего-либо своего.

Возвращение Эйвери было намного более разочаровывающим, чем мы предполагали. Она просто в один день появилась в школе, одетая всё в ту же одежду и с той же жестокой улыбкой. Девочки, толпящиеся вокруг Кайлы, мгновенно переметнулись обратно к ней, но Кайла больше не включена туда. Прилив гордости охватил меня, когда Кайла отвернулась на жест Эйвери подойти к ней. Кайла взяла меня под руку, и мы ушли с важным видом как две плохие сучки.

Джек не смотрел много на меня. Что не удивительно, так как знаю, что я всего лишь личинка на его ботинке, но немного странно, что ему не нравится находиться со мной в одном помещении. На Всемирной Истории хуже всего. Иногда он говорит, что ему надо к медсестре, но в основном просто делает вид, что вообще не приходит в школу. Но я видела, как он бродит вокруг кампуса и посещает другие занятия. Это единственный наш совместный урок, и он никогда не появляется там. Я бы расспросила его об этом, но я всё еще разрываюсь из-за того, что действительно произошло той ночью. Конечно, его объяснение имело смысл, но оно не звучало правдоподобно. Я не чувствовала, что это правда.