Прелести

— Бр-р… — встряхнул головой и взял лицо женщины в свои ладони. — Устал немного, кажется. Даже сон успел увидеть.

— Хороший сон? — она положила свои руки поверх моих. — О чём?

— О тебе.

— Врёшь, конечно, — губы сложились в улыбку, как бы дополняя: «Даже если врёшь, всё равно приятно».

— Пусть нет в словах моих ни правды, ни резона, Ты веришь мне, такая женская судьба. Я соберу твою печаль в свои ладони. Я опущу её в хмельные погреба…

— Вот, вот… Такая женская судьба, — Лолита скосила глаза в сторону столика. — Кофе остывает.

Я некоторое время удерживал её лицо, разглядывая каждую волосинку бровей, каждую морщинку возле больших, живых глаз. Затем освободил руки и взял чашку с пока ещё горячей, освежающей жидкостью. Сделал несколько глотков и поставил чашечку на место. Лола за это время вновь переместилась на диван и сидела, развалясь на подушках и поджав ноги.

— Это всё Измайлов купил? — окинул я взглядом комнату.

Она в ответ просто кивнула головой.

— Ты с ним часто встречаешься?

— Каждый день.

— И где он сейчас?

— Не знаю, — посмотрела на настенные часы. — Игорь вот-вот должен подойти.

— Должен подойти сюда?

— Конечно.

Я сделал резкий выпад туловищем вперёд и, вытянув руки, упал на диван рядом с женщиной.

— Ну, и как он тебе?

— В каком смысле?

— В смысле общения, — по-пластунски подползал всё ближе и ближе.

— Так же, как и ты…

— В каком смысле?

— В смысле общения, — Лолита улыбнулась, и глаза у Лолиты чёрные, чёрные…

Я обнял её за талию, подтянулся и оказался над женщиной, лицом к лицу. Дыхание непроизвольно остановилось, и губы захотели почувствовать знакомый вкус.

— Ло-ли-та…

Игра в кошки-мышки, точнее в удава и кролика. Удавом на этот раз был я. Нарочно распалял себя до состояния, когда появляется желание проглотить жертву. Одна рука нежно гладит черноту волос, а другая борется с искушением сильнее сжать горло. В неподвижных зрачках женщины видел отражение своих зрачков. Зрачки увеличивались — отражение умножалось — Лолита ждала…

Я засмеялся, отпустил руку, прикоснулся губами к щеке и приподнял голову, чтобы видеть её лицо целиком.

— Как он себя чувствует?

— Кто?

— Игорь Сергеевич. Слышал, сильно изменился?

И вместо ответа — звонок в дверь.

Лолита выбралась из-под меня, поправила волосы и провела рукой по моему лицу:

— Сейчас сам увидишь…

Ушла открывать, а я перебрался назад в кресло и залпом допил остатки кофе: «Ждём-с…»

Дверь скрипучая. Разговор короткий. Шаги быстрые. Измайлов…

Лола щёлкнула выключателем. Люстра отдавала накоплённый за день, отобранный у солнца свет. Измайлов стоял передо мной прежний и наглый. Взгляд уверенный, лицо свежевыбритое, улыбка открытая и немного насмешливая. Несмотря на жару, дорогой костюм, белоснежная рубашка и галстук. Вывод: «Вадик — баран!»

Я поднялся навстречу вошедшему. Он приветливо протянул руку.

— Наконец-то появился. Я ждал тебя. Здравствуй.

— Здравствуй. Мне тут про тебя такого «понарассказывали…»

— Ерунда, — махнул рукой, уселся на диван, снял пиджак и ослабил узел на галстуке. Лолита повесила пиджак на спинку стула, а сама уселась рядышком с мужчиной.

— Я почему-то так и думал, что ты сегодня придёшь. Как будто знал, — Игорь рассмеялся. — Что? Говоришь, про меня байки рассказывают? Спился, дела забросил, деньги растранжирил? Так? — и состроил презрительное выражение лица. — В чём-то они правы. В чём-то… А я прав во всём! И в этом разница. Да хватит о… Лучше расскажи, как твои дела обстоят?

Вопросы — ответы…

— Что рассказывать-то? Я только утром в Москву прилетел. Очень удивился тому, что ты с Лолитой… живёшь.

— А что так? — Измайлов прикрыл один глаз.

— Ну, просто не предвидел такой ситуации…

— А… Не предвидел, — опять усмехнулся. — Лолита — очень интересная женщина.

— Угу… Предполагаю. Догадываюсь…

Мы разом посмотрели на хозяйку.

— Догадываешься? И только? — Игорь расстегнул пуговицы на манжетах рубашки и принялся закатывать рукава. Медленно. Мед-лен-но… Один. Другой. Развернул руки тыльной стороной и вытянул в мою сторону.

Шрамы… Шрамчики… Тонкие, тонкие… Как у меня раньше, когда я являлся «возлюбленным Лолы, в данный момент»… Качество порезов такое же, но количество!!!

— Ну, как? — Измайлов раскатал рукава и опустил руки. — Лолита — очень интересная женщина, — резко встал, подошёл к стене и снял с неё гитару, оставленную в своё время ещё Вадимом. Затем, упав вместе с гитарой на диван, ударил по струнам и пропел, вернее даже прочёл, точно стихи:

— Мы осенние листья, нас бурей сорвало… — перестал играть и повернулся ко мне. — Не умею я петь. А жаль. Помнишь, ты эту песню Вертинского в ресторане исполнил?

— Тебя же там не было?

— Неважно. Рассказали… — он отвернулся и замолчал. Потом вновь провел рукой по струнам. — Нас всё гонят и гонят ветров табуны… Ответь мне, Андрей, вот на какой вопрос: Как ты сам себе объясняешь стремление довести до конца то, что сейчас делаешь?

Началось. Да нет, раньше началось…

— Что? — хотя вопрос не то что понял, а словно сам себя и спросил.

— Тебя ведь никто не принуждал насильно меня разыскивать? Ведь нет?

— Меня с самого начала никто, ни к чему не принуждал. Просто, один человек подарил четыре фотографии других людей.

— И всё?

— И всё. Всё… Александр подарил.

— А почему ты его не послал?

— А ты почему не послал? В своё время?

Игорь облокотился на гитару. Обнял её всю. Всю обнял…

— Послал. Вначале…

— Я тоже вначале послал.

— А потом?

— Что потом? Четыре фото, без объяснений: «Что? Как? Зачем?» Просто — четыре фотографии.