Прелести

Просто — четыре фотографии. Без «Что? Как? Зачем?». Просто…

— Знаешь, почему ты эти фотографии не выбросил? Слово есть хорошее, которое всё объясняет. Азарт. А что? А почему? А зачем? Разве нет? Твой Александр на этом и сыграл. Если бы он объяснил, что к чему, с самого начала, ты бы просто плюнул и выбросил все фотографии. А так… Тебя погубило искушение удовлетворить любопытство.

— Погубило? — почесал за ухом и посмотрел внимательно.

— Ну, может быть, я слишком прямолинейно выразился.

— Да он такой же мой, как и твой.

— Нет. Не такой же… — Игорь удивительно быстро менял настроение. Сейчас настроение его покинуло. Ненадолго. — Кстати, ты кого-нибудь из четверых, кроме меня, уже встречал?

— Да, ещё одного.

— Из любопытства? — с некоторой издёвкой.

— На этот раз, по-видимому, не только, — взял со столика зажигалку и поднёс огонь к сигарете во рту женщины. Получил в ответ благодарность в виде кивка головой. — И с тобой тоже, не только.

— ?

Я не спешил защёлкнуть зажигалку и вместо ответа продолжал разглядывать неритмичное движение огня.

— Деньги…

— ???

— Деньги, деньги. Александр предложил деньги.

— Предложил деньги? — Измайлов недоверчиво приподнял бровь. — И тебе этого хватило?

— Имеешь в виду сумму?

— Я имею в виду мотивацию поступка.

— Видимо, да.

— А какая, если не секрет, была сумма?

— По твоим масштабам, вообще не сумма. По моим… — я поднял вверх правую руку, щёлкнул пальцами, повертел ими, и резко опустил руку на место. — В общем, отработал…

— Отработал? Бабки???

— Бабки, бабки! — и вдруг почувствовал, что на глаза надвигается сплошная красная масса. — Я, по крайней мере, ничего у Александра не просил, и ничем ему не обязан. И ничьё место занимать не собираюсь. Ни твоё, ни тех троих. Любопытство? Не любопытство? Искушение? Не искушение? Не знаю! Ничего не знаю. Знаю только, что мне от Александра ничего не нужно. И от тебя не нужно. В отличие от твоей истории с тем учёным. Поэтому, ты и я — не одно и то же. Понял?!

Последнее слово я произнёс резко, выбросив вперёд туловище. Что я в этот момент чувствовал? Сложный вопрос. Хрен знает, что я чувствовал? Только что «пальцы веером» не распустил. И то хорошо.

Измайлов ничего не ответил, лишь удивлённо посмотрел и, наклонившись над гитарой, что-то замурлыкал под аккомпанемент набора из двух аккордов.

Лолита следила за нашим разговором, точно кошка во время весенних разборок озабоченных котов. Мол: «Посижу, посмотрю, который придурок-кот победит, с тем и пойду…»

Я поостыл. Настолько, что даже замёрз. За окном порвалась плёнка донимавшей целый день жары. На сцену вышел дождь. Вечерний. И вместе с прохладой принёс сквозняк.

Поёжился и поглядел на «кошечку»:

— Лола, прикрой окно, если не трудно. Озяб, что-то.

— Может, заболел? — она встала с дивана и подошла к окну. Превратилась в струну, потянулась грациозно, плавно. Затем перегнулась через подоконник и выбросила вперёд руки, подставив их под барабанящие капли дождя. Мы с Измайловым одновременно заострили внимание на её позе. Долго смотрели…

— Ну что, успокоился? Чего раскричался-то? — голос Игоря был мягким.

— Да сам не знаю. Устал, должно быть.

— Должно быть, — он тоже поднялся и выключил свет, так что в темноте остался виден лишь силуэт стоявшей у открытого окна девушки. — Где остановился в этот раз? Далеко отсюда?

— Пока нигде.

— Значит здесь и отдохнёшь. Мы с Лолой должны сегодня съездить кое-куда, а ты спи, — уселся на место. — Помнишь, как я проверял, где ты живёшь? Друга твоего выслеживал, — опять, в какой уже раз, засмеялся. — Кстати, я Вадика недавно совсем видел. Это ведь он меня с ней познакомил.

— Да я, в общем-то, тоже при этом событии присутствовал.

— Точно, точно… Ты не обижайся. Я действительно рад тебя видеть. Тебя одного и рад. И разговор затеял для того только, чтобы ты мне помог расставить все точки над «и», — Измайлов в очередной раз взял в руки гитару и принялся неслышно перебирать струны. — Всю жизнь мечтал научиться играть на музыкальных инструментах, а приходилось всю жизнь заниматься другими вещами. Неизвестно чем… — опять пауза и голос дождя под неумелый аккомпанемент гитары. — Я ведь, действительно, в отличие от тебя знал, что делаю. С самого начала. И о последствиях знал. И всё равно… В общем, всё равно. Хоть так, хоть так. Главное, что… Главное то, что я всё равно ни о чём не жалею. Всё замечательно. Мне не о чем жалеть. Если перекрутить назад стрелки часов, я выберу тот же размер времени. Не буду пытаться сократить его или наоборот растянуть. В противном случае, зачем вообще жить? День за днём плевать на своё отражение в зеркале? Искать виновных в судебном процессе, над девственницами и ангелами? Делать вид, что близок к разгадке тайны смысла бытия, не есть мяса, жалеть коров, и при этом по ночам скулить и посыпать тело перьями из распоротой подушки, в надежде обрести крылья? Александр появился вовремя. И тогда и сейчас… Теперь всё заново. Для меня. И ты уже здесь. Для себя. — Игорь блеснул в темноте белизной зубов. — А я ведь, действительно, пил всё это время. И всё время проводил с ней. И море денег на неё истратил. Так что, не обманули тебя. Почти не обманули… Но ты таким меня не увидел, потому что не должен был увидеть. Таким… И с Александром я встречался, — он угадал маску на моём лице и продолжил. — Встречался. Два дня назад. Поговорили спокойно, точно друзья старые. Грех жаловаться. Тебя вспоминали, хотя он о тебе с неохотой говорил… И даже, веришь — нет? Песни пели. Угадай какие? Цы-ган-ски-е! Можешь представить?

Измайлов вновь замолчал и даже перестал трогать струны. Лолита, вместо того чтобы закрыть окно, продолжала диалог с дождём. Я ждал, что Игорь закончит начатую тему, но он вдруг просто протянул гитару.

— Андрей, спой что-нибудь? Правда, спой, пожалуйста.

— Что петь-то? — принял инструмент и покосился вопросительно.

— Не знаю. Что самому больше нравится. Вот цыганскую песню, как раз, и спой, если сможешь, — он посмотрел на девушку. — А Лола нам станцует. Станцуешь, Лолита?

— Как скажешь, — женщина повернулась в нашу сторону.

Я, немного озадаченный, принялся подстраивать гитару. Песни и пляски в темноте комнаты. Цыганочка с выходом из-за шторы…

— Ты помнишь песню, которую Михалков в фильме исполняет? «Мохнатый шмель»? Помнишь? Ну так спой, если помнишь, — Измайлов хлопнул в ладоши.

— МОХНАТЫЙ ШМЕЛЬ…

— Вот, вот. Ага…

— НА ДУШИСТЫЙ ХМЕЛЬ…

Лолита развязала пояс, откинула его в сторону и так, в распахнутом халате, отсвечивая в темноте белизной голого тела, прошлась в танце по комнате. Игорь прихлопывал в такт. Я ускорил ритм:

— НА ЗАКАТ, ГДЕ ДРОЖАТ ПАРУСА…

Цыганский ли это танец? Или ритуальный? Пляска шамана, точнее шаманки. Женщины, способной вызвать гром и успокоить бурю. Излечить болезни и привить болезни. По усмотрению… Чьему?

Лолита останавливалась, замирала и постепенно, медленно, медленно вновь начинала череду захватывающих, ритмичных движений. Так цыганский ли это танец?

— ТАК И НАДО ИДТИ, НЕ СТРАШАСЬ ПУТИ…

— Ладно, хватит… — Игорь сжал рукой гриф — оборвал песню. — Спасибо, — и повернулся к ещё не успевшей остановиться хозяйке. — Собирайся, Лола. Пора.