Прелести

Мы скрылись в небольшом скверике разбитом неподалёку. Купил обеим по мороженому и сидел на скамейке, наблюдая, как Ира с любопытством разглядывает цветную обёртку. Всё-таки удивительно быстро она привыкала к новому описанию мира. Можно было предположить, что подобный процесс займёт гораздо больше времени. Какой процесс? Процесс чего? Усвоения стандартов и действующих правил? Усвоения различий, между предполагаемым и реальным? Я повернулся к Марине, которая сидела рядом, но с другой стороны. Она, уловив движение головы, с готовностью перехватила взгляд. Слегка сжал её руку в своей ладони:

— Когда это произошло?

— Около месяца назад. Ты ещё в Москве находился.

— Первое, что увидела?

— Ты что, не помнишь? — женщина старалась говорить тихо, в полголоса, дабы не услышала дочь. — Я же рассказывала раньше, как она к окну подходила. А однажды утром встала возле кровати и разглядывала меня, пока я не проснулась.

— Сразу стала хорошо видеть?

— Что ты? Вначале она вообще не могла ничего понять. Целую неделю привыкала, прежде чем я начала кое-что объяснять.

— Целую неделю, — усмехнулся. — Целую… Что за неделю понять-то можно? Нам десятков лет не хватает.

— Она ведь раньше видела. Только в два с половиной года ослепла. Вспоминала и за эти четыре недели многое вспомнила. Она у меня девочка способная.

— Да, уж… — я почесал переносицу. — А Александр не появлялся всё это время?

— Позвонил сразу после тебя. Я передала, что ты находишься на вокзале. И вот недавно по телефону поговорили… А заезжать не заезжал.

— И что ты обо всём этом думаешь?

— Ничего. Ирина говорит, что раньше только вас двоих немного видела, а теперь… — она кивнула в сторону дочки. — О чём ещё можно думать?

Действительно, о чём? Солнышко светит. Травка зеленеет. Жители близлежащих домов в парке собачек лохматых выгуливают. Пока всё просто.

— Леонид, наверное, заждался, — мама встала со своего места. — Пошли, ребята, домой. Пошли, пошли.

— Знаешь, что? Ты сходи, узнай, готово всё или нет? — я раскинул руки по спинке скамейки и потянулся. — А мы с Иринкой ещё маленько поболтаем. Хорошо? Вернёшься, и сразу вместе пойдём.

— Ну, хорошо. Я скоро, — она сверкнула улыбкой, развернулась и быстро пошла в противоположную от нас сторону. Красиво пошла. Я с явным удовольствием наблюдал некоторое время её походку. Наблюдал до тех пор, пока Марина не скрылась за ближайшим домом.

— Красивая у тебя мама, — не поворачиваясь к Ире, произнёс я. — Правда, ведь?

— А как это — «красивая»? — она доела мороженое и держала на весу липкие руки.

— Красивая? Ты что, не знаешь, что такое красота? — вынул из кармана и протянул ей свой носовой платок.

— Нет, ну знаю, конечно. Всё равно интересно.

— Вот, здрасте, — я изогнул рот дугой и приподнял бровь. — Это… Это… Наверное, это то, на что хочется смотреть ещё и ещё. Вот.

— А если мне на всё хочется смотреть ещё и ещё? — девочка вытерла руки платком. — Значит, всё, всё, всё вокруг красота? Да?

Я усмехнулся:

— Ну, а есть что-нибудь, на что ты смотреть не хочешь?

Ирина закрутила головой, разглядывая местность и выискивая нелицеприятные объекты. Не найдя ничего подходящего, пожала плечами:

— Сейчас, нет.

— Что? На всё вокруг приятно смотреть?

— Ага.

— Значит, везде вокруг тебя — красота.

— А вокруг тебя?

— Вокруг меня? — забрал у Иры носовой платок и, передразнивая её, оглядел местность. — Самая главная красота — это ты. Правда, грязная какая-то, в мороженом вся, — и стёр молочную маску с подбородка ребёнка. — Знаешь, что мы с тобой сейчас сделаем? Не знаешь? Мы сбежим. От мамы. От папы. И вместо того, чтобы идти домой, пойдём гулять по городу. Побег совершим.

— А зачем побег?

— А не зачем. Просто так. Из хулиганских побуждений.

— Из чего?

— Гхе-е… Из чего?.. — я засмеялся и, встав со скамейки, кивнул в сторону дороги. — Пошли быстрее, а то мама придёт, весь план расстроит.

— Мы поступим хорошо?

— Нет, конечно. Мы поступим просто отвратительно.

— Тогда я согласна, — и она также встала со своего места.

Первый попавшийся троллейбус довёз нас до станции метро. Выходя из дверей, подал «даме» руку. «Дама» воспользовалась рукой.

— И где мы?

— У входа в метро. Ты ездила когда-нибудь в метро?

— Наверное, ездила, — Ирина с интересом разглядывала огромную букву «М». — А что? Эти люди все туда идут?

— Туда, туда… В метро всегда много народу.

Купил несколько жетонов и протянул один своей подружке.

— Кидай вот в эту щель.

— Вот в эту?

— Да, да. Кидай быстрее, мы не одни.

Ирина пропихнула жетон в дырку, а я, в свою очередь, подтолкнул её легонько в спину:

— Иди, иди. Я за тобой.

Она нерешительно проскользнула сквозь опасный проход и, убедившись, что всё окончилось благополучно, остановилась, обернулась и дождалась меня.

— А зачем вот это вот здесь стоит?

— А затем, чтобы «зайцы» не могли пройти бесплатно.

Ну очень простой ответ. Простенький…

— Бесплатно?

— Ага.

— И если я не хочу платить, меня не пустят?

— Нет. Не пустят. За всё нужно платить.

— И тебя не пустят?

— И меня тоже.

— А кто не пустит?

— Та бабуля, — указал рукой на контролёра в кабинке.

— Но ты ведь её сильнее? Она с тобой не справится?

— Когда такая бабуля выполняет служебный долг, она способна справиться с кем угодно. Потому как она злее и суровее.

— Чего выполняет?

— Всё выполняет. Абсолютно. Что надо и что не надо. Прыгай!

Забрались на чёрную самодвижущуюся дорожку эскалатора.

— А если я не могу заплатить, меня тоже не пустят?