Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги

Они поднялись по лестнице, скрипучей и старой на один этаж. Прошли по коридору и вошли в какое-то помещение. Его посадили на стул и сорвали колпак.

Малк начал оглядываться.

Комната. Примерно сотня квадратных футов, дом бетонный, лампочка выключена. Окна не просто зашторены, а заделаны тонкой фанерой, сквозь щели в фанере сочится свет. Едва слышный, доносится уличный шум.

Впереди — была камера на штативе, судя по отсутствию огонька — не работающая. Тогда еще не было принято отрезать людям головы на камеру, и Малк не так обеспокоился, как обеспокоился бы в такой же ситуации два или три года спустя.

Он попытался повернуть голову, чтобы посмотреть что сзади — но огреб сильный удар по затылку и решил — пока не стоит. Можно и слушать.

За спиной открылась дверь, в комнату вошли трое — он это услышал по шагам. Один — остался за спиной, двое — прошли вперед.

Одним из них — был генерал Рафикат. На нем была гражданская одежда, он был безоружен. Второй прошел к камере, ЦРУшник успел заметить аккредитацию — значит, действующий журналист, если с карточкой.

— Вот что ты сделаешь — заговорил генерал по-русски — ты расскажешь на камеру о том, кто ты такой и кто тебя послал убить меня. Ты расскажешь обо всей той лжи, которую вы рассказывали людям про Ирак. Если ты сделаешь это — мы оставим тебя в живых. Если нет — убьем. Выбирай, американец…

— Мне рассказать и о том, что вы работаете на нас, генерал? — начал игру Малк — вы этого хотите? Может, мне рассказать и о том, как мы привезли вам деньги за оказанные услуги.

Генерал достал из кармана горсть смятых ксерокопированных купюр.

— Вот что вы мне привезли! Кукла! Туфта! Как и то, что ваши правители говорили про Ирак. Вы так привыкли лгать, что обманываете даже сами себя! Вы привезли это — а потом попытались убить меня, гнусные лжецы!

— Я не знал о том, что деньги подменили. Если бы я знал — тогда какого хрена я спас вам жизнь, а? — Малк бросил на стол козырь — какого хрена я бы пошел на встречу с вами с двумя мешками этого вот дерьма, а? Я не самоубийца.

Генерал пригладил пальцем усы.

— Я не знаю, кяффир. А сейчас — уже и знать не хочу. Слишком много лжи и предательства, чтобы я больше вам хоть в чем-то поверил. В восьмидесятых мы проливали кровь за ваши гребаные интересы [153] — а вы предали нас. В девяностые — вы морили наш народ голодом, тысячи детей умерли из-за вашей блокады!

— В этом виноват Саддам Хусейн! Какого хрена он связался с Аль-Каидой? Какого хрена он разрабатывал химическое оружие?

153

Имеется в виду ирано-иракская война. Она была очень удобна Западу — иначе исламская революция из Ирана могла начать расползаться по всему региону и тогда было бы примерно то же самое, что есть сейчас. С той лишь разницей, что тогда был Советский союз и американцы — гарантированно надорвались бы в холодной войне. Какие нахрен Звездные войны…

Очевидно — стоявшие за спиной конвоиры это слово поняли — и Малк получил новый удар по затылку.

— Ничего этого не было! — генерал нервно ходил по комнате — я сам встречался на иорданской границе с вашими людьми! И в девяносто девятом и в нулевом и в первом и во втором! — разозлился генерал — не было никакого химического оружия, и я сказал об этом вашим людям! Ничего не было! Бен Ладен, этот саудовский пес обращался к Раису с просьбами о помощи не один раз — но каждый раз Раис пренебрежительно отвергал их! Именно это я и сказал вашим людям!

— Ложь!

— Ложь — это то, что говорите вы, американец — генерал достал из кармана небольшую стопку маленьких, пластиковых листов — вот, смотри! В феврале мы встречались с вашими людьми на иорданской границе! Мы дали им обещание не стрелять в американские войска, сделать так, чтобы иракские войска не вышли из казарм, не оказывали сопротивления американцам! Нам сказали, что нужен только Саддам и его проклятые сыновья! Вся эта семейка, грабившая иракский народ, клянусь Аллахом, если бы не ваше предложение, мы и сами расправились бы с этим гнусным психопатом, возводящим хулу на Аллаха! Нам сказали, что американцы позволят создать Военный совет для временного управления страной и снимут блокаду, чтобы мы могли купить питание и медикаменты для наших детей! Нам сказали, что прошлое будет забыто и нам всем, тем, кто поможет — найдется место в обновленном Ираке. И где теперь мое место, американец? В колоде карт?!

Генерал сделал ошибку — он подошел слишком близко, чтобы ткнуть в лицо связанному американцу колоду игральных карт, какие распространяли сейчас во множестве. И при этом — за его спиной была закрытое фанерой окно, через которое сочился свет. Этого было достаточно. Вскочив — с диким ревом американец бросился на генерала, толкая его всем телом к окну. Сзади — грохнул пистолетный выстрел — только один из охранников успел среагировать. Но было уже поздно — фанера в окне поддалась неожиданно легко и американец со связанными руками толкая перед собой генерала саддамовской охранки вывалился в ослепительно яркий, солнечный летний день.

Продвигавшийся вперед по багдадской улице на старом «Хаммере» капитан Национальной гвардии Монтаны Рик Брайерс чувствовал усталость, раздражение и злость. Прежде всего, на себя, потом на свое гребаное правительство, потом на весь этот мир. Он был совсем не в форме…

Это была рекогносцировка, первый выезд для того, чтобы понять, что это за район, обозначить опасные участки, маршруты патрулирования и тому подобную хрень. Им только вчера указали зону ответственности — а до этого они совместно с морскими пехотинцами стояли у Национального банка Ирака, отражая нападения банд, которые хотели его дограбить. Собственно, там уже мало чего было ценного — но бандиты этого не знали и кружили рядом как волки, по ночам прощупывая оборону. Короче — та еще работенка…

Капитан уже кое-что начал понимать. Он был строителем из маленького городка — крепким, стоящим на земле хозяином, сообразительным и смекалистым, которого не так легко было обвести вокруг пальца. Он вступил в Национальную гвардию потому, что за это были льготы и выплаты, а жить становилось все труднее — дед каждые три года покупал новую машину, а он так и ездил на восьмилетнем пикапе и не знал, когда удастся его сменить. Он сам, как и все остальные, кто был в Гвардии, думал, что вступают туда, чтобы помогать местному шерифу, разбираться с последствиями ураганов и торнадо, которые здесь бывали, помогать при наводнениях, сильных снегопадах — ну и, конечно воевать против русских в том маловероятном случае, если они нападут на Соединенные штаты Америки. Но вместо этого — их собрали, произнесли речь про патриотизм и долг, засунули в самолет и отправили к черту на рога. В Багдад.

Когда они отправлялись сюда — перед ними выступил губернатор штата. Он говорил про то, что иракцам просто надо помочь построить демократию, у них был диктатор, а теперь его нет и надо им немного помочь. Но теперь, после нескольких дней и ночей в Багдаде, капитан видел, что все эти слова и дерьма не стоят.

Не было здесь демократии, и никто даже не пытался ее строить. Более того — никто не хотел ничего делать. На улицах была страшная грязь, свинарник настоящий и никто даже не делал попытки убраться. И у них ничего, у них еще благополучный район, а вот что делается на Палестин Стрит и дальше, в Талибии и Саддам-Сити — это же страх божий. Местные полицейские, которых им вчера показали — ни хрена не делали, утро капитан увидел, что они вытащили на улицу лежаки и легли и когда они выезжали на рекогносцировку — они продолжали лежать. На улицах полно грабителей, они вооружены и растаскивают все, что плохо лежит — капитан уже запрашивал, что делать в таких случаях, и получал ответ — не вмешиваться. Рабочий день — но на улицах полно людей, никто даже не пытался заняться чем-то полезным, все праздно шатались по улицам, и у многих было автоматическое оружие.

Наконец, уже началось сопротивление. Он сам — пока никого не потерял, но слышал, как у соседей убили троих. Все было до прозаичного просто. «Хаммер» стоял у больницы, подошел маленький мальчик — никто не увидел в нем опасности. Подумали, что он хочет попросить еды или питья. А он вместо этого — бросил две гранаты.

Капитан примерял эту ситуацию на себя и видел, что никто из его людей не готов стрелять в детей. Это были простые американские парни, черт побери, они не для того сюда пришли, чтобы стрелять в детей, у них почти у всех тоже были дети. Но если не стрелять — можно отправиться домой в гробу.