Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие
Шрифт:
В заключение скажем несколько слов но поводу проповеди на неделю ваий, приписываемой св. Евлогию Александрийскому [937] . Проповедь эта написана ритмическим размером, свойственным, насколько знаем, только св. Софронию Иерусалимскому [938] . Ему, как думаем, она и принадлежит. Думаем также, что не кому иному, а именно Софронию, было вполне естественно коснуться, хотя и не прямо, вопроса об энергиях Христовых, о Его чудесах и страданиях, как это делается в данной гомилии (§§ 7–9). Во всяком случае нужно отметить, что принадлежность ее св. Евлогию в рукописном предании заверена не твердо: в иных рукописях она приписывается св. Кириллу Александрийскому и отсюда даже издана под его именем [939] . Защищать поэтому подлинность ее нет сколько-нибудь твердых оснований.
937
PG.86, 2, col.2913–2937.
938
Прочтите для примера любую его проповедь, любое его произведение, даже знаменитое догматическое послание его к Сергию (Epistola synodica ad Sergium, PG.87,3, col.3148 squ.), и вы везде заметите мерное и стройное колыхание его речи, ровный отрез одинаковых по числу слогов стишных строк, правильное чередование логических ударений, и часто — звучную рифму в окончаниях строк. Вы поймете тогда также это странное на первый взгляд излияние слов, непомерное обилие фразы, частое повторение одной мысли в нескольких предложениях: или в глубоких параллелях, или —
939
Св Кирилл Александрийский, hom. XIII, PG.77, 1049С-1072В; русск. пер.«Христ. Чт.«1842, ч II, с.3 и д.
Библиографические заметки
Христианские праздники. Всестороннее освещение каждого из великих праздников со всем его богослужением. Кн. I. Рождество Пресвятых Богородицы. Издание журнала»Проповеднический Листок»под редакцией проф. М. Скабаллановича. Киев, 1915. IX, 134 с.(Ц. 60 коп. с перес.).
Редакция молодого, но быстро стяжавшего себе широкую известность Киевского журнала»Проповеднический Листок», руководимая опытной рукой известного ученого литургиста–профессора Киевской Духовной Академии Мих. Ник. Скабаллановича, в нынешнем году положила почин весьма важному и ценному ученому предприятию, которое, несомненно, составит одну из лучших литературных новинок наших дней и займет почетное место в нашей богословской литературе. Имеем в виду издание»Проповеднического Листка»Христианские праздники — издание, в котором предположено обозреть и истолковать церковную службу на все двунадесятые праздники. Первый выпуск этого издания, заглавие которого приведено выше, уже появился на книжном рынке, предвещая близкое появление и других книжек, посвященных осуществлению поставленной»Проповедническим Листком»грандиозной задачи.
Насколько важно указанное литературное предприятие по существу, нет, собственно, нужды особенно и уяснять. Для богослова это должно быть понятно само собой. Всякий же христианин это должен по крайней мере чувствовать.
Идейная редакция»Проповеднического Листка»обращает взоры христиан к покинутой красоте церковной, к забываемым сокровищам духа… и начинает свой призывной благовест. Книга М. Н. Скабаллановича в собственном смысле есть такой благовест, хотя она не претендует на такое значение. Она зовет и пастырей и пасомых к красоте полного чина церковного. Задачу свою она, впрочем, определяет проще. Сознавая, что в богослужении есть все же немало сокровенного и непонятного, что трудно понять его в целом, а иногда и в деталях, трудно выяснить общую его идею и отдельные мысли и таким образом вскрыть тайны его благодатного содержания, она главной своей задачей ставит»всестороннее освещение»каждого праздника с его богослужением, чтобы ввести в сознание каждого потоки праздничного настроения Церкви и приобщить его ум уму Христову, ибо ум Церкви и святых подвижников ее есть ум Христов. Эта книжка хочет дать пособие пастырю в его пастырских заботах, и помочь всякому христианину в том,«чтобы поемое, читаемое и действуемое на праздник в храме все доходило до ума и сердца и всей своей благодатной силой ложилось на душу»(стр. IV).
Первые шаги на пути исполнения поставленной задачи оказались весьма удачными. Иначе, конечно, и нельзя было ожидать от сборника, большая часть которого (именно центральная) принадлежит редактору его — автору знаменитого»Толкового Типикона». Центральная часть рассматриваемой книжки представляет собою отдел в собственном смысле литургический. Здесь даются все необходимые справки о происхождении празд ника Рождества Пресвятой Богородицы и его службы; здесь указаны все изменения, имевшие место в составе службы по древним уставам (Иерусалимский канонарь, Син. канонарь, Афонский синаксарь, Еверитад. устав, древнейшие списки Студ. и Иерус. уставов); затронуты также современные уставы (у греков, у старообрядцев). Истолкование самой службы ведется со строгой методичностью. Рядом с текстом службы предлагается русский перевод. Каждое из песнопений или целые группы из них предваряются вводными замечаниями, выясняющими их общий смысл и взаимоотношение, а под строкой сопровождаются обильными пояснительными примечаниями (их 446), в которых изъясняются все литургические термины, все загадочные и неясные выражения и отмечаются все характерные мысли и оттенки слововыражения греческого подлинника. Служба праздничная захватывается автором в самом широком объеме: им дается даже обозрение служб пред- и попразднества; обследуются даже»уставные»святоотеческие чтения, которые теперь нигде не читаются. Замечательно при этом, что в рассматриваемой книге обращается серьезное внимание не только на состав и характер отдельных песнопений, их общую идею и взаимную связь, но, что особенно и интересно и вместе трогательно, — и на самые напевы церковных песнопений, как выражающие собою в значительной части характер праздника и определяющие его красоту. Конечно, о такого рода материях трудно рассуждать, не имея в виду определенного типа музыкальных строчек. Речь автора, поэтому, сосредоточивается тут не на специально музыкальной оценке напевов, а просто на определении их характера по общим соображениям: так, 1–й глас считается радостным, потому что он употребляется на Пасху, 6–й печальным, как великопостный и т. п. Но все же и при такого рода (общего характера) данных автору удается отчетливо и выразительно отметить общий тон службы, постепенный рост настроения в ней, выделить основной музыкальный оттенок каждой богослужебной части (напевы стихирный, тропарный, канонный; и при том или обычные, или подобны и самогласны) и отношение ее к целому, словом, ему удается показать, что все праздничное богослужение представляет собою цельную и высоко художественную симфонию, по типу своему совпадающую с общим характером службы и ее богословско–художественным содержанием. Под пером автора, таким образом, начинают ясно говорить не только таинственные слова церковных песней, но и самые звуки напевов, служа к еще более яркому и отчетливому истолкованию службы. Такова центральная литургическая часть рассматриваемой книги. Она вся интересна до чрезвычайности, написана со свойственным ее автору глубокомыслием и проникновенностью. Как бы фон для нее составляет ряд побочных статей, несомненно, других авторов, но тоже полезных для всестороннего освещения праздника. В них описывается священное событие рождества Богородицы по апокрифическим евангелиям, предлагается географический очерк Палестины в целях дать общее представление о стране нашего спасения и местах, освященных празднуемыми событиями; описывается также семейная жизнь и воспитание у древних евреев, для суждения по аналогии о воспитании Богоматери; в заключении же книги предлагается несколько слов о»значении праздника»и для сравнения с нашей службой приводится в русском переводе скудная служба католиков.
Из представленного краткого обзора 1–й книжки»Христианских праздников»видно, как широко поставлено дело в новом издании. До сих пор в нашей литературе не появлялось ничего равного. Были опыты объяснения некоторых служб, например Страстной седмицы, или 12 праздников в отдельных изданиях их синодальной типографией. Но это были опыты весьма примитивного характера и притом без всякой научной базы. Их далеко оставляет позади рассматриваемое издание»Проповеднического Листка». Насколько мы знаем, оно — первый ученый труд, специально посвященный празднику. Оно вместе с тем есть первый труд, в котором с исключительной всесторонностью дается освещение данному празднику и во всей широте и полноте вскрывается его благодатное содержание. В рассматриваемой книжке немало найдет для себя интересного и полезного и ученый богослов, и литургист, и вообще образованный христианин. Так много здесь живых и свежих мыслей, и положений, и ценных литургических наблюдений. Она в особенности полезна пастырям и служителям церкви, как совершителям богослужения, полезна и проповедникам, поучительна, наконец, и для всякого православного христианина, радеющего о своей жизни в церкви. С удовлетворением, думаем, прочтут ее все. Для незнакомых с древними языками часть ее содержания, — именно некоторые объяснительные примечания, — отпадет сама собой, но и в таком случае книга по существу
нисколько не потеряет в своей прелести. Самое ценное в ней для читателя (не специалиста–ученого), это — результаты подготовительной ученой и кропотливой работы, а эти результаты доступны всем, и о них говорится самым простым и ясным языком. Они собственно и важнее всего. Этот именно общедоступный материал и имеет своею целью окружить душу христианина атмосферой праздника. А в том главная благородная задача книги.Новость литературного предприятия, или, вернее сказать, нового подвига, предпринятого в целях послужить духовным нуждам чад церкви, естественно обращает внимание на достоинства нового труда и добрые плоды этого хорошего начинания. Их мы и отмечаем с особенным ударением. Но, как и всякий первый опыт, рассматриваемая книга не чужда некоторых недостатков, которые, впрочем, легко могут быть учтены и восполнены внимательным читателем. Так, русскому переводу службы по местам можно пожелать большей точности и близости к славянскому тексту. Думается, не было нужды удобопонятные славянские слова заменять русскими и без прямой необходимости допускать перестановку слов, ибо при этом часто терялась сила логического ударения и красота выражения церковных песней.
Толкования, предлагаемые в книге, конечно, безупречны. Как уже мы говорили, в предварительных эскизах в книге кратко и рельефно очерчивается общая мысль песнопения; в подстрочных же примечаниях обстоятельно выясняются все непонятные слова, оттеняются глубокие мысли, красивые выражения, художественные сравнения. Все это делается с бесподобным мастерством, с глубоким знанием дела, с обширной эрудицией, с завидным глубокомыслием. Но жаль, что весь этот богатый материал недостаточно планомерно расположен и рассеян без связи в массе других примечаний. Ряды весьма глубоких и ценных мыслей, мыслей общедоступных и вместе прямо отвечающих поставленной задаче — ввести христианина в духовную атмосферу праздника (см., например, прим. 13, 17, 54, 65, 84, 86, 92, 152), ряды этих мыслей теряются среди замечаний узко–специального — патрологического, литургического, филологического — характера и между другими учеными цитатами, которыми так испещрено сочинение. В этом пестром смешении те мысли утрачивают силу своей выразительности и привлекательности и потому не достигают своего прямого назначения. Лучше было бы выделить их связные вводные эскизы, что, хотя бы и растянуло несколько изложение книги, но зато гораздо живее, сильнее и целостнее представило возвышенные и глубокие богословские и художественные наблюдения автора, сделанные с тонким чувством церковного эстета–знатока и любителя православного богослужения. Такие эскизы вполне бы напомнили собою древние святоотеческие толкования, изложенные в такой же целостно–связной форме, с тем же обилием глубоких мыслей, иногда более импонирующим в толкователе, чем в толкуемом авторе, или, — если угодно сравнение из светской письменности, — они напомнили статьи талантливых литературных критиков на изящные художественные произведения — статьи, способные соперничать с ними в глубине своих эстетических постижений.
Относительно некоторых толкований автора можно сделать мелкие замечания. Нам кажется, автор напрасно по местам (прим. 130) думает, что в богослужебных песнопениях нет повторений даже в оттенках мыслей. Они есть и должны быть: что мы любим, чему радуемся, о том часто и говорим. В богослужении тем более нельзя было избежать их, что песнопения принадлежат разным авторам.
Для полного выяснения развития мыслей в богослужебных песнопениях хорошо было бы проследить течение их у разных авторов, а также отношение одного из них к другому (ср., например, канон Андрея Критского [3 песнь] в отношении к стихирам вечерни, к песнопениям кондакарного типа, т. е. в данном случае к седальнам, кондаку и икосу). К сожалению, сделать это почти невозможно. Песнопения (стихиры) в богослужебных книгах часто переставлялись с одного места на другое и вырывались из той связи, в которую были поставлены авторами. Самые имена авторов во многих случаях изглажены беспощадным временем, и наука теперь почти лишена всяких средств для их восстановления. Некоторым пособием в данном случае могло бы послужить критическое (т. е. сделанное по всем рукописям) издание миней. В рукописях можно было бы найти в большем количестве потребные указания. Но, к сожалению, мы и доселе не имеем критического издания миней — ни греческого, ни славянского. В то время как на западе даже протестанты находят средства, и силы, и интерес издавать критически чуждых им по духу греческих святых отцов, мы, к стыду нашему, не можем сделать того же в отношении к нашим драгоценным богослужебным текстам, которые подлинно составляют украшение православной церкви, и изучение которых как бы указано нам самой судьбой и настоятельно необходимо в виду высокой богословской и жизненной значимости православного богослужения. Научное издание богослужебных книг — насущная потребность наших дней. Без него литургическая наука не может далеко уйти в своих построениях.
В какое иногда затруднительное положение ставит литургиста отсутствие критических изданий, делая невозможным твердое решение разных критических вопросов, можно видеть на следующем примере. В службе Рождества Богородицы стихиры (первые три) на Господи воззвах в славянской минее надписываются именем Сергия патриарха, в греческой — просто Сергия (в других местах с добавкой:«Святоградца»IX в.). Автор рассматриваемой книги предпочитает показание греческой минеи на том основании, что о Сергии патриархе неизвестно, как о песнописце. Но вопрос так просто решен быть не может. Еще не доказано, что древние греческие рукописи не имели надписания имени Сергия патриарха. Возможно, что оно в них было, как есть в славянском тексте. Ведь в древнеславянских переводах, как известно, сохранилось много архаических черт, исчезнувших в греческом рукописном предании. Что касается до патриарха Сергия, то несмотря на дурную славу о нем, заслуженную печальной ошибкой его старости (монофелитская ересь — его изобретение), греческие историки все же сохранили благодарную память о нем как песнописце (акафист Богоматери) и церковном деятеле, много отдававшем внимания разным богослужебным реформам (Пасх, хроника, хроника Сафы). Праздник Рождества Богородицы в его время (нач. VII в.) уже существовал, и нет ничего невозможного в том, что он принес ему дары своего поэтического вдохновения. Правда, в церковных уставах по IX в. включительно не упоминается под 8 сентября вовсе о стихирах на Господи воззвах, но это не уполномочивает решительно ни на какие заключения, ибо в этих уставах не упоминается также и о других песнопениях праздника, принадлежавших перу св. Андрея Критского, Германа патриарха, Иоанна Дамаскина, живших в VIII в. При том, если верить повести о посещении (в начале VII в.) Иоанном (Мосхом) и Сафронием Нила Синайского -подлинность каковой повести, впрочем, еще совершенно не исследована, — то уже в VII в. стихиры вообще были в церковном употреблении. Ясно отсюда, что нельзя с решительностью возражать против авторства патриарха Сергия. Для решения этого вопроса, важного, между прочим, для определения самых ранних песнопений праздника и для истории церковных песнописцев, очевидно, должно быть привлечено больше данных, чем мы теперь располагаем. Критическое издание минеи могло бы тут дать какие-нибудь более определенные указания, особенно при исследовании всего литургического материала, усвояемого в рукописях Сергиям патриарху и святоградцу.
Примечания автора с изъяснением греческого текста так обильны и так основательны, что ни в чем и никак не могут быть дополнены. Критическое отношение к себе они могут вызвать только в двух случаях: прим. 131: thalamos можно передать прямо»брачный чертог»(в контексте получится довольно смелый, но образный оборот); прим. 432: другой (по сравнению с общепринятым) перевод Флп.2:6, допускаемый автором, по нашему мнению, абсолютно невозможен по соображениям чисто грамматического свойства. В некоторых случаях от рассматриваемой книжки хочется желать еще большего проникновения»литургическим»духом. Например, хотелось бы, чтобы в истолковании паремийных чтений главенствовал греческий перевод LXX, а не еврейский текст, сглаживающий мессианские места (в паремии из Иез.:«игумен»,«врата Еламские»). В указании уставных святоотеческих чтений хотелось бы видеть ссылки не столько на В. Четь–Минеи, сколько на книги, более близкие к богослужебному употреблению, например Торжественник или новейшие отдельные издания служб великих праздников с такими чтениями.
Книга не избежала обычной участи печатных изданий: в ней очень много опечаток, исправить которые, впрочем, нетрудно. Отметим из них более досадные и не прямо бросающиеся в глаза. В прим. 117 нужно 610 вместо 630; на стр.64 нужно Лк. вместо Мф.
Конечно, все подобного рода недочеты — ничто в сравнении с важными достоинствами книги. Ценная новинка, изданная»Проповедническим Листком», бесспорно, всегда будет и останется книгой полезной и хорошей, столь же ученой, как и назидательной. Все же вообще предприятие»Проповеднического листка», насколько о нем можно судить по первому выпуску, бесспорно будет незаменимо ценным вкладом в русскую богословскую литературу.