Прерванная игра

– Шутишь, командир.

– На корабле шутить запрещено.

Зиная рассмеялась.

– Ты забавный. Как можно запретить шутки?

– А между тем тебе придется привыкать к этому, - сказал я. На этот раз она поверила, что я говорю серьезно. Ты должна раз и навсегда усвоить правило - никаких шуток. Привыкни всегда говорить внятно, разборчиво, избегай острот и метафор.

– Но как же...
– Она смотрела на меня расширенными глазами, все еще с недоверием.
– Зачем это нужно?

– Шутки и метафоры могут быть истолкованы превратно и могут стать причиной дезинформации. Корабль обслужйвают автоматы. Метафор и острот они не понимают. Из-за одной глупой шутки может возникнуть аварийная ситуация.

Непременным пунктом подготовки экипажа и было приучить людей выражать мысли с помощью строгих терминов. На "Гроссмейстере" установлены автоматы, общение с которыми не требует ни перфокарт, ни программистов. Именно благодаря новым автоматам команда корабля состояла всего из пяти человек. Существовало лишь одно неудобство. Любую фразу автомат понимал буквально. Многозначнoсть нашего обычного словаря чужда ему. На стажич ровке многие из тех, кто претендовал попасть в штат корабля, отсеялись из-за неспособности выражать мысли однозначно, не смогли отвыкнуть от каламбуров, шуточек и прочей дребедени.

Щенок тем временем напустил лужицу.

– К Нему нужно быть внимательным и ласковым,- наставляла меня Зиная, особенно сейчас: ведь его только что отлучили от мамы.

Невольная гримаса отвращения на моем лице обидела ее.

– Ты, пожалуйста, не кривись. На первых порах он будет немного пачкать - это не страшно.

– Конечно, - поспешил согласиться я.
– Сейчас же прикажу уборщику подтереть.

– Ишь какой; Привыкай сам. А то ты и все остальное поручишь автоматам.

– Ты почему-то невзлюбила автоматы. А между тем с ними спокойно и... они не пачкают на пол.

– Зато они тупицы, твои автоматы: не понимают шуток.

– Но ведь и он тоже не понимает.

– - Неправда! Пират все будет понимать, если только ты не поручишь уход за ним своим остолопам. Знаешь что, - пришло ей в голову, - если ты не против, я буду приходить и убирать за ним. Потом ты привыкнешь сам и обязательно полюбишь его.

Про себя я невольно улыбнулся. За кого она меня принимает? Как можно полюбить слюнявое глупое существо, пачкающее на пол.

– Приходи, когда тебе захочется, - разрешил я.
– Когда будет время.

– Времени хватит. Мне ведь только утром да вечером проверить, как чувствуют себя мальки, - потом я свободна.

– Мальки?
– удивился я.

– Ну да. Я сопровождаю мальков - тут их пять миллиардов в бассейне. Хотят развести на Земтере. У вас ведь теперь появится чистая вода, и рыба сможет жить.

Вот, оказывается, какой груз приняли на борт... Что ж, разумно. Ледяной астероид, который мы доставим на орбиту Земтера, позволит заменить воду не только в озерах и раках, но и в океанах...

Меня отвлекла Зиная.

– Ты, оказывается, в шахматы играешь!
– воскликнула она, увидев на моем столе две шахматные доски с расставленными позициями.

– Хочешь сыграть?

– Я их терпеть не могу,

– Вот тебе раз. Почему?

– Так... Ты, пожалуйста, будь внимательней к Пирату, а то займешься шахматами и позабудешь про него.

– Не забуду, - пообещал я.

– Мне пора, - сказала она, направляясь к двери.
– ВеЧером я загляну к тебе.

Она с разбегу плавно взлетела к потолку.

– Хочешь испытать свои силы, сразись с Джамасом. Он никому не проигрывает. А ты, пожалуйста, выиграй у него. Очень прошу. А то он часами просиживает за доской.

Все это она выпалила, уже выйдя из каюты, но еще не захлопнув люка.

– Так я приду к тебе вечером?

– Хорошо.

Я отключил контрольную автощеколду, чтобы ей не потребовалось вызывать меня. Пусть себе приходит в любое время и прибирает за щенком.

Так впервые за двадцать лет я нарушил корабельный устав. Я не подозревал, к каким последствиям приведет мое попустительство.

Выходит, Джамас тоже часами просиживает за шахматнoи доской. Уж не участвует ли и он в турнире? Должно быть, у них на Ларте нет сильных шахматистов, если Джамас никому не проигрывает.

Прошедшие годы я тем только и занимался, что играл в шахматы. Служебные обязанности командира корабля отнимали совсем немного времени.

Всемирные шахматные состязания начались около девятнадцати лет назад. Наш корабль еще был на пути к поясу ледяных астероидов, когда с Земтера поступило неожиданное приглашение всей команде участвовать в турнире. Даже не приглашение - нас попросту обязали включиться в игру. На первых порах мы все заразились шахматами! Я и прежде, на Земтере, увлекался этой игрой, теперь же и вовсе пристрастился. Остальные четверо вскоре охладели к шахматам. Обдумывать очередные ходы мне приходилось одному. Дела мои шли неплохо: пока я не проиграл ни одного матча. С каждым из соперников игралось одновременно десять партий. Были случаи, когда я выигрывал матчи всухую. Мастерство мое все более оттачивалось. Видимо, я не случайно вышел в финальную пульку в число восьми сильнейших шахматистов. Победитель этого последнего турнира будет назван чемпионом Земтера. Я рассчитывал на лавры. Правда, именно в этом турнире во встрече с первым же противником дела мои пошли не блестяще. Больше того, на одной из десяти досок аховая позиция возникла уже после двенадцатого хода. Впору было сдаваться. А как раз в этом матче мне позарез нужна была победа.

Так уж получилось, что с Глебом мы соперничали Со школьной скамьи. Соперничали во всем: и в уличных играх, и в учебе. Потом вместе попали в школу навигаторов и одними из первых выставили свои кандидатуры на должность командира, "Гроссмейстера".

Каким только испытаниям нас не подвергали.

Проверочные тесты все усложнялись и усложнялись, претенденты отсеивались. Под конец борьба развернулась между Глебом и мной, остальные намного отстали по зачетным баллам. К двум заключительным турам мы пришли с равными показателями. Признаюсь, я нервничал и побаивался. Никто из нас даже отдаленно не представлял, что означают коэффициенты Маура и Фита. Именно на эти коэффициенты нас испытывали в последних турах. Экзаменовать должны специалисты по нейроквантике, которую я возненавидел еще со школьной скамьи. Глоб увлекался ею. Правда, про Маура и Фита ничего не слышал и он.

Вначале испытывали на Маура. Экзаменатор задавал вопрос, на него нужно было незамедлительно ответить. Вопросы были преглупейшие. Причем степень глупости все возрастала. Помню, например, такой вопрос: "Ваш корабль в полете. Вам докладывают, что в запасном бункере вместо горючего засыпан овес. Что вы предпримете?" Я ответил:

"На корабле, который будут снаряжать под моим контролем, подобного не случится: перед стартом я проверю все снаряжение, запасы, исправность механизмов и служб".

Как оценивали ответы, я не знал, пока не объявили результат. И тут выяснилось, что я намного обставил Глeба; на все дурацкие вопросы он отделывался шуточками.

Победа в следующем туре далась еще легче. Меня заперли в пустой кабине. Там всего один рычаг, которым можно было водить в разных направлениях. В других девяти кабинах точно такими же рычагами управляли еще девять испытуемых. Друг друга мы не видели. На экране отражались результаты наших совместных усилий. Задание состояло в том, чтобы перевести свою отметку выше других, и вообще, как можно выше. Я легко справился с первым условием: поднял отметку выше остальных девяти, хотя и на достиг самого верха. Предпринял несколько попыток поднять выше, но сразу же внес сумятицу - чужие результаты тоже поползли кверху. Я уравновесил их, принудив держаться хотя бы на одно деление ниже моего показателя. Этого хватило для победы.