Прерванная игра

Так, во всяком случае, решил я, увидав его близко. Трудно сказать, какие именно черточки его внешности выдавали примесь другой крови - в первую очередь, конечно, цвет глаз и форма носа. Но были еще и другие неуловимые приметы, которых я не смогу назвать точно. Однако то, что всегда поражало меня в вафиях, - внешняя бесстрастность и неподвижность лица - у Джамаса отшлифованы до предела. Ни одна черточка его смуглого и широкого лица не дрогнула, когда мы обменивались любезностями. Его улыбка производила странное впечатление - она как будто предназначалась не мне, а была лишь одним из отрепетированных выражений его лица. Это и было как раз то, чего безуспешно добивалась Зиная. Я не уловил момента, когда его улыбка исчезла. Взгляд нейроквантика остановился на моем лице. Вовсе не изучающий и не пристальный взгляд: просто по этикету Джамасу теперь полагалось смотреть мне в лицо - и он смотрел. .

– Хочу ознакомиться с подробной схемой маршрута, - сказал он.

Я достал из сейфа карту и разложил на столе, передвинув шахматную доску с фигурами на край. В шифровке пункт, касающийся навигационной карты, оговорен - Джамасу я имел право ее показать. Ему потребовалось знать точное положение всех ближайших точек либрации и периодических источников вакуумного излучения.

Несколько минут он пристально изучал карту, похоже, в уме делал свои расчеты.

– Превосходно, - сказал он.

– Вы можете изучить карту более детально.

– Не беспокойтесь. Все, что нужно, я запомнил.

Пират, до этого сидевший смирно за перегородкой, вдруг начал лаять и скрестись в дверь. Он не переносил, когда его запирали в комнате одного.

– Пират?
– сказал Джамас.
– Любопытно взглянуть, каким он стал.

Признаюсь, меня удивило, что он помнит щенка, да еще интересуется, каким тот стал.

– Можете взглянуть, - я открыл дверь.

Пират прыгнул мне на грудь, лизнул руку. Потом с такой же радостью кинулся к Джамасу.

– Вырос,-сказал тот, потрепав щенка.

К моему изумлению. Пират затих и улегся в ногах у нейроквантика.

– Добрый пес вырастет, - сказал Джамас, разглядывая в то же время шахматную позицию.

Это была злополучная партия, исход которой уже предопределен. На девяти остальных досках позиции еще не ясны. Игра отнимала у меня много времени: теперь я тщательнее обдумывал ходы. Мой противник пока не допустил ни одной ошибки.

– Участвуете в финальной пульке?
– спросил Джамас.

– Пробился в финал. Увы, начало малообещающее.
– Я кивнул на шахматную доску.

– М-да, ваше положение не блестяще. Как намереваетесь продолжать?

Я передвинул доску в центр стола и показал задуманный ход. Несколько минут Джамас изучал позицию. Ничего не сказав, поднялся.

– Я оторвал вас.

– Сейчас мои обязанности не так уж сложны - времени хватает. Заходите в любое время. Если интересуетесь, я кивнул на шахматы, - как член экипажа, вы можете высказывать свои соображения. Зиная аттестовала вас превосходным мастером.

– Зиная...-проговорил он, будто не мог сразу припомнить, о ком речь.

– Попечительница мальков и ваша помощница, - напомнил я.

– Зиная думает, я могу все, - сказал он.
– Если бы она была права... На этот раз он улыбнулся - именно улыбнулся, а не изобразил улыбку, как в начале нашей встречи.
– Впрочем, охотно воспользуюсь вашим предложением, неожиданно согласился он.

– Не уверен, что моя помощь нужна: я слышал, вы очень сильный шахматист, один из восьми претендентов.

– Пока мне везло.

– Только знаете что...
– он немного помедлил, - прежде чем стать вашим союзником, я хотел бы просмотреть запись партий с самого начала. А если можно, то и запись партий, сыгранных раньше.

– Пожалуйста, - я охотно вручил ему свой шахматный блокнот.

– ...Понимаешь, эксперимент чрез-вы-чай-но сложный. Джамас может не уложиться в срок. Он говорил об этом,

И тогда... Я просто не знаю, что произойдет тогда...

С кем она разговаривает? Я только что закончил очередной недельный обход корабельных служб и установок, ненадолго прилег и задремал. Меня разбудил голос Зинаи за перегородкой. Никому, кроме нее, я не позволял входить без спроса в свою каюту. Если я немедленно не пресеку этого, корабельный устав полетит к черту.

Я был уверен, что застану в каюте Джамаса либо еще кого-нибудь, но в комнате только Зиная, Феба и Пират, Щенок, увидев меня, обрадованно подбежал. Я машинально приласкал его - рука уже сама привыкала делать это. Видеофон тоже выключен.

– С кем ты разговаривала?

– С ним.
– Зиная простодушно глядит на меня. Стремительность, с какой я ворвался в комнату, удивила ее.

– С псом?

– С Пиратом, - подтвердила она.

Я невольно рассмеялся. Зиная потупилась.

– Это очень глупо?

– Не знаю, - растерялся я.
– Мне никогда не приходило в голову, что с ним можно советоваться. Он же не понимает.

– Неправда - понимает. Он только говорить не умеет.

– Хорошо, - не стал спорить я. У меня была другая цель.

– Что тебе известно про эксперимент?

Моим союзником была внезапность, я решил действовать напролом.

На секунду она замялась. Меня кольнуло угрызение: зачем я толкаю ее на преступление?

– - Ты спрашиваешь про эксперимент; который готовит Дэкамас?

– Да. Только предупреждаю: если работы засекречены...

– Засекречены. Я расписывалась в бумаге, что буду молчать.

– А готова разболтать тайну кому попало, - укорил я ее.

– Но ведь тут нет посторонних.

– А Пират? Он же все понимает.
– Я. решил обратить наш разговор в шутку.

– Джамас говорит, что все это бредни, - вся эта шпионoбоязнь. Так мы перестанем доверять даже друзьям.

– Джамас не очень-то воздержан на язык. К добру это не приводит. Поменьше слушай его. Лучше хорошенько помни об инструкциях. На борту корабля я запрещаю тебе разговаривать об эксперименте с кем бы то ни было.

Признаться, я был доволен собой: сумел-таки подавить соблазн. Да еще и Зинае преподал урок. Хорош бы я был, если бы в самом деле начал выпытывать у нее тайну.

– Хорошо. Раз ты велишь, буду молчать.

– По уставу нужно ответить: "Ваш приказ понят". Или тебя не учили?

– Учили, но...

Да, она права: про устав я должен был напомнить ей при первой встрече. Все испортил щенок.

– Джамас говорит, что все ваши уставы-детская игра.

– Опять Джамас. В конце концов, кто он такой?