Преследуя Аделин

– Охрана этого клуба? – смеюсь я. – Знаешь, для того, кто имеет довольно сомнительные деловые контакты, ты наглый сукин сын, если у тебя нет своих чертовых охранников.

Макс негодующе фыркает. Я улыбаюсь шире, понимая, что он все еще не разобрался с лояльностью людей и этим досадным пробелом полномочий после уничтожения клана Талаверра.

– Не смог подобрать себе верных ребят?

– Не лезь не в свое гребаное дело, – огрызается он. – Кто ты и что тебе нужно?

Я пробираюсь к тому месту, где он сидит, и занимаю место рядом с ним, вздыхая так, словно только что уселся в шезлонг на частном острове с пина-коладой в руке.

А затем я прижимаю холодный металл глушителя к его виску. Я рассчитываю на то, что хотя бы эти двое недоумков проявят к нему каплю преданности.

– Тебя пугает, когда кто-то появляется из ниоткуда и угрожает твоей жизни? Признаюсь, я был немного более прямолинеен, но намерение то же самое.

Близнецы обмениваются взглядами.

– О чем ты, мать твою, говоришь?

– Я скажу, почему я здесь, когда вы втроем положите на стол те хорошенькие маленькие пистолетики, которые у вас сейчас в задницах, – говорю я, кивая головой в сторону стола.

Близнецы смотрят на Макса в ожидании указаний, и, когда он кивает, они слушают.

О! Хорошие ребятки. У него целых два человека, которые немного преданы ему. Посмотрим, как долго это продлится, пока кто-то, кто явно не справляется со своими обязанностями, руководит шоу.

По лбу Макса стекают капельки пота; он следует моим указаниям, едва не бросая оружие на стол от злости. Двое других следуют примеру: один из близнецов поднимает свой пистолет с пола, а второй вытаскивает пушку из заднего кармана брюк. Оба кладут оружие на стол рядом с пистолетом Макса. Медленно и осторожно. Видно, это не первое их родео, когда у их лица оказывается ствол.

– Аделин Рейли и Дайя Пирсон. Эти имена ничего не напоминают вашим пустым головам?

Глаза Макса слегка округляются, этого достаточно, чтобы выдать его понимание.

– Никогда не слышал…

– Что касается лжецов, – вклиниваюсь я. – Я их чертовски не люблю. Вообще-то, меня от них передергивает. Ты хочешь, чтобы я дергался, когда мой палец на спусковом крючке?

Губы Макса становятся одной жесткой линией.

– Твоя девушка замешана в деле, касающемся моего лучшего друга…

– А что касается предположений, – снова вклиниваюсь я, ухмыляясь, когда Макс раздраженно фыркает. – Они беспочвенны, и в большинстве случаев ты очень чертовски ошибаешься. Адди не имеет никакого отношения к смерти Арчи. А вот я – имею.

Макс дергает головой в мою сторону, но его останавливает пистолет, по-прежнему крепко прижатый к его виску. Он сжимает зубы, его грудь вздымается от ярости. Я улыбаюсь, глядя, как дрожит его тело.

– Что, Адди – твоя бывшая или что-то в этом роде? Ты ревнуешь, что она захотела Арча? – шипит Макс.

Боже, эти двое действительно были лучшими друзьями. Они говорят совершенно одинаково на смертном одре.

Я пожимаю плечами, меня это не беспокоит.

– Я приревновал, но она точно не бывшая. Твой лучший друг был дерьмовым человеком. Вы, жалкие куски дерьма, может, и получаете удовольствие от того, что бьете женщин, но я не могу сказать, что нахожу в этом удовольствие.

– Я, мать твою, убью…

– Ни хрена ты не убьешь, – перебиваю я в третий раз. – Ты головастик в океане с акулами и понятия не имеешь, кто я такой, но скоро ты узнаешь.

Когда глаза Макса встречаются с моими, я оскаливаю зубы, достаю свой телефон и нажимаю кнопку воспроизведения на ожидающем видео.

На нем отец Макса сидит в кресле с кляпом во рту. По его лицу стекают пот и слезы; он смотрит в камеру со всем страхом, который когда-либо знало человечество.

Эти двое близки настолько, насколько могут быть близки отец и сын, разделяющие интерес к наркотикам и избиению женщин ради забавы.

Его отец пытается выплюнуть кляп, умоляя спасти его жизнь. У меня нет планов убивать этого типа. Хоть он и дерьмовый человек, но мертвым он не принесет мне никакой пользы. Он будет мечом, занесенным над головой Макса.

Я был очень близок к тому, чтобы войти сюда и пристрелить их всех, но тогда мне пришлось бы поубивать и все их семьи, а моей девочке не нравится, когда я так поступаю.

Теперь, когда Адди на их прицеле, чем больше я их убиваю, тем больше врагов я наживаю не только себе, но и ей.

Пример А – придурок, который прижимается головой к моему пистолету, потому что я убил его лучшего друга.

У меня нет чертового времени разбираться с мелкой рыбешкой, когда в моем океане плавают большие белые акулы. К их сожалению, я гребаный мегалодон.

– Что ты с ним сделал?! – кричит Макс, дергаясь на мушке.

Я хватаю его за руку и прижимаю к стене, из его груди с силой вырывается воздух.

– Он не умер, так что успокойся. Не надо кричать, у меня чувствительные уши.

Из его рта сыплются цветистые ругательства, но я не обращаю на них внимания и стучу глушителем ему по подбородку достаточно сильно, чтобы он прикусил язык.

– Пока вы не трогаете Адди и Дайю, папаша будет жить долгой и здоровой жизнью. Я хочу, чтобы ни единого волоса не упало с их голов, понимаешь? Я знаю все о тебе, Макс, и о твоих двух помощниках тоже. Я знаю, где вы едите, спите и тому подобное. И я буду следить за тобой до тех пор, пока какой-нибудь другой жалкий засранец не всадит тебе пулю в мозг. Ты улавливаешь то, что я говорю?

Его голубые глаза сужаются в щели, с жаром глядящие на меня. Это равносильно тому, как если бы он швырнул в меня кроликом, но мне плевать, чувствует ли он себя Элмером Фаддом [9] .

Я останавливаю видео с хнычущим отцом Макса и встаю, не спуская с него прицела. Точнее, с его члена. Большинство мужчин скорее умрут, чем предпочтут жить без члена.

– Мы договорились, Элмер?

Его брови взлетают при этом фамильярном обращении, но он не задает вопросов. Когда на твои фамильные драгоценности направлен пистолет, приоритеты иногда меняются.

9

Вымышленный мультипликационный персонаж, один из самых известных персонажей «Looney Tunes», заклятый враг Багза Банни.

– Да. Если ты его отпустишь.

Я широко улыбаюсь.

– Он уже на пути домой.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, и иду обратно к лестнице, когда его голос останавливает меня снова.

– Эй! Ты так и не сказал, кто ты, – окликает меня Макс со спины, его голос все еще полон безудержного гнева.

Оглянувшись через плечо, я усмехаюсь, и, подмигнув ему, произношу:

– Можешь звать меня Зед.

И тут я вижу себя со стороны, смеющегося от выражений на их побледневших лицах.