Преследуя Аделин

Тем не менее, я отрицательно качаю головой.

В ее шалфейных глазах вспыхивает ярость, а губы кривятся в оскале. Я откидываюсь назад, честно говоря, немного побаиваясь ее.

Я кладу свою руку на ее.

– Дайя… Я… ну, это было не по обоюдному согласию… сначала? – Я произношу последнее слово вопросительно, смущенная тем, что вообще признаю нечто подобное.

Она моргает.

– Сначала? – повторяет она. – В смысле? Он был настолько хорош, что заставил тебя передумать?

Я закрываю лицо руками, но она убирает их, почти утыкаясь в меня носом в ожидании ответа.

– У тебя такие красивые глаза, – говорю я ей.

Она рычит на меня.

– Выкладывай, шлюха.

Я с покорным вздохом прикрываю глаза.

– Этот человек разрушил саму мою суть, и я не уверена, что оправилась.

Она отшатывается назад, в ее бледно-зеленых глазах появляется удивление.

– Я знаю, ты осуждаешь меня. Я тоже себя осуждаю, – жалко продолжаю я. Я пододвигаю к себе ее «маргариту» и приканчиваю ее. Моя закончилась еще тогда, когда я сообщила ей, что он ворвался в дом.

– Детка, я не осуждаю тебя. Но позволь мне прояснить. Ты подстрекала его смс, потому что так ты чувствовала себя плохой сучкой. А потом он ворвался сюда, чтобы выполнить свое обещание, связал твою задницу, и сначала ты испугалась, но потом оказалась на его лице? – медленно резюмирует она.

В ее глазах намешаны сразу несколько эмоций: смятение, шок и, возможно, даже заинтригованность. Но не осуждение. И это лишь потому, что я не стала признаваться ей в инциденте с пистолетом. Не думаю, что вообще смогу когда-нибудь рассказывать об этом.

Я кривлю губы.

– Типа того.

Не отрывая от меня взгляда, она наклоняется и поднимает бутылку текилы, которую мы взяли, чтобы готовить коктейли. Она наливает по шоту в наши пустые бокалы и передает один мне.

Мы выпиваем, морщась от вкуса, а затем молча смотрим друг на друга.

– Понятия не имею, что сказать.

У меня вырывается стон.

– Дайя, я понятия не имею, что делать. Он не делал мне больно, но он сделал это. Он определенно заставил меня. Но, если бы он пошел дальше, я бы не стала его останавливать. Я так чертовски запуталась. Я чувствую себя грязной и неправильной, но когда это происходило, мне казалось…

Я обрываю себя очередным стоном – и на этот раз я просто бьюсь головой о гранитную столешницу.

– Было действительно так хорошо? – уточняет она. – Потрясающе? За пределами возможного?

– Все вышеперечисленное, – признаюсь я. – Я никогда в жизни так сильно не кончала.

– Черт, – вздыхает она, и в ее голосе слышны нотки благоговения. – Он выходил с тобой на связь после этого? – мягко спрашивает она, проводя пальцами по моим волосам в утешительном жесте.

Я поднимаю голову и хмурю брови.

– Да. Он… он сказал, что не хочет, чтобы я влюбилась во что-то ненастоящее. Он практически заявил, что демонстрирует мне, какой он на самом деле, вместо того, чтобы лгать. Тот факт, что он думает, что может заставить меня влюбиться в него, показывает, насколько он ненормальный.

– Это… ненормально мило, что ли? Но очень хреново. С ним явно что-то не так. Но мы и раньше это знали по отрубленным рукам.

Я фыркаю.

– Ага, совсем чуть-чуть.

– Ты уже спрашивала его об этом?

Я киваю.

– Да, он, в общем-то, отыграл свою привычную роль мачо-мужчины и сказал не беспокоиться, что он позаботится об этом, – я закатываю глаза, но, честно говоря, я рада. Если я и могу рассчитывать на свою тень в чем-либо, так это в том, чтобы отыметь кого-нибудь.

Он более чем ясно дал это понять.

Я сажусь прямо и пододвигаю к себе дневник Джиджи.

– Ладно, давай сосредоточимся на расследовании того, что случилось с моей прабабушкой.

Вернуть Дайю в режим хакера не так уж сложно. Она придвигает к себе ноутбук и тут же начинает стучать по клавиатуре. Быстрота ее пальцев даст мне фору, даже когда я нахожусь на особенно хорошем этапе написания своих книг. Ей пришлось заменить несколько клавиш из-за того, что она слишком усердно стучит по ним.

– Итак, время смерти Джиджи предположительно около 17:05. Твой прадед утверждает, что он выбежал в продуктовый магазин, а когда вернулся домой, то обнаружил ее мертвой в их кровати. Я отыскала несколько свидетельств очевидцев, утверждающих, что они действительно видели Джона в продуктовом магазине Морти около 17:35, но они не уточняли, входил он туда или выходил, или же видели, что он делает покупки в это время.

Я киваю головой, в задумчивости шевеля губами.

– В своих последних записях в дневнике она билась в истерике и повторяла, что он идет за ней. Но она ни разу не сказала, кто именно «он». Это должен быть Роналдо, верно? Так, может, он дождался, пока Джон уйдет, пробрался в дом и убил ее, пока мужа не было? В конце концов, он преследовал ее, он точно знал, когда мой прадед будет не дома.

Дайя пожимает плечами, выглядя несколько неубежденной.

– Но разве в дневнике не говорится, что Джон стал агрессивным и Джиджи собиралась с ним развестись, а? – спрашивает она.

Я хмурю брови.

– Ну, да, но я не думаю, что он стал бы ее убивать. Он слишком сильно ее любил.

– А разве нельзя сказать то же самое о ее преследователе?

Заметив мое выражение лица, Дайя вздыхает и кладет свою руку на мою.

– Адди, я люблю тебя и говорю это со всей любовью. Но не проецируй. У меня начинает складываться ощущение, что ты хочешь, чтобы убийцей оказался Роналдо, потому что в твоей голове это сделает преступником и твоего преследователя. Пожалуйста, скажи мне, что ты не поэтому пытаешься восстановить справедливость в отношении Джиджи. Потому что ты ищешь причину ненавидеть своего преследователя, когда на самом деле это не так.

Я вытаскиваю свою руку из-под ее и отвожу взгляд. В моем теле появляются неприятные ощущения, которые не позволяют мне ответить сразу.

– Мне не нужно искать причины, чтобы ненавидеть его, – ворчу я.

Дайя поднимает бровь, не впечатленная. Я вздыхаю, прямо между глаз расцветает головная боль. Растираю это место, пытаясь сообразить, что хочу сказать.

Потому что она не совсем неправа.

Может быть, я просто хочу иметь возможность заявить, что все преследователи – психи, и что ни в одного из них нельзя влюбляться. Я хочу иметь возможность сказать, что ничего подобного раньше никогда не случалось. И что обрести любовь, страсть и здоровые отношения с человеком, который безоговорочно вторгается в каждый аспект чужой жизни, абсолютно невозможно.

Как бы мне ни было неприятно это говорить, моя тень тоже может ошибаться. Этот человек притягивает меня своим магнетизмом до глубины души. Он выбил мою жизнь из равновесия.

Он пугает меня до смерти. Но, как и при просмотре фильмов ужасов, это приводит меня в восторг. Он был прав, когда сказал, что если бы он просто подошел ко мне в книжном магазине и пригласил меня на свидание, как обычный мужчина, то я бы влюбилась в него. То, как он держится, как говорит, и его энергия неотразимы.