Пресс-хата для Жигана

Проходя мимо часового, Мармелад бросил:

— Ладно. Держи пасть на замке. Если что, ты нас не видел.

— Могила, товарищ старший сержант, — эхом откликнулся часовой, в душе позавидовав самовольщикам.

Даже свежий воздух не разогнал хмельных паров, клубившихся в мозгах у морпехов. Их шаги были нетвердыми, а речь путаной. Коварный спирт, растекавшийся вместе с кровью по всему телу, брал свое.

Выбравшись за пределы части, морпехи направились к близлежащему микрорайону. Возле автобусной остановки круглые сутки работал киоск, торговавший всякой мелочью.

— Может, накатим еще по одной? — заплетающимся языком предложил Пономарь.

Старший сержант столь же бессвязно пробубнил:

— Только по пиву. Водяра не пойдет.

— Заметано. По пивку, и баста!.. Потом крутанемся возле домов. Девочек поищем, — выдыхая алкогольные пары, произнес каптерщик.

Неожиданно его приятель остановился. Слегка пошатываясь, вспомнил очевидное.

— У тебя бабки есть?

— Нет, — пожал плечами Пономарь.

— И у меня нет. А без капусты нам этот хорек из «комка» пива не даст. Он в кредит не торгует.

Пьяная удаль заиграла в крови у каптерщика. Он расправил плечи, почесал грудь под тельником и бесшабашно предложил:

— Давай харю набьем лавочнику. Возьмем ящик пивка, а его будку спалим. Это, чтобы морской пехоте пивняка на вексель не выдать! Настоящий беспредел.

— Притормози. Мы пока не в Чечне, — одернул его Мармелад, способный еще более трезво соображать.

Проблема разрешилась по ходу продвижения к «комку».

На окраине микрорайона стоял дом, обращенный подъездами к пустырю. Многоэтажку недавно заселили, но возле подъездов уже стояли автомобили. Вокруг не было ни души. Дом казался покинутым кораблем, плывущим под темными небесами.

Придержав приятеля за руку, Мармелад сказал:

— Видишь белую «девятку»?

Пономарь бросил взгляд на припаркованные возле крайнего подъезда «Жигули».

— Вижу, — с трудом ворочая языком, произнес он.

— Мы аккуратненько вскроем стеклышко. Пошуршим в салоне и надыбаем чего-нибудь интересного. Потом пойдем в «комок» и возьмем пивка, — перейдя на заговорщицкий шепот, предложил старший сержант.

— А чего интересненького? — не понял приятель.

— Магнитолу, например. Может, в бардачке заначку найдем. Мужики любят делать заначки там, куда жены нос не суют, — засмеялся Мармелад.

Стараясь не шуметь коваными «берцовками», морпехи подошли к машине. Стекло дверцы возле места водителя было приспущено. Мармелад положил обе ладони на торец стекла, надавил и расширил щель. Затем просунул руку в салон, отщелкнул блокировочную кнопку замка.

Забравшись внутрь, старший сержант сразу принялся ломать панель дешевой магнитолы. Отсоединив провода, передал магнитолу каптерщику.

— Держи шарманку.

В это мгновение с балкона первого этажа метнулась чья-то тень и раздался истошный женский вопль:

— Грабят… скоты… Что же вы делаете?

— Ноги, Мармелад, ноги делаем, — завопил каптерщик.

Вылетев из машины, как камень из пращи, старший сержант метнулся в спасительную темноту, в направлении улиц, а Пономарь рванул к пустырю.

Там каптерщика и нагнал хозяин «девятки», оказавшийся, как на грех, оперативником местного уголовного розыска. Сбив грабителя подсечкой, он завалил его в грязь и для острастки еще попинал.

Избитого морпеха, застуканного на месте преступления вместе с украденной магнитолой, поместили в камеру гарнизонной гауптвахты. А потом в клубе части состоялось выездное заседание трибунала. В зал, где по субботам и воскресеньям показывали кино и проводили собрания, Сергея Пономаренко доставили под конвоем. До этого его долго мурыжил военный дознаватель, прыщавый лейтенант с липким взглядом.

— Сережа, — сладко увещевал он, — ты ведь был не один. Зачем брать всю вину на себя? Ты пойдешь в дисбат, а подельник будет гулять на свободе. Это несправедливо. Ну, Сережа, кто еще с тобой был?

С равным успехом лейтенант мог обращаться с этим вопросом к телеграфному столбу. Каптерщик отрицал наличие подельника.

Комбриг, старавшийся замять чрезвычайное происшествие во вверенной ему части, вышел на гарнизонного прокурора. Привел веские доказательства бессмысленности затеянного дела.

— Их рота через несколько дней в Чечню уходит. Давай дадим задний ход — уговаривал комбриг.

Прокурор приводил свои доводы:

— Зачем вам такая гниль на войне? Если здесь паскудит, то что натворит в Чечне? И потом, нам тоже показатели нужны.

В переполненном клубе, куда согнали весь личный состав части, свободный от караулов и нарядов, яблоку было негде упасть. Представитель прокуратуры зачитал обвинение. Солдат первого года службы, назначенный народным обвинителем, трясущимися губами произнес какую-то туфту о священном долге, армейской чести и о том, что воровать вообще нехорошо. Плешивый судья с погонами полковника мирно дремал, подперев подбородок рукой. Когда секретарь, девица с длинными ногами и арбузной грудью, на которую пялился весь клуб, деликатно кашлянула, судья встрепенулся.

— …назначить наказание сроком в полтора года с отбыванием в дисциплинарном батальоне, — прошепелявил судья, зачитывая приговор

Конвойный приказал Пономаренко завести руки за спину. Холодная сталь наручников сковала запястья. Только сейчас каптерщику стало по-настоящему страшно.

На несгибающихся ногах он в окружении конвоя двинулся к выходу. Возле двери клуба арестанта ждала крытая машина, предназначенная для перевозки заключенных.

Возле машины арестанта остановил старший сержант Иннокентий Ротов. Не обращая внимания на грозные оклики конвоя, Мармелад подошел к арестанту и тихо сказал:

— Спасибо, братан, что не сдал. За мной должок…

Глава 11

С тех пор много воды утекло. Многое изменилось и в судьбах армейских дружков. Каждый пошел своей дорогой. Но даже параллельные линии, как известно, где-нибудь да пересекаются…

Из Чечни Мармелад вернулся другим человеком. Он научился убивать. Там, на горных перевалах и в сумрачных долинах, старший сержант морской пехоты отточил свое мастерство. Убийство стало для него ремеслом, приносящим радость. Убивать Мармеладу действительно нравилось. Он пьянел от восторга, наблюдая, как вместе с кровью из чьего-то тела вытекает жизнь.

На самые рискованные операции старший сержант шел добровольно. Он не был героем и к чеченам особой ненависти не питал. Политика, стремление к независимости, религиозные проблемы не касались морского пехотинца. С таким же успехом он мог воевать против марсиан. Но когда в чеченском селении подписали мирный договор, старший сержант почувствовал себя обманутым.

Война закончилась.

Иннокентию Ротову, подумывавшему подписать контракт о продолжении службы, податься было некуда. На гражданке его никто не ждал, а однообразная мирная жизнь казалась убогим времяпрепровождением для слабаков.