Престидижитатор Сталина
Шрифт:
— Вот, опробуйте. Я её не продаю, а показываю, какой инструмент сделать могу. Это моя первая настоящая скрипка. Пожелаете, так я вам даже лучше сделаю…
Эта скрипка Алёне понравилась, даже очень понравилась. Так что договорились, что Митрофан Порфирьевич изготовит для Алёны «настоящую скрипку», правда за ней нужно будет заехать уже ближе к концу июля. И всего-то за инструмент я отдал пять сотен серебром. Сразу отдал, точнее, мы с Алёной вернулись домой и я уже потом съездил и отдал мастеру деньги. Один съездил, потому что предложил ему набрать пару десятков учеников и возглавить новенький завод по выпуску музыкальных инструментов. Так что оплата затянулась почти на час: мне Митрофан Порфирьевич объяснял, что для работы завода потребуется столько всего редкого и дорогого! Всё закончилось тем, что я предложил ему зайти в Тульский городской банк, где я открою для него (и будущего завода) счет, с которого он будет все это оплачивать, не забивая себе голову низменными финансовыми
А заодно я поинтересовался, какие же инструменты народ сейчас покупает, и с удивлением узнал, что среди мужиков наибольшим спросом пользуются скрипки и домры, а про балалайки… Балалайки уже народу были известны, и он мне даже одну показал: прямоугольная коробка с грифом и двумя струнами. Но он их не делал — ему ту, что мне показал, местный извозчик в ремонт принес, с выделкой балалаек мужики с такими изысками сами справлялись, а вот скрипки — без них не обходился ни один деревенский праздник, так что в каждой деревне имелось несколько скрипачей. И это давало мастеру возможность не помереть с голоду. Конечно, очень не все мужики могли сыграть Вивальди… правда, Алёна сказала, что и она больше первых четырех-шести тактов «пока не умеет», да и это освоила когда Свиньин своих мужиков пытался обучить (безуспешно). Но вот собрать скрипичный оркестр, оказывается, сейчас вообще не проблема.
Идей я оркестром Алёне понравилась, а я долго думал над тем, что очень дофига чего из истории государства нашего не то что в школах не преподавалось, а вообще замалчивалось. И что всё это приводит к тому, что простому попаданцу не попасть впросак становится практически неподъемной задачей. Так что мне еще крупно повезло, что несколько лет я прожил под видом крепостного мужика. Прожил, но все равно овердофига чего «общеизвестного» так и не узнал…
Зато кое-что не очень общеизвестное узнал. Например то, что на моей продукции отдельные купцы умудряются наварить по сотне процентов прибыли. Почти случайно узнал, поехав по делам в Москву и зайдя в какую-то лавку, где торговали моими чугунками. Обдумав такую «новость», я решил, что хрен им, а не прибыли — и распорядился свои магазинчики в Первой Столице открыть. Причем разные — и «Хозтовары», и «Продукты». Ну, пока в столице только пяток небольших лавок мои «прапорщики» обустраивали, зато в Туле…
В Туле я поступил не просто, а очень просто: город относительно небольшой, довольно старый, французом не сожжен — и получилось довольно много очень старых домов практически рядом с центром купить за весьма вменяемые деньги. То есть практически по цене дров, после чего я просто объявил, что все желающие заполучить дрова совершенно бесплатно могут их собственно заполучить путем самовывоза (и саморазбора), а затем на освободившихся местах выстроил дома уже «современные». Все же у меня, как ни крути, в городе уже два завода работало… то есть на двух заводах работали люди, которые, как правило, хотят жить в уюте. Вот я уютные (и трехэтажные) дома и выстроил, причем с квартирами лишь на втором и третьем этажах — а на первых этажах в домах были устроены магазины разные. И не только магазины, но «не только» были оставлены «на потом».
Собственно, таким манером я перестроил всего две небольших улочки. Но «в пешеходной доступности от центра», и в магазинах этой «пешеходной доступности» продавались любые (из выращиваемых в губернии) продукты, а так же любые (из изготавливаемых на моих заводах и фабриках) промтовары. Причем все продавалось по «стандартным» моим ценам, почти что вдвое дешевле, чем у любого другого купца или лавочника. В общем, всего через три месяца в Туле не моих магазинов осталось ровно три: писчебумажная лавка, магазин церковных принадлежностей от какого-то монастыря и ювелирный магазин, принадлежащий купцам из Петербурга…
Отставной поручик напоследок смог еще один «подарочек» оставить. После того как Мартёна замуж выскочила, а точнее после того как она с мужем в Москву уехала, он решил, что теперь пусть о ней муж заботится — а вот о второй дочери решил позаботиться сам. Выписал на нее вольную и… и еще он свою собственную дочь удочерил. Официально удочерил, и стала она не мещанкой, а дворянкой Свиньиной. В каковом качестве и пребывала почти два месяца…
Ну а теперь ей моя борода не понравилась. А если всерьез, то ей не понравилась сама идея поездки в Петербург, причем в этот раз без супруги. Понятно, что Алёну сколько ни умывай — она не изменится, так как косметикой отродясь не пользовалась, так что ей в столицу точно нельзя. Да и вообще ей теперь нужно дома сидеть, режим соблюдать и кашку по расписанию кушать. Ну а мне — мне все же ехать надо.
Вот с погодой мне точно повезло: сентябрь выдался немного прохладным, но достаточно сухим чтобы дороги не превращались в грязевые реки, и до Питера я умудрился доехать меньше чем за неделю. Там остановился в недорогой гостинице и приступил к намеченным делам. То есть дело у меня было одно, просто путь к достижению цели был несколько… ступенчатым. Тем не менее спустя всего неделю
я удостоился беседы не с кем-нибудь, а с генерал-лейтенантом Карнеевым — человеком очень занятым, так что на аудиенцию мне отвели всего пятнадцать минут.— Добрый день, Егор Васильевич, поскольку времени мне отвели крайне мало, сразу изложу мое предложение. Мне было бы весьма интересно получить от казны землю в окрестности казенного села Нижний Студенец, а лучше если казна мне это село просто передаст.
Генерал-лейтенант поглядел на меня как на умалишенного. Но я не смутился и продолжил:
— В моем поместье в Тульской губернии я, силами двух сотен принадлежащих мне мужиков, каждый божий день отливаю из сваренного этими же мужиками чугуна двести пудов чугунных котлов, именуемых нынче в народе чугунками. А еще полста мужиков из стали, выделанной по моему рецепту из того же выплавленного первым мужиками чугуна выделывают двадцать пять пудов плугов стальных и чуть меньше выделывается там же и теми же мужиками сеялок, применение коих урожаи в полях увеличивает без малого на четверть. Мужики у меня еще есть, но нет возможности руды больше копать — а в земле возле указанных сёл руды имеется изрядно. Настолько изрядно, что получив оное во владение или хотя бы в распоряжение лет на двадцать, уже через три года выплавку чугуна я смог бы довести до миллиона пудов в год. А лет через пять, то есть еще через два года после первого срока, и до двух миллионов пудов, причем половину тут же пустив на выделку недорогой, но весьма качественной стали. И стальных изделий, например тех же ружей.
Генерал давно уже служил по гражданскому ведомству, да и изначально, скорее всего, тупым солдафоном не был, поэтому ответил вежливо — настолько вежливо, насколько можно послать человека в пешее эротическое, не употребляя табуированной лексики:
— Я восхищен полетом вашей фантазии и тронут заботой о приумножении урожаев…
— Благодарю, — я постарался сделать вид, что посыла не понял. — Отмечу лишь, что прибавка урожаев еще и прибавку казенных доходов даст немалую. Однако я на сии средства претендовать и не собираюсь, от возглавляемого вами Департамента горных и соляных дел я жду лишь небольшой помощи в оформлении потребных бумаг. Если же еще и материально вы мне поможете, то буду отдельно благодарен, и не от себя, а от лица жителей государства Российского, точнее от нынешних казенных крестьян села упомянутого. Формой благодарности будет поставка на казенные нужды указанных объемов металлов по себестоимости. А не исполню обязательств, так пусть казна обратно отберет землю себе, причем вместе со всем, что я там выстроить успею.
— Да вы просто благодетель! — не удержался от сарказма директор департамента, — и в железных делах дока, и в земельных, как я погляжу, да и бессеребренник изрядный.
— Истину глаголите. Разве что насчет бессеребренника ошиблись: выгоду свою я блюду — но в саване карманов нет, а на жизнь мне хватает. Восемь лет тому я из заграниц вернулся, в спаленное дотла родовое поместье размером менее пятисот десятин, а нынче поместье мое уже занимает полностью Одоевский уезд и изрядной частью в соседние уезды расширяется. Что же до объявленной благодарности, то она будет исключительно благодарностью за сэкономленное мне время. Я ведь и без этого за десять лет всех металлистов в стране разорю и заводы их скуплю, а так — сэкономлю уже лет пять. Судите сами: нынче в Туле пуд чугуна идет по тридцати копеек и заводчики с этого пуда имеют прибылей копейки три, много четыре. У меня же пуд чугуна встает в двенадцать копеек, и это при том, что мужикам я плачу за каждый пуд еще и серебром премии по три копейки за пуд. Верхний Студенец я весной всяко у Волконских выкупаю, уже и задаток внесен — так что через три года пуд чугуна на рынке будет стоить максимум двадцать копеек. Конкурировать со мной нынешние заводчики не смогут, я их заводы за бесценок скуплю. Перестрою заводы на мой способ выделки чугуна и дальше…
— Допустим, я вам поверю…
— Причем на выкуп заводов не доходы от продаж чугунных и стальных изделий пущу, а как раз доходы с полей моих. Этим летом только масла подсолнечного я намерен на рынок поставить семьдесят тысяч пудов, а то и поболее…
— Так масло сие вы делаете?
— И не только масло, но… А верить мне не надо, вы просто пошлите инспекторов грамотных, пусть они сами на мои заводы посмотрят. Кстати, раз уж про масло разговор зашел. В Тульской губернии, да и в других тоже, нынче стали много свеклы сахарной выращивать, заводов сахарных вокруг понастроили. Вот только земля после свеклы этой — как и после подсолнуха, просто после свеклы это сильно заметнее — лет на пять, а то и более, почти бесплодной становится. Причины мне известны, и знаю, как беде этой помочь. Но чтобы помощь такую селянам оказать, было бы хорошо мне на Каме пару шахт выстроить, камень плодородия копать. Дело в целом нехитрое, но есть две проблемы. Не денежных, скорее технических — но ваш Департамент они тоже могут касаться. Чтобы камень сей плодородия почвам добавлял, его поначалу очистить надобно… — я посмотрел на генерала, который весь сарказм, казалось, запихнул себе глубоко… в общем, глубоко запихнул и слушал меня уже с интересом. Так что я вздохнул неглубоко и продолжил: