Претендент

Вот и сейчас мать могла обнять её со спины, чтобы просто успокоить, но этого не произошло. Тишина с другого угла кухни вскоре сменилась равномерными ударами: скалка вновь начала опускаться на тесто, равномерно раскачивая обеденный стол, который часто использовался как разделочный.

Ничего не изменилось между ними, и всё же надежда, что мать её услышала, была. Всё же усложнять ей жизнь она вряд ли станет, тем более, если есть вероятность, что это может отразиться на Лукасе. Всё же мальчиков сеньора София всегда любила больше.

У Элис болело сердце. Обижать родителей отказом остаться на обед не хотелось, но и находиться под полным упрёка взглядом матери больше не представлялось возможным. В конце концов, она уже и так исчерпала дневной лимит снисхождения к чужим нуждам. Жаль только, что к чужим теперь помимо родной матери она вынуждена отнести и человека, в которого начала влюбляться.

Словно услышав её мысли, в кармане ожил телефон. Увидев на экране имя звонящего, Элис замерла и не сразу нашла силы провести дрожащим пальцем по экрану.

– Привет, Элли.

– Здравствуй, Мэтт. — Нехорошее предчувствие сдавило горло, и голос, которым она задала следующий вопрос, был похож на воронье карканье. — Что-то с Ником?

– С Ником? С чего ты взяла? — Мэтт даже не пытался скрыть удивление в голосе. — С Ником всё в порядке. По крайней мере, было, когда я минуту назад с ним разговаривал.

Всхлип облегчения, вырвавшийся из её горла, заставил мать оторваться от теста и внимательно посмотреть на Элис.

А дальше Мэтт огорошил новостью, от которой у неё буквально подкосились ноги.

– Тэмми утром увезли в больницу. Час назад она впала в кому.

– Тэмми в пала в кому? О, господи!

– Да. И прогноз не утешительный.

– Господи, Мэтт! Как же так? — Борясь с нахлынувшими эмоциями, Элис прикрыла рот рукой. Красавица Тэмзин, с которой они познакомились всего несколько месяцев назад и Крис — высокий, красивый, похожий на голливудского актёра. Безумно приятная пара. Как же так?

– Да, к сожалению, так бывает. Тейлор летит из Нью-Йорка, мы с Ником уже здесь, поддерживаем Криса. Мэри тоже рвалась, но ты же знаешь, ей сейчас нельзя волноваться. Могу я попросить тебя побыть с ней? Она сейчас одна...

– Конечно, никаких проблем! — Элис заметалась по кухне в поисках своей куртки. — Я немедленно выезжаю.

– Подожди, Элли. Я пришлю машину.

– Не стоит.

– Стоит. На улице сущий ад. И прости, что нарушаю твои планы.

– Ничего ты не нарушаешь.

Элис подумала о Нике, который в данный момент находился рядом с другом. Неудивительно, что он ей не звонит. И всё же внутри что-то дёрнулось при мысли, что в беде Ник предпочёл остаться один. Может, это ничего и не значит, все мы когда-то остаёмся один на один со своим горем, и у всех оно разное. И всё же, она бы предпочла, чтобы о постигшем друзей несчастье ей сообщил не друг, а тот, кого она мысленно уже считала своим мужчиной. То, что этого не произошло, означает, что граница между ними всё ещё существует, и ей либо стоит дождаться, что она падёт сама собой, либо… либо уйти вглубь своей территории. Закрыться, спрятаться за привычные стены, смириться с мыслью, что на этот раз она остановилась всего в одном шаге от счастья.

Глава 30

Этот день должен был стать одним из самых счастливых в его жизни, но вместо того, чтобы делать предложение любимой девушке, Ник обнимал ополоумевшего от горя друга, меньше чем за сутки ставшего вдовцом.

Диагноз Тэмми был известен. Необходимое лечение проведено вовремя и успешно. И всё же не рак убил жену Криса, а тромбоэмболия, которая при «угнетённом иммунитете после перенесённого онкологического заболевания — явление вовсе не редкое». Так сказал доктор, вышедший к ним, чтобы сообщить о её смерти.

Никто не был к этому готов. К смерти вообще невозможно подготовиться, тем более, когда она приходит за кем-то из ближних. Осознание конечности жизни один из факторов взросления, и всё же ты не задумываешься об этом, пока не теряешь того, кто всегда был важной его частью.

Тэмми была.

Был и Лиам.

Брата не стало, когда Нику было тридцать два. Прошло пять лет, а он, оказывается, до сих пор не может достойно переживать потери. Снова хотелось закрыться ото всех и в одиночестве захлебнуться в горе. Но теперь оно было общее, и наравне с семьёй Кристофера, ему, Мэтту и Тейлору придётся через него пройти.

Вчетвером должно получиться.

Звонок Мэтта застал Ника в аэропорту. Он как раз ступил на телетрап, по пути доставая из кармана телефон. В предвкушении того, чем закончится этот день, Ник вывел на экран окно сообщений, чтобы написать Элис традиционное «доброе утро». Следующее пожелание он собирался сказать завтра лично — в постели, где они обязательно окажутся сегодня вечером.

Ник едва не сдох от спермотоксикоза, пока изображал перед своей Элли Железного Дровосека и Тупого Страшилу одновременно. Он видел её нетерпение, но, подобно Трусливому Льву, боялся испортить всё спешкой. Впервые в жизни Николас Холланд планомерно занимался завоеванием женщины, которая отчаянно хотела быть завоёванной, но не менее отчаянно с собой боролась.

Работы по перепланировке и ремонту особняка закончились ещё до его отъезда. Три дня, что он провёл в Калифорнии, были даны клининговой службе для того, чтобы навести последний лоск. Он даже заключил договор с агентством по подбору персонала, и теперь порядок в доме будут поддерживать профессионалы. Превращать свою Элли в домработницу Ник не собирался. А вот увидеть её босой и беременной — да, такой пункт в плане был; стоял аккурат после переезда и свадьбы. Хотя, с последним вполне мог поменяться местами.

На прошлой неделе Ник подкорректировал график рабочих поездок. В следующие полгода он должен был оставаться в Чикаго и полностью посвятить себя и первому, и второму.

Таков был план, и начаться он должен был в эту субботу.

Долгие часы ожидания новостей в больничных коридорах скрашивали сигареты и нескончаемые чашки дерьмового кофе.

Каждый по очереди подсаживался к Крису, отвлекал разговорами, но это точно не помогало. Он был там — с женой, за жизнь которой за двойными закрытыми дверями боролись врачи. Ник не хотел даже думать, что переживал сейчас друг и тем более не хотел представлять себя на его месте. Не хотел представлять там Элли.

Не хотел. Не мог. Трусил, наблюдая отчаяние на лице всегда всё контролирующего Криса, и как всего одна фраза стирает с него все краски.

Адово пекло! Как можно захотеть через это пройти? Как можно заставить кого-либо пережить это из-за тебя?! Как люди с этим справляются, и почему он думает, что ему это под силу?!

Может, потому что до этого он никого не любил?

Может, поэтому он никого не любил?

Может, он вообще не способен на чувства, а тот счастливый коктейль, что гуляет по его крови, всего лишь суррогат, которым он постепенно отравит и Элли, и их мальчика.