Преторианец

– Или не найдём, – сказал Макрон. – Или зря потратим время. Сам знаешь, это лишь твоя догадка.

– Нет, всё не так просто, – уверенно ответил Катон. – Он должен быть здесь. Надо искать.

Он отошёл в сторону от остальных и начал кружить по двору, внимательно исследуя землю под ногами. Септимий подошёл к нему и заговорил приглушённым голосом:

– А что, если вот эта стена – фальшивая?

– Что ты хочешь этим сказать?

– Предположим, Цестий и его парни пробились сквозь стену в соседний двор, а потом поставили фальшивую стену, чтобы прикрыть брешь?

– Нет, это не годится. Если бы они такое сделали, они бы взяли в аренду и соседний склад, и тогда бы мы об этом знали. Кроме того, это не объясняет, почему от Цестия и его людей так смердело.

– Ты считаешь, что это как-то связано с канализацией. Но ведь могут быть и другие объяснения.

Катон остановился и посмотрел на агента Нарцисса:

– Какие, например?

Септимий с минуту пытался что-нибудь придумать, но потом лишь пожал плечами.

Катон кивнул.

– Вот именно. А теперь, если у тебя больше нет возражений, давай продолжим поиски.

Септимий отошёл от него, и Катон продолжил кругами ходить по двору. Ему не попалось никаких признаков скрытой бреши во фронтальной стене, и он уже отступал от неё вдоль ограды, когда его внимание привлекла куча драных мешков, валявшихся в углу двора. Мелькнул лучик надежды, и Катон бросился туда. Опустился на колени и начал растаскивать мешки в стороны. Макрон присоединился к нему.

– Развлекаешься?

– Лучше помогай.

Они продолжили работу, расчищая пространство перед собой, и вскоре, когда они уже почти добрались до поворота стены, Макрон нагнулся, присмотрелся и торопливо отбросил ещё несколько мешков.

– Вот оно! Я его нашёл!

Катон выронил мешок, который держал в руке, и наклонился ближе к другу. Среди булыжников, которыми был вымощен двор, у ног Макрона виднелась небольшая деревянная ручка. Макрон попытался сдвинуть в сторону ещё несколько мешков, но те не поддавались. Ворча, он ухватился за свободный конец ткани и потянул изо всех сил. Раздался треск рвущейся ткани, кусок материала оторвался, и Макрон упал назад и выругался.

Катон нагнулся ниже и присмотрелся.

– Умно придумано. Они чем-то приклеили мешки к люку, чтобы скрыть его.

Он ухватился за ручку и попробовал дёрнуть. Крышка люка оказалась тяжёлой, и Катон взялся за неё обеими руками. Крышка величиной в четыре квадратных фута начала понемногу подниматься. Катон обернулся к другу:

– Помоги мне!

С помощью Макрона, ухватившегося за угол, они подняли крышку люка и привалили её к задней стене двора. Перед ними открылась широкая лестница, прикреплённая к одной стене проёма и уходящая вниз, в сплошной мрак. Там не было заметно никакого движения, но слышалось слабое журчание текущей воды. И ещё – оттуда поднималась жуткая вонь.

Катон обернулся и позвал не слишком громко:

– Септимий! Давай к нам! Плаут, веди сюда своих людей!

Остальные быстро собрались вокруг них и встали, глядя в открытый люк. Катон велел зажечь факелы. Плаут достал из поясной сумки трут и огниво и начал высекать огонь. Как только на труте появился первый язычок пламени, он поднёс к нему пучок сухого мха и подул, чтобы пламя разгорелось получше. И сказал одному из своих солдат, что нёс связку факелов:

– Давай-ка сюда один.

Он осторожно поднёс обмотанный пропитанной смолой тряпкой конец деревянного стержня факела и подержал его над огнём, пока тот не вспыхнул, выбросив яркие языки жёлтого пламени. Плаут поднялся на ноги.

– Поджигайте остальные.

Факелы один за другим загорелись, и Катон взял один. Приказал Плауту связать сторожа и заткнуть ему рот кляпом, а затем осторожно шагнул вниз на верхнюю ступеньку лестницы. Потом спустился ещё на несколько ступенек и при свете факела разглядел, что Цестий и его парни укрепили боковые стенки проёма толстыми брусьями. Ещё десять футов вниз, и ход расширился. Катон поднял факел и осмотрелся. В обе стороны от проёма уходили тоннели старинной кирпичной кладки, а по дну, слабо поблёскивая, струился поток мутной воды. Лестница уходила вниз ещё на шесть футов и достигала дна. Префект теперь стоял на узком мощёном козырьке-проходе, тянущемся вдоль одной стены узкого тоннеля. Его высоты едва хватало, чтобы выпрямиться под сводчатым потолком. Мутный поток бежал в сторону Большой Клоаки. В воздухе стояла густая вонь человеческих отходов. Катон в отвращении наморщил нос.

– Что там видно? – спросил сверху Макрон.

– Тут тоннель. В одну сторону ведёт в Клоаку. В другую, кажется, в сторону района Авентинского холма. Спускайтесь все сюда. Думаю, мы нашли, что искали.

Остальные спустились по лестнице в тоннель. Катон прошёл немного вбок, вверх по течению сточных вод, обследуя стены и отмостку прохода под ногами. Кирпичная кладка по большей части была покрыта гнусной слизью, но встречались и довольно большие куски её поверхности, с которых слизь и грязь отскребли. То же касалось и козырька, по которому он шёл – он выглядел так, словно им недавно усиленно пользовались, поскольку каменная отмостка была сухая и даже со слабыми признаками свежей растительности. Позади него германцы вовсю бормотали и ругались, проклиная отвратительные запахи.

– Прелестное местечко ты тут откопал, – бурчал Макрон, идя следом за Катоном вместе с Септимием. – Чудные ароматы.

Катон проигнорировал комментарии друга. Он внимательно смотрел в глубь тоннеля. Там не было заметно никакого движения, насколько хватало света от факела. Слышалось лишь журчание потока воды да топоток парочки крыс, бросившихся прочь от вторгшихся в их царство людей. Потом из тьмы донёсся всплеск и снова скрежет когтей по камню и топоток – крысы убрались подальше от опасности.

– Как думаешь, кто-нибудь из них ещё тут? – нервно спросил Септимий, вглядываясь в темноту.

– По крайней мере, один. – Катон выпрямился и повернулся к центуриону Плауту. – Скажи своим людям, что дальше двигаемся в полном молчании. Ни звука, понял?

– Есть, господин.

Катон не удержался от лёгкой улыбки, когда германец обратился к нему как к начальнику. Нарцисс приказал Плауту повиноваться Катону и Макрону, когда представил его двум преторианцам, одетым в простые белые туники и не имеющим никаких знаков различия. Теперь же, как оказалось, германец признал и принял старшинство Катона, хотя никто не сообщал ему ни истинного имени, ни настоящего ранга последнего. Катон оглянулся назад – люди были готовы следовать за ним. Мигающий свет факелов освещал влажные стены тоннеля, в его отсветах поток фекальных вод слегка поблёскивал. Мимо проплывало дерьмо и разнообразные отбросы и мусор. Катон чуть наклонно сжимал свой факел в вытянутой руке, а свободной рукой махнул, давая знак трогаться.

– Пошли, – тихо сказал он.

И тихонько и осторожно двинулся по тоннелю, чуть нагибаясь, поскольку потолок понижался. Пламя факела отражалось от кирпичной кладки над головой. Тоннель на пятьдесят шагов тянулся прямо, потом свернул вправо. Катон прикинул, что они добрались почти до угла здания склада и направляются в сторону Авентина, одного из самых бедных районов столицы. Ещё сотня шагов, и они вышли на площадку, где пересекались два тоннеля – более узкий, не более четырёх футов в ширину и высоту, уходил налево. Катон поднял руку, останавливая процессию позади, и осмотрел вход в этот тоннель. Здесь карниза для прохода людей не было, не видно было и следов растительности на стенах. Он снова махнул рукой, дав сигнал двигаться дальше.