Презумпция невиновности

– В том числе, – согласилась Ида Глебовна.

– Ну-у, вообще-то три года назад их семью грабили.

– И-и?

Устинович-младший сокрушенно покачал головой и, понизив голос, продолжил:

– Что-то у грабителя пошло не так, Вику и ее сестру Наташу он взял в заложники, и девочки сутки просидели с бандитом в ванной. Вика говорит, они с ним даже подружились. Сами понимаете – стокгольмский синдром. А потом ворвались спецназовцы и вынесли парню мозги.

– Прямо при девочке? – тихо спросила бабушка.

– Ну, а как еще? – хмыкнул Борька. – Перед тем как умереть, грабитель успел пару раз выстрелить. Наташа умерла на месте, а Вика полгода провалялась в больнице с травмой головы. С ней занимались психологи, пытались устранить последствия шока, но, похоже, все псу под хвост.

– Значит, все-таки были травмы, – вздохнула бабушка. – И физическая и психическая. Сейчас мы закончим с тестами, а потом надо будет обследоваться – сделать томографию и ЭЭГ. Есть кому девочкой заниматься?

– Ида Глебовна, тут такое дело, – почесал затылок Борис. – Грабитель оказался любовником матери девочек, и матушку Вики привлекли за соучастие. Дали пять лет колонии общего режима. Так что теперь Викин отец растит дочку один, часто мотается по командировкам, и ему особенно некогда разъезжать с Викой по врачам.

– Некогда, а надо, – поджала губы бабушка. – Скажи спасибо, что я свободна. Я посмотрю, что можно будет сделать. Думаю попробовать терапию сказкой, можно включить в программу реабилитации игровые приемы. Ну и, конечно же, проведем полное обследование головы. У меня есть хорошие знакомые в Филатовской больнице, думаю, с этим не будет проблем.

– Ида Глебовна, я ваш должник! – горячо заговорил Борис, с благодарностью глядя на бабушку. – Думаете, я не вижу, что с Вичкой что-то не так? Я и сам хотел ей помочь, только мне некогда.

– Понятно, все очень занятые люди, – откликнулась бабушка. – Ладно, пойду, время теста заканчивается. Посмотрим, что там Вика нарисовала.

Ида Глебовна вышла из комнаты, а я вытряхнула из сумки блокнот и открыла на той странице, где записывала беседу с клиентом. Борис пробежал глазами записи.

– А ты, я вижу, уже успела пообщаться не только с подзащитным, но и с его коллегой Александром Ткачиком?

– Коллега, я тебе скажу, еще тот. Заявился в середине разговора, затеял поминки и не дал мне толком опросить Муратова. Ему уже где-то дали по башке, а этот Сашок все никак не успокоится.

– А я его знаю, – оживился Борис. – Он такой сутулый, в синем комбинезоне и с забинтованным черепом. Мешков как раз рассказывал о гуттаперчевом мальчике, когда Сашок возник за нашим столиком с категоричным требованием налить ему выпить за помин Дининой души, причем обязательно водки. А то, говорит, Варвару толком не помянули, и чуть больше чем через год померла уже Дина. Что из этого следует? Правильно. Если хорошенько не помянуть покойника, через год умрет кто-то еще.

– Я про Варвару Белоконь слышу не в первый раз за эти сутки, – поведала я. – Завтра встречусь с Ильей Лисицыным, расспрошу его о смерти дрессировщицы, тогда хоть что-то прояснится. Сдается мне, что эти два случая каким-то образом связаны между собой.

– Я тоже мог бы подключиться, – вдохновился Борис.

– Борь, тебе не жалко уступать сенаторшу нашей Маше? Может, возьмешься защищать Казенкину?

– Уступать в смысле денег? – уточнил приятель. И тут же отрицательно мотнул кудрявой головой. – Ты знаешь, не жалко. В такое дерьмо даже лезть не хочется. Моя бы воля, я засадил бы Казенкину пожизненно. Даже не знаю, что бы могло случиться, чтобы я встал на ее защиту. Наверное, небо должно рухнуть на землю.

– Какой ты у нас принципиальный, – с уважением посмотрела я на Бориса, ибо подобной стойкостью не отличаюсь, а берусь за защиту самых разных людей. Другой вопрос, что мне бы хотелось всегда быть на стороне невиновного, но очень часто наши желания не совпадают с суровой действительностью адвокатской профессии.

– Да брось ты, какой там принципиальный, – начал было Устинович-младший, но звонок в дверь не дал ему договорить.

В коридоре раздались шаги – это бабушка отправилась открывать, ибо кухня, где они занимались с Викторией, находилась ближе к входной двери, чем гостиная, в которой заседали мы с Борисом. Бабушка вышла во двор, открыла калитку, и я увидела, как мимо окна рысью пронесся Митя, а за ним торопливо прошла Ида Глебовна. Щелкнул замок, в прихожей раздались голоса, и по интонации любимого я догадалась, что сейчас мне придется туго.

– Борь, умоляю, спрячься куда-нибудь, – шепотом взмолилась я.

– Отелло твой примчался? – прищурился Джуниор.

– Борь, ты же мой друг?

– И дальше что? – усмехнулся приятель, не трогаясь с места.

– Лезь под диван! – скомандовала я.

– Ты и придумала! Там узко, я в корме не пройду, – обиженно буркнул Борис.

Я схватила Джуниора за руку, сдернула со стула и насильно затолкала за занавеску. В следующую секунду распахнулась дверь, и на пороге появился Митя. Клетчатая рубашка его была распахнута, футболка взмокла от пота, безумные глаза за стеклами очков, не замечая меня, блуждали по комнате, кого-то высматривая.

– Привет, – криво улыбнулась я, помахав рукой.

– Где он? – прорычал любимый. – Не отпирайся, я видел во дворе его машину!

– Митя, ты как раз к чаю, – миролюбиво проговорила бабушка, поглаживая гостя по нервно вздрагивающей спине.

– К черту чай! – гаркнул Рындин, скидывая со спины бабушкину руку.

Занавеска дернулась, и из-за нее вышел Борис.

– Эй, комрад, ты потише, все-таки с дамой разговариваешь, – одернул Джуниор моего кавалера.

– Борь, не кричи на него, Митя творческий человек, понимать надо, – встала я на защиту любимого.

– Ага! – злорадно закричал фотохудожник, упирая в Бориса трясущийся указательный палец. – Я знал, что и этот будет здесь!

– Есть что сказать мне? – невинно осведомился Борис, угрожающе надвигаясь на Рындина.

– Мальчики, не надо ссориться, – мягко попросила бабушка. – Пойдемте пить чай. Митя, ты напрасно беспокоишься, Борис с Агатой обсуждают рабочие моменты.

– Знаю я эти моменты, – уже отходчивей буркнул Митя, в планы которого драка, как видно, не входила. И, обернувшись ко мне, распорядился: – Агата, быстро поехали домой! Хватит рассиживаться по гостям!

Борька не сводил с меня насмешливого взгляда, как бы спрашивая: и что, поедешь? Но я не поддалась на провокацию. Подхватила Митю под руку и направилась к двери.

– Тетя Ида, – вдруг послышалось из кухни. – Вот, я нарисовала свою фантазию.

Хлопая пушистыми ресницами, в дверях кухни стояла Вика, теребя в руках исчерканный листок.

– Добрый вечер, – учтиво поздоровалась она с Митей. – Это ты – творческий человек? Тогда ты должен понимать в искусстве. Хочешь посмотреть мой рисунок?