Презумпция невиновности

– Егор Королев две тысячи седьмого года рождения? Говорить он перестал, вот что.

– Это я поняла из материалов дела. Врачи поставили мальчишке диагноз «мутизм», и мать предъявила иллюзариуму иск на два миллиона рублей, но директор Стамболиди заплатил лишь половину этой суммы. Отчего, если не секрет?

– Адвокат Стамболиди убедил мать Егора, что миллиона вполне достаточно для компенсации ущерба, – пояснил Хитрый Лис.

– А кто у Стамболиди адвокат?

– Мирон Смирницкий.

Смирницкий был и впрямь хороший адвокат и, что самое главное, – очень дорогой. Клиентуру Мирон Захарович подбирал исключительно среди людей солидных и влиятельных, из чего я сделала вывод, что у Эжена Саввича крепкие тылы.

– Илюш, я запишу адрес семьи мальчика? Хочу поговорить с родителями, – попросила я. – Может, они затаили злобу и пытаются таким образом отомстить иллюзариуму?

– Бери ручку, записывай.

Получив координаты пострадавшего ребенка, я отодвинула пустую чашку и поднялась.

– Спасибо тебе огромное за завтрак и за помощь, пожалуй, я поеду.

– Ишь, какая быстрая! – обиделся Хитрый Лис, сгребая бороду в кулак. – Что же ты, мать, не спрашиваешь, что я надумал делать с твоим клиентом? А вдруг я изменю меру пресечения и возьму Муратова под стражу?

– Оно тебе надо? – сморщила я нос.

– А вдруг твой Руслан Гасанович еще кого-нибудь прикончит? – нахмурился следователь.

– Да брось ты, Илюш, Муратов не опасен. Он просто карточный шулер, но не убийца.

– Ты так уверена в своем клиенте, как будто знаешь его сто лет, – продолжал гнуть свою линию Лисицын. – Проще закрыть его, чтобы голова не болела.

– Дай мне пару недель, и я тебе докажу, что Муратов не причастен к смерти жены, – не сдавалась я.

– Нет у меня пары недель, мне это дело кровь из носа надо в этом месяце закрыть. Начальство не похвалит, если я запорю всю статистику.

– Отлично, я успею до конца месяца, – оптимистично откликнулась я.

– Ну, смотри, Агата, под твою ответственность, – уступил Илья. – Если Муратов выкинет какой-нибудь фортель – отвечать будешь вместе с ним.

– Договорились! – радостно выдохнула я, покидая кабинет.

* * *

Выйдя на крыльцо управления, я снова набрала номер клиента.

– М-м? – глухо прозвучало в трубке.

– Руслан Гасанович, вы спите?

– М-м.

– Немедленно просыпайтесь! – гаркнула я.

– Чисс по-человесски…

– Вы что, еще не протрезвели?

– Чисс по-человесски…

Сделав вывод, что с Муратовым говорить сейчас бесполезно, я нажала кнопку отбоя и отшатнулась от неожиданности, услышав за спиной голос Бориса:

– Вот ты и попалась!

Я быстро обернулась и увидела Устиновича-младшего с торжествующей улыбкой на устах.

– А ты откуда? – удивилась я.

– От следователя Демчука. Представь себе, дело Синицына закрыли. Учись работать, пока я жив: следствие пришло к выводу, что на лицо – отсутствие состава преступления, потерпевший сам напоролся на арматуру, так-то! Теперь Синицын свободен, как птица, и я свободен вместе с ним.

– Здорово, а то я без колес, – решила я воспользоваться случаем. – Подкинешь к иллюзариуму?

– Могла бы не спрашивать, – улыбнулся Борька. И тут же заинтересованно спросил: – Ну, что там с Муратовым?

– Запил с горя и не явился к Лисицыну, – пожаловалась я.

– Зря, ему это выйдет боком, – направляясь к машине, рассуждал Устинович-младший. – А по существу что мы имеем?

Я устроилась рядом с кудрявым другом на переднем сиденье «Форда» и принялась рассказывать:

– А имеем мы неприятный инцидент, случившийся в прошлом мае, когда тигры вырвались из клеток на сцену и задрали дрессировщицу Варвару Белоконь. Тогда же пострадал пятилетний малыш: вследствие психологической травмы он потерял речь. Родители ребенка могли затаить обиду на иллюзариум, потому что получили половину заявленной компенсации. Мой клиент вместе со своей супругой Диной были единственными, кто видел, что Варвара сама не закрыла клетку гиббона Тайсона, следовательно, кроме погибшей дрессировщицы, виновных нет. А теперь и Дина Муратова погибла, что само по себе подозрительно.

– Странно все это, – согласился Борис. – Давай-ка я съезжу, поговорю с родителями пострадавшего парня.

– Хорошая идея, записывай адрес. А я наведаюсь в редакцию газеты, которую нам показывал Мешков. Очень хочется пообщаться с автором статьи.

– Поехали, подброшу до редакции, – предложил Борис, и я охотно согласилась.

Редакция газеты «Мир культуры» находилась неподалеку от метро, однако из-за гигантских пробок мы ползли до нее так медленно, что я уже пожалела, что не отправилась туда пешком. На проходной редакции я предъявила адвокатское удостоверение и, уточнив, где я могу найти журналиста Ремизова, не слишком-то удивилась, услышав ответ «в курилке». Зачастую творческие личности проводят долгие часы именно в таких вот не приспособленных для работы местах, зато, когда берутся за дело, ваяют нетленки за считаные минуты. Это я знаю как близкий к искусству человек – Митя тоже подолгу раскачивается, прежде чем сотворить что-то стоящее.

Несмотря на всеобщий аврал, царящий в редакции, в курилке витала обстановка спокойствия и неги. На потертых креслах из кожзаменителя, разместившихся вдоль стен, сидели сотрудники редакции и вели неторопливую беседу. Время от времени они протягивали руку с сигаретой к низкому журнальному столику и стряхивали столбики пепла в изящную вазу, до половины заполненную окурками. Здесь было даже по-своему уютно, если бы не сигаретный дым, пластами лежащий как на окружающих предметах, так и на самих курильщиках. Стоило мне появиться в дверях, как некий господин тут же поднялся с кресла и галантно предложил присесть. Делать было нечего, и я, набрав полную грудь воздуха, шагнула в газовую камеру. Для таких случаев у меня имеется пачка «Мальборо», которую я и достала из сумки вместе с зажигалкой «Зиппо». Клацнув крышкой, прикурила сигарету и подумала, что надо бы включить в счет клиенту компенсацию вреда здоровью.

– Вы у нас работаете? – игриво спросил галантный кавалер. – Что-то я раньше вас не видел.

– Я внештатный корреспондент, привезла материал, – откликнулась я, и остальные обитатели курилки посмотрели на меня с заметным пренебрежением. Еще бы, они-то были в штате!

Перестав обращать на меня внимание, работники редакции вернулись к прерванному разговору.

– Договорился об эксклюзиве, подъехал к назначенному времени, а Киркоров сделал вид, что знать не знает, кто я и откуда. Даже на порог не пустил, свинья такая.

– А я вчера брала интервью у директора иллюзариума Эжена Стамболиди, – подала я голос, и все повернулись в мою сторону. Пробный мяч, который я запустила в так называемых коллег, закатился сразу в ворота.

– Там вроде бы снова что-то случилось? – насторожился седой красавец в бархатном пиджаке.

– Что-то такое по телику передавали, – подхватила коротко стриженная блондинка с огромной грудью, не спускавшая с меня изучающего взгляда.

– Генка Ремизов в прошлом году в этом иллюзариуме так попал, что мама не горюй! – захохотал пузатый живчик с глазами-маслинами, сверкающими на щекастом лице. – Ген, расскажи!