Приевшаяся история

— Тебе не больно?

— Сейчас нет, — она призадумалась.

Я знал, читая невольно отголоски ее мыслей, ставших чуть более конкретными и назойливыми. Свои собственные были ой как далеки от плоти, от ее самочувствия, от утра вообще.

— Слово, знаешь… Я ведь его прочитал…

— Когда?! — она извернулась ужом.

— Только что. Это поразительно и так просто в тоже самое время. Оно поддается осмыслению только так. Только вслепую, задом наперед. И как бы это странно ни звучало, но твой отец был достаточно рассудочен, изображая его таким образом, что прочесть его мог только тот, кому ты доверишь себя полностью. Не просто с кем ляжешь, а кому подставишь беззащитную спину, кто станет и прикроет твой тыл. Не скажу, что это в корне меняет дело…

— Хватит! Не томи! Что там? — воскликнула она.

— Там написано «Зиккурат».

— О-о-о… — в ее голосе сквозила изрядная доля издевки.

— То есть ты не знаешь, о чем я! Чего и следовало ожидать. Не все складируют в памяти совершенно ненужные факты, мертвые языки и разработки чужих культур в поисках крупиц истинных знаний. Условно говоря, это вершина, место «соединения неба и земли». Восхождение к верхней точке храма символизирует великое просвещение, познание истины. Вот и думай теперь, отчего казалось всю дорогу, что познаешь истину.

— Познал? — она развернулась и смотрела прямо в глаза.

— А то…

Танец чертей, происходящий в глубине ее зрачка, а точнее на просторах, скрывающихся под ним, но открытых для практикующего легилимента, нравился мне сверх всякой меры. Оставалось только определить, что подразумевал наш папенька — психопат и убийца, калечащий любимое дитя, если я был столь же умен, сколь безумен, чтобы дойти до его послания. Я или кто-либо иной из числа так называемых «верных». Но что было точно и отразилось уже в моей мысли: он, безусловно, желал ей добра, тогда как Волдеморт желал лишь застолбить свое право держать нас в повиновении да использовать метку как средство связи.

========== Белые стихи ==========

А снег не знал и падал…

(Лидия Козлова «Снег кружится…»)

Сегодня ночью выпал снег. В подземельях нет окон, но я был уверен, что пасмурная серость последних дней рассыпалась и стала тонким белым покровом. Снега у нас выпадало совсем немного. Он часто таял, за зиму несколько раз.

Стыдновато признаваться, но виновата в моих метеопрогнозах старая травма.

Я встал и переступил аккуратно через спящую на животе Марийку. Иногда со мной случались странные затмения, и я проверял в очередной раз, что она спокойно спит рядом. Волосы, разметавшиеся по спине, по-кошачьи уютные лопатки. Она запуталась в покрывале. Поза на самом деле была довольно напряженной. Когда прикоснулся к спине, а потом и к голени, понял, что она замерзла.

Камин почти прогорел. Пришлось ворошить золу, кинуть пару поленьев. Колдовать не решился. Она достаточно остро реагировала на произведенные мной магические манипуляции. Мы настолько приблизились друг к другу, что наши показательные дуэли в классе обратились в парный танец. Иногда на них захаживали поглазеть другие преподаватели. Доли секунды для ответа. Действие и противодействие точно выверены. Теперь мы всегда знали, кто в итоге победит. Ну, а если не знали и забывались, то это вновь был я. И в этой стабильности было спокойствие и уверенность в завтрашнем дне.

На поленьях с легким треском расползались низенькие язычки пламени. Далее необходимо было проникнуть в гардероб и взять старенький шерстяной шарф, оставшийся еще со времен учебы. Любимый шарф в зеленую полоску. Время, когда можно было не беспокоиться о качестве одежды. Все выглядели примерно одинаково. Форма спасала от позора бедности.

Открыв дверь в гардеробную, призвал его мысленно, представляя, что шарф откликнется, как живое существо. Шерстяное полотно легло в руки, а за спиной раздался сонный голос:

— Сев, ты где?

И если начало было похоже на машинальное произнесение имени, то сам вопрос был наполнен паникой. А я ощутил немедленно, как снизу вверх, хватая клещами за горло, поднимается душная волна чужой силы. Мне остро не хватало такой возможности в жизни «до»!

Присев на край кровати молча, не комментируя ее паранойю — сам такой страдал, — получил с удовольствием объятие рук и ног. Время… оно играло на нашем поле…

— Что у тебя в руках?

— Шарф…

— Зачем? — чувствовалось, что она проснулась, и шарф применить не получится.

— На улице снег, — отвечал я вполне логично.

— Северус, спи! Ты явно ходишь во сне.

— Я могу ходить, думать и действовать одновременно со сном. У меня болит колено. Самый лучший барометр для определения снежной погоды. На дождь оно не реагирует.

— Почему? — она совсем проснулась.

Протерла глаза наслюнявленными пальцами, это было забавно и так по-детски. Взяла из моих рук шарфик и попыталась самостоятельно найти источник боли. А промахнуться было проблематично опять же по причине наличия шрама.

Не люблю ранения ног! Никогда не заживают до конца. Служат потом верой и правдой для определения погоды.

На ее лице отражался легкий стыд. Иногда Марийка стеснялась задавать вопросы, потому что они неизбежно влекли за собой ответную откровенность. Не мной заведенное правило. Но она пыталась таким образом достичь абсолютного равновесия.

Оба мы после опрометчивого шага установления непрерывной связи вкупе с энергообменом вынуждены были искать равновесие. Сопряжение желаний, интересов и настроений. Это тяжело, иногда провально, но так интересно…

Я рассказал ей, что подобная форма нападения была модной одно время. Быстро выводила противника из строя. Отвратительно и негуманно, как противопехотная мина. Действия, срисованные бессовестными магами с техник, применяемых на маггловских войнах. Также отрывание рук и ног вполне отвечало пожирательской эстетике. Это мракоборцы пытались в основном брать пленных, используя всевозможные способы обездвиживания. А наша клейменая братия делала больно и очень больно, калечила, пользуясь всяческими режущими проклятиями.

Именно потому, что мой аналитический ум во все времена сочетался со слишком длинным носом, одним из первых удачных и живучих проклятий моего изобретения была сектумсемпра. Одно слово, и уважение, даже почитание у меня в кармане. И вовсе не оттого, что я вообще могу запротоколировать свою мысль и сделать из нее магическую формулу, а оттого, чем она является.

Я выдал информацию, чувствуя, как она копошится в своей памяти. Но мне честно хватало простой заботы. Не хотелось почему-то слушать ни про первую любовь, ни про нечто курьезное или страшное. Вполне достаточно было для середины ночи нежного прикосновения к больному месту, мгновенно снимающего напряжение. Что ни говори, а именно Марийка была моим универсальным зельем ото всех болезней!