Приходите за счастьем вчера
Шрифт:
– Нет, – слишком поспешно, чтобы это было правдой, ответила Елена. – Я хочу Стефану счастья, а не быть подопытным кроликом в твоих руках, да и вправду любит он меня.
– Не смеши, он любил своё представление о тебе и сейчас разочарован. Не одна сестрёнка, так другая… Мы обе свободные, а до постели я его не собираюсь дотягивать, только смещу фокус на время. Заодно от публичного процесса избавимся.
– Не думаю, что получится удачно, учитывая наш контракт, – раздался холодный голос, и Элайджа неслышно подошёл к дивану, на котором сидели девушки. Окинул быстрым, равнодушным взглядом гостью: – С поста охраны мне сообщили, что ты приехала, Елена. Доброе утро. Хорошо выглядишь, хотя, – наконец-то улыбнулся и задал коронный вопрос про погоду: – не слишком ли холодно сегодня для твоего наряда?
– Добрый вечер, Элайджа, – улыбнувшись в ответ, засмущавшаяся было
– Да, случилось.
Поговорив немного с гостьей об острове, тщательно избегая тем о любовном треугольнике, и сообщив Кетрин, что будет сегодня как обычно, он отправился на прощанье посмотреть на дочь, а девушки вновь остались одни.
– Что за контракт? О чём он говорит? – стоило Элайдже выйти за порог, набросилась на сестру Елена. – С какой стати он тебе может что-то разрешать или не разрешать?
– Ерунда. Мы живём вместе пять лет, точнее я с ним.
– Зачем? Так вы по-прежнему не помирились?
– Нет. Мы не вместе, если ты об этом. Контракт предполагает только постель. Кажется, мы обсуждали такой вариант ещё до твоей женитьбы, – Кет развела ладонями, словно показывая – вот она я, победительница.
Повисла тишина.
– Кетрин, ты… – голос Елены из растерянного превратился в злой, – я тебя не узнаю! Ты поставила себя в унизительное положение. Хуже быть не может.
– Я знаю, что делаю, – поняв, что фокус не удался, и скрестив руки на груди, ответила Кетрин.
– Нет, не знаешь, – в сердцах Елена фыркнула. Вскочив из кресла прошлась по комнате. – Это никуда не годится. Если это как-то связано со мной, то сегодня же разорви контракт.
– Не собираюсь, а если бы и собиралась, то не могу. Элайджа не идиот, – в голосе Кет промелькнула горделивая нотка, – и прописал на этот случай неустойку, которую я сейчас не смогу выплатить.
– И ты ещё об этом так говоришь?! Но зачем тебе это нужно? И ему тоже?
– Мне это нужно потому, что нужно ему, – тихо сказала Кетрин. – А зачем это ему, я не знаю, но хочу узнать. Элайджа – воплощение торжества мысли и расчёта над своими страстями, первое место – это семья, и раз он захотел этого контракта, значит это крайне важно и для моей жизни.
– При чём тут секс по договору и бизнес?
– Секс не при чём. Я мать его дочери, и надеюсь, ещё хотя бы одного будущего ребёнка, и все действия Эла направлены на то, чтобы соблюсти наши со Злателиной интересы.
– Похоже, ты готова, не глядя, подписать любой бред, что он тебе даст, – хмыкнула старшая сестра.
– Так и есть.
Катерина знала, что далёкая от реалий большого бизнеса Елена её не понимает. Устало вздохнув, Кет провела ладонью по тёплой коже книги, невольно вспоминая вчерашний день.
Ночь у них сегодня не задалась, или не то чтобы не задалась – наутро они с лихвой наверстали упущенное, – но вчера он просто попросил сделать минет, а после заснул как убитый, лишь поцеловав в качестве благодарности. Катерину такой подход сам по себе не тревожил, точнее наоборот – в нём были и свои плюсы: выходил за рамки привычных бартерных отношений, – но беспокоила его причина – усталость и напряжение, теперь не покидавшие черты лица Элайджи даже во сне. Ей бы радоваться – Элайджа уже был не тот вежливый незнакомец, что полгода назад. И пусть он оставался себе на уме, о бизнесе да и в целом о жизни, не считая светских бесед, они не разговаривали даже в общих чертах, но между ними больше не было ледяного напряжения и унизительной дотошности в том, когда он её мог приласкать, как до поездки в Африку, на встречах со знакомыми она была всегда под его крылом, он откровенно поддержал её желание занять ту нишу в корпорации, которая обязательна для супруги президента, подарил на прошедший день рождения так полюбившийся ей на выставке «Ягуар», объяснив это тем, что она родила ему дочь и не получила никакого подарка… Катерина не обманывалась – ни о каких высоких чувствах относительно неё с его стороны речи не шло. Дело было совершенно в ином – Элайджа всегда безупречно скрывал не просто любые свои переживания, но и косвенные улики, по которым можно было догадаться о возможности этих переживаний, и если сейчас не получалось, то это означало лишь, что ему приходилось слишком трудно. И потому захват ею части его территории, которому он или не умел, или забывал сопротивляться, теперь её не радовал. Пришло понимание, что будь у него всё сколько-то хорошо, выбор, и Элайджа бы никогда не заключил этот контракт и не оказался в её постели.
Нет, это не она победила, а он чувствовал, что проигрывает и потому искал радости в объятиях пусть обидевшей его, но дававшей лучший секс женщины: физическое влечение, прошивавшее их совместную жизнь, и дававшее мощную разрядку, было ему теперь очевидно необходимо и, если раньше Катерину злила собственная неконтролируемая похоть, то теперь она наслаждалась.Да и сам контракт – филькина грамота для неё… Что Элайджа сможет сделать, если она просто не захочет с ним спать? Ничего. Невозможно формально прописать насилие над личностью женщины в постели, любой суд Королевства мог бы признать бумажку недействительно при первой же жалобе самой Кет, но и игрушкой, для придания остроты их соглашение тоже не было. Поэтому, когда подписывала контракт, она не поняла этого ребячества со стороны Элайджи более подходящего подростку, нежели прагматичному владельцу корпорации отлично понимавшему юридическую сторону вопроса, но он надавил на неё Еленой и думать было уже некогда. После же Кетрин не видела никакого логического обоснования, кроме одного – контракт являлся формой страховки для неё самой, точнее для денег, которые она автоматически получала при внеплановом расставании по любой причине. Но дальше логика таяла – зачем Элайдже было нужно так поступать, учитывая, что Златка являлась наследницей его империи, Кетрин не знала и узнать не могла при всём желании. Поэтому она просто приняла бумажку как данность. Только вот объяснять больше, чем она уже сделала, ей не хотелось даже сестре. Третий – лишний. Всегда.
Она дорожила тем покоем, который воцарился в доме, но неуместные слова Елены невольно растравляли рану и причиняли боль, напоминая о том, что было добровольно упущено, нет, упорно выкидываемым из собственных рук, в которые Элайджа вложил всё, что только мог.
– Кет… Я не это хотела сказать, – увидев, что по щеке обычно с трудом поддающейся эмоциям сестры течёт слеза, Елена испугалась. – Если ты так считаешь правильным, значит оно и есть. Ты же вправду знаешь лучше и своего мужа и себя. Пойдём, покажешь мне мою племянницу, она же выросла как, наверное!
– Очень выросла, – подтвердила Кет, быстро бумажной салфеткой смахивая каплю. Елена выбрала нужную тему – воспоминания о Златке всегда отвлекали от горьких мыслей. – Но тут и две недели срок, а два месяца – словно целая жизнь. Она сейчас с няней, спит. Эл наверняка уже ушёл, пойдём быстрее.
Однако Элайджа ещё был на месте, потому что Златка проснулась и теперь пробовала на только-только зачесавшиеся десны пуговицу на манжете его сорочки. Но появление матери её взволновало, конечно же, больше, и пуговица была мгновенно позабыта.
– Рыжик наверняка хочет ко мне, – Кет опустилась на край кровати: – Ползи сюда?
Кивнув, мужчина поднялся, на минутку его взгляд скользнул по лицу приманивавшей с помощью игрушки дочь Кет, внимательно наблюдавшей за бывшим зятем Елене даже показалось, что она видит не слишком-то и затаённую гордость, но в следующее мгновение она сама невольно сжалась от откровенной и не оправданной брезгливости, с которой Элайджа посмотрел уже именно на неё, Елену.
– До вечера, Катерина.
Ничего не заметившая женщина обронила краткое «пока», и он вышел, оставив Елену в полнейшем недоумении. А после, уже вернувшись в дом Николауса и Керолайн, где остановилась и раздумывая перед сном, она обрадовалась: Елена ничего толком не поняла из намёков Кетрин о причинах, побудивших Элайджу настоять на контракте, но самое главное она восприняла эмоцией. Согласно неким ему одному ведомым критериям старший Майклсон считал Кет куда более заслуживающей уважения, чем её, Елену, даже превозносил и наверняка не станет принуждать младшую близняшку.
Великобритания. Лондон.
– Мы тебя ждали, – открыв дверь, Бекс отступила от порога, впуская позднего гостя. – Привет.
– Рейс задержался, – стряхнув с плеч мокрые капли, Александр прошёл в дом. – А где моя принцесса?
– Та которая с бантиками или с хвостом?
– Думаю, обе неразлучны.
И вправду – девочка с кошкой подмышкой стояла внизу лестницы и, стоило ему войти из холла в гостиную, со всех ног понеслась навстречу. Глядя на то, как от удовольствия розовеют щёки Даниэллы при виде нового, ярко-синего платья, чем-то похожего на платья принцесс из сказок, и как доволен радостью девочки Александр, Бекс почувствовала, что у неё защемило сердце от любви к нему. Она полюбила мужа только теперь, а вовсе не в тот момент, когда выходила замуж. Поняла это, испытав абсолютное доверие, когда он, увидев, как она рыдает у больничной койки Деймона ночь напролёт, посоветовал ей остаться здесь, в поместье.