Приходите за счастьем вчера

– Это же Елена.

– И?

– Та самая Елена! Кол привозил её на день рождения Адри.

– И что с того, Лив? – Синеджа улыбнулся.

– Просто… – Отвернувшись от тугодума мужа, Оливия вновь включилась в диалог. Но спустя пару минут снова оказалась рядом и дёрнула Лоренцо за рукав.

– Она такая одинокая здесь? Давай позову к нам?

– Зачем, если она сама не стремиться к нам? – приобняв жену за талию, Лоренцо прищурился, разглядывая худенькую брюнетку, сидевшую на краю яхты, свесив ноги. После обеда девушка снова отошла в сторону и теперь упорно смотрела в чёрную, мерцающую воду, однако разногласия между хозяином яхты и его спутницей были очевидны всем. Как теперь и то, в чью честь по-гречески именовалась эта шикарная посудина. Но никто ни о чём, конечно же, не спросил, кроме одной дамы – любопытство было той самой чертой Оливии, которая с ходу сметала её природную кротость, и хочешь, не хочешь, но Лоренцо приходилось потворствовать. – Кажется, Кол влюбился с концами. Ценитель искусства, блин…

– Кол снова влюбился? – мгновенно развесившая уши Оливия потащила мужа в сторону.

– Как сказать, снова… До того, как показать нам Елену, он не очень-то впечатлялся танцовщицами, скорее просто любил девочек с растяжкой. А тут перемкнуло.

– А дальше что?

– Да ничего. Пойдём прыгать?

– Попозже, – в глазах Оливии вспыхнул огонёк, и, подхватив бокал, она задумчиво сморщила нос: – Пойду потревожу нашу одинокую красотку? Мне с ней ещё дружить и детей растить, хотя, если серьёзно, Кол зря это затеял.

– Зря?

– Да. Ему нельзя отходить от реалий, да и влюблённость – ничего хорошего.

– Я люблю тебя, – вполголоса заметил Лоренцо.

– За нами стоят наши конкурирующие отцы, ты единственный сын у твоего, я самый выгодный вклад у своего, учитывая, что Адри вряд ли женится. Нам с тобой в любом случае либо пропадать, либо идти этой дорогой. Плюс она не итальянка.

– Это, конечно, безусловный аргумент, чтобы в тебя влюбиться, – ласково погладив уходящую супругу по попе, хмыкнул Синеджа и перевёл взгляд на друга вдалеке. Оливия всегда была не глупа, крайне наблюдательна, быстро научилась препарировать и правильно анализировать личностные качества его партнёров по бизнесу, не имея ни малейшего понятия о том, что они за люди – ничего о своих делах Синеджа никогда не сообщал, а Лив знала, что спрашивать запрещается, – и лучший друг мужа тем более не ходил в тайнах за семью печатями. Но даже без этих наблюдений, здесь она была права – имел место ещё вопрос бизнеса, и Елена, производившая впечатление тихони, всё-таки явно не была «отдыхом воина». Лоренцо слишком хорошо знал, чем заканчиваются подобные союзы в их среде, чтобы порадоваться за друга.

Прошло больше месяца, и Елена почти не соврала сестре – после той прогулки на яхте, её дни проходили мирно и тихо, можно даже сказать, незаметно. Почти, потому что об одном пункте договора с Колом умолчала, хотя не видела в нём ничего дурного.

Поначалу она злилась и надеялась, что Стефан всё же найдёт её здесь, потом перестала думать. Кол пытался её растормошить, но попытки не увенчались успехом – девушка превратилась в неприступную скалу, а в единственном месте, где она полюбила бывать – на пляже, Елена чётко дала понять, что присутствие посторонних её стесняет, и Кол не стал навязываться.

Причиной интереса брюнетки к морю, конечно, был дельфин – иногда он приплывал к северной оконечности пляжа, где она увидела его впервые, и Елена даже порой плавала неподалёку от него. Вообще если не считать совместных трапез и нескольких выходов в свет, точнее к кораблям, пришвартованным в противоположной оконечности острова, они с Майклсоном перестали пересекаться – Кол потерял интерес, или у него были более важные занятия, требовавшие внимания, но постепенно девушка поняла, что от совместного проживания он получает удовольствия не больше неё и успокоилась, занявшись собой и домом.

Елена была недалека от истины – дела требовали присмотра, а затея с виллой всё явственнее очерчивалась провальной. Изначально Колу казалось, что Елена, покрутившись из гордости, быстро бросится в его объятия, хотя бы со скуки или от ярости начнёт искать его общества, если будет проводить дни в одиночестве, а там уж он управится с досугом. Но в действительности ничего не менялось, да девушка и не выглядела особенно рассерженной, и глядя на её ежедневную размеренную жизнь, полную каких-то не до конца понятных ему по логике занятий, Кол понял, что получал от семейной жизни Стефан – оазис покоя в доме, где рядом будет женщина, с которой просто хорошо жить каждый день и на которую можно положиться во всём. Но почему предназначавшееся именно ему счастье, должно было достаться Сальваторе, которому и любая другая сойдёт? Такая же активная по характеру, как, например, Керолайн, или практичная и простая как Бекс? Оливия, тоже… Да в мире полно типажей женщин, и что Стефан польстился на единственный экземпляр, с которым он, Кол, чувствовал себя уютно и спокойно, Майклсону казалось не то, чтобы несправедливым – в справедливость он слабо верил, – противоестественным. Пусть не самому любимому в семье родителями, но безусловно самому избалованному и получившему в силу возраста, склада ума и характера деньги и внимание женщин быстрее и легче остальных, Колу даже и в голову не приходило, что рассуждение – если он сам отказался от неё, то Елена должна была бы остаться одна до конца жизни и вообще не претендовать на семейный очаг, – с его стороны эгоистичное или жестокое. Скорее странным Колу казалось, что она вообще связалась с Сальваторе, и очевидным, что этот брак не может продержаться дольше, чем пару лет. Он её не трогал, потому что до сих пор помнил её взгляд измученного человека, который он увидел на яхте, когда бросил в море её сарафан. Так не смотрят счастливые люди, и выброшенные за борт шмотки тут не при чём – Стефан не сумел вытащить Елену из скорлупы, она до сих пор помнила своё унижение, а раз так – все права переходили к другому претенденту. Поэтому ничего подлого в том, что сейчас он ломает возможность Елены на новую жизнь, он не видел, да и девушка не сопротивляясь, как тот камень, под который вода не течёт, не устраивая скандалов и истерик, этой убеждённости только потворствовала.

И всё же обязательность Елены по отношению к Стефану говорила сама за себя – с тех пор как Кол нашёл её на пляже, она толком не нагрубила ни разу, но по одному взгляду, особенно после еженедельного танца, когда оба распалялись, Кол видел, как Елена напоминает себе же, что она уже чужая женщина. Майклсон злился, но броня новоиспечённой миссис Сальваторе оставалась без единого изъяна из-за того, что жалость и боязнь сломать её личность не давали ему действовать быстро и жёстко, как привык. Выходило всё противоположно: это он с каждым днём сильнее ждал встреч с ней, носился как славная нянька, в то время как Елена его просто не замечала. И хорошела день ото дня. Этот факт от взгляда Кола тоже не скрылся – видимо, лондонская погода совсем не подходила ей, потому что здесь Елена стала свежей, румяной и приятно округлившейся во всех нужных местах. Но опять же – все эти красоты были не по его честь, и Кол не в силах ни отправить её восвояси, ни заставить, жил рядом и по утрам как мазохист отмерял на отрывном календаре, сколько ему осталось дней с этой женщиной.

– Доброе утро, – кивнув головой, Елена прошла к столу и, положив в тарелку каши, принюхалась. Попробовала на язык и скривилась. – Что это?

– Местная каша, экзотический рецепт.

– Почему она горькая?

– Нормальная. – Кол пожевал – и правда горькая.

– Кофе отвратительный.

– Сойдёт. Тебе всё не нравится, не выспалась?

– Не всё, а только твой повар. Когда ты его уволишь уже?

– Обычно он готовит очень вкусно, и ты всё прекрасно ешь каждый день.

– Нет, – проворчала девушка, отодвигая тарелку и потянувшись за варёным яйцом, которое мудрено было испортить, – он каждый день готовит отвратительно. Просто я только один день проспала, и мы остались с этой кашей.

– Подожди… Ты что здесь готовишь? – у него отвисла челюсть. – То есть, это ты?

– Кол… – она посмотрела на него как на больного на голову. – А что мне по-твоему здесь ещё делать? Я уже месяц тут готовлю, плаваю в море, тренируюсь в спортзале и вышиваю себе платья и подушки. Ещё читаю. Больше ты мне занятий не оставил никаких. Совсем.

И девушка принялась чистить сырое яйцо. Схватив первый попавшийся апельсин, он тоже принялся сосредоточенно его избавлять от шкурки. Как-то раньше ему, рассчитывавшему шаги в поисках выгоды по бизнесу, не приходило в голову, что Елене просто нечего делать на его вилле, кроме как ждать, когда он придёт домой. Вообще – зачем он её сюда приволок? Правильно – скучать, а потом от скуки сигануть к нему в постель, и вот тут точно – прощай, Стефан. Елена не вернётся к мужу после его постели, в этом Кол был уверен. Но что же молчать целый месяц, с другой-то стороны? Поскандалила хотя бы...

– А смысл? – она вдруг рассмеялась так звонко, что Кол нервно дёрнулся от неожиданности. Он сказал вслух? Брюнетка пояснила: – Я уже скандалила по поводу своего похищения, особенного итога не получила.

– Ты могла бы попытаться мне надоесть, – хмыкнув, предположил мужчина.

– Зачем? – Она улыбнулась ещё нежнее: – Мне это неприятно, тебе тоже. Сильная влюблённость от скандалов проходит.

– Тебе нужна моя сильная влюблённость? Заинтригован.

– Никакой интриги, – весело ответила брюнетка. – Когда я вернусь к Стефану, ты будешь страдать так же сильно, как и он, пока я здесь. Только всю жизнь. А если я тебе надоем, просто избавишься от обузы и испытаешь облегчение.

Лицо Майклсона застыло маской в ответ, он рывком встал из-за стола и с такой силой бросил апельсин на тарелку, что фрукт скатился и опрокинул молочник. Обескураженная таким проявлением темперамента, Елена недоуменно моргнула, глядя в спину мужчине. Повинуясь непонятному ей самой порыву, побежала следом – нагнала уже на выходе из дома, вцепившись в рукав рубашки.

– Кол, подожди. Почему ты так злишься? Это ведь была просто шутка.

– И в чём же её тонкий юмор? – сухо спросил Кол, но всё же обернулся.